Он хотел уйти 17 марта. В день своего 75-летия, совпавший с праздником, особенно чтимым на его родине – Днем святого Патрика. Уже зная имя нового главы своей церкви – и лично поучаствовав в его избрании.

Еще в прошлую пятницу, выступая в эфире BBC, глава шотландских католиков, кардинал Кит О’Брайен был уверен, что так и будет. А уже в понедельник, 25 февраля, ему оставалось только выпустить пресс-релиз об отставке и попросить в нем прощения за свои "ошибки" у "всех, кого они затронули".

Папа Бенедикт XVI отправил О’Брайена в отставку досрочно, спустя двое суток после появления в издании The Observer сообщений о том, что несколько священников и один бывший клирик обвиняют кардинала в "неподобающем поведении" – попросту говоря, в сексуальных домогательствах к ним, совершенных более 30 лет назад.

Конечно, интерес к казусу О’Брайена был дополнительно подогрет в связи с фоном, на котором он произошел: шотландский кардинал ушел в отставку всего за три дня до самого понтифика. Однако, как в осколке волшебного зеркала, в этой истории отразились едва ли не все проблемы, которые переживает сейчас католическая церковь.

Главная из них, безусловно, скандалы с обвинениями священников в педофилии или сексуальных домогательствах, которые, несмотря на все усилия Ватикана, продолжают подрывать репутацию католической церкви. Но история О’Брайена интересна не только тем, что борец за "моральные ценности" оказался в центре подобного скандала. Многие называли О’Брайена "противоречивым" (Cardinal of controversy), и он действительно был в некотором смысле "чужим среди своих". Будучи одним из признанных лидеров церковных консерваторов, по некоторым вопросам он занимал либеральные позиции, не боясь защищать идеи, встречаемые в штыки большинством иерархов.

Даже в этой чрезвычайно неприятной для церкви истории можно найти позитивные моменты. Комментатор The Guardian Эндрю Браун отмечает, что стремительность отставки О’Брайена – спустя два дня после того, как об обвинениях в его адрес стало известно прессе, – признак перемен, произошедших с церковью за последние годы. Она свидетельствует о том, "насколько чувствительной стала церковь к сексуальным скандалам. Долгие годы попыток "замотать" проблемы остались в прошлом... И к кардиналам теперь относятся так же, как и к простым священникам". Браун отмечает и то, как изменилась культура внутри самой церкви: теперь священники (предполагаемые жертвы домогательств кардинала) считают своим долгом жаловаться в Ватикан (жалоба поступила в начале февраля на имя папского нунция в Британии), а не замалчивать проблему.

Однако, говоря об изменении типичной реакции церкви на подобные проблемы, нельзя не отметить то обстоятельство, что сами по себе они уже не удивляют общество и воспринимаются им как банальные – и это отражение сильнейшего ущерба, который был нанесен репутации церкви недавними скандалами со священниками-педофилами и обвинениями в сексуальных домогательствах. Изучая историю последних скандалов в католической церкви, можно пополнить свои знания о географии: речь идет о США, Канаде, Ирландии, Германии, Австрии, Бельгии… Сексуальные скандалы стали в католической церкви чем-то вроде "самосбывающегося пророчества". В самом деле, как иначе могла завершиться карьера кардинала, прославившегося, помимо прочего, резкими высказываниями в адрес не просто однополых браков, но и гомосексуальности как таковой, кроме как обвинениями в "неподобающем поведении"? Все это напоминает дурную пьесу, где повешенное на сцене ружье аккуратно стреляет как раз в конце пятого акта.

В любом случае, скандал, приведший к отставке О’Брайена, стал серьезным ударом. Не только по самому кардиналу и его пастве, среди которой он был достаточно популярен, но и по Папе Бенедикту, омрачив последние дни его и без того не слишком успешного пребывания на папском престоле, испорченного "постоянными скандалами относительно поведения священников, подозрениями в коррумпированности и некомпетентности ватиканской бюрократии". В некотором смысле это и удар по легитимности конклава. Большинство комментаторов сходятся во мнении, что участие О’Брайена в конклаве было бы большим ударом по репутации церкви, чем его неучастие. Стремительная отставка помогла решить эту проблему, однако, как отмечает The Telegraph, теперь появятся дополнительные вопросы к ряду других кардиналов, которых обвиняют в сокрытии фактов педофилии среди священников и которые тем не менее намереваются участвовать в конклаве. И конечно, отставка О’Брайена стала сильным ударом по позиции консерваторов в церкви, настаивающих на неукоснительном соблюдении ее нынешней доктрины в социальных вопросах, прежде всего тех, которые относятся к сфере сексуальности: один из их наиболее известных представителей попал под подозрение в "двойных стандартах".

Скандал с кардиналом стал, по мнению комментатора The Guardian, "очередным доказательством того, что у Рима – особая проблема с сексом" . Называя бывшего кардинала "известным оппонентом прав геев", газета напоминает о многочисленных высказываниях О’Брайена на тему гомосексуальности, которую он считал "аморальной", и однополых браков, характеризуемых кардиналом как "вредные для физического, ментального и духовного благополучия" людей, а иногда и попросту как "рабство". Кардинал не просто осуждал гомосексуальность, руководствуясь католической доктриной, а пытался вести политическую борьбу против расширения прав ЛГБТ. В прошлом году в интервью BBC кардинал заявил, что принятие закона об однополых браках "навредит Британии" и приведет к "деградации общества". А организация Stonewall, борющаяся за права ЛГБТ, даже присвоила О’Брайену "почетный" титул "ханжа года".

Злорадство в адрес очередного "моралиста", который, проповедуя воду, пил при этом вино, – отнюдь не преобладающее настроение комментариев. Кроме усталости и злости в них звучит и надежда на то, что история О’Брайена (не первая в своем роде – вспомним об американских геях-гомофобах пасторе Хаггарде и республиканском политике Кертисе) может наконец-то стать для католической церкви импульсом пересмотреть отношение к гомосексуальности и, соответственно, ее социальную доктрину, в том числе и в части оценки однополых партнерств и возможности рукоположения открытых геев.

История О’Брайена стала еще одним поводом для анализа феномена гомофобии в современной церкви. Марк Дауд, сам католик и открытый гей, снимая в 2000 году фильм о гомосексуалах в церкви, отвечает на вопрос: "Почему церковь так настроена против геев?" так: "Потому что в ней много геев", имея в виду, что неспособность открыто признаться в собственной ориентации и принять и ее ведет ряд деятелей к публичному отрицанию всего, связанного с гомосексуальностью.
Подобные двойные стандарты осуждает и комментатор The Telegraph, отмечая, что скандал должен наконец привести к изменению позиции церкви: "Не может не беспокоить сложившаяся нездоровая ситуация, когда церковь, по сути, учит, что гомосексуальность – это что-то неправильное, и в то же время множество геев являются в ней священниками. Вряд ли они смогут стать в будущем эффективными лидерами церкви, если они заняты тем, что пытаются (и, как правило, безуспешно) подавить в себе нечто, что составляет важную часть их идентичности".

Кардинал О’Брайен прославился не только борьбой против прав ЛГБТ, но и попыткой вести (как правило, безуспешно) борьбу за иные "традиционные ценности" — в частности, сравнивая аборты с массовым убийством в школе шотландского города Данблейн в 1996 году, а исследования клеток эмбрионов – с медицинскими экспериментами в нацистских концентрационных лагерях. В британском обществе, достаточно скептическом и секулярном, подобные попытки вести "культурные войны" по образцу американских республиканцев, как правило, не поддерживаются общественным мнением.

Сформировавшаяся репутация кардинала-консерватора, как теперь видится, мешала обществу выступить в поддержку других его идей, которые могут стать – теперь уже без участия самого О’Брайена – главным содержанием дискуссий в католической церкви в ближайшие годы. И эти вопросы тесно связаны со сферой сексуальности. Всего за сутки до публикации "разоблачений" в The Observer О’Брайен выступил за открытое обсуждение (после избрания нового Папы) проблемы соблюдения священниками безбрачия, а также возможности женского священства и изменения отношения к контрацепции. Вопрос о целибате он поставил прямо, заявив, что запрет священникам жениться и иметь семью "очевидно, не является" частью учения Христа.




Как отмечает комментатор The Guardian Эндрю Браун, настоящей проблемой является то, что церковь ожидает от своего священства исполнения "совершенно нереалистичных обязательств". При этом он встает на защиту О’Брайена, отмечая, что отставку кардинала "враги прогресса в Ватикане" могут использовать для дискредитации его "смелых и чутких предложений" относительно проблемы целибата.

И здесь мы вступаем на зыбкую почву конспирологии – еще одного бича современной церкви, в чем, впрочем, отчасти вина и ее самой, ведь решения по-прежнему принимаются за закрытыми дверями узким кругом руководителей, которые не представляют большинство католиков. Не стояли ли за скандалом противники влиятельного кардинала, стремившиеся воспрепятствовать его появлению на конклаве? Не секрет, что О’Брайен поддерживал идею о том, что новым понтификом должен стать представитель "третьего мира" – в эпоху, когда, по его словам, в Европе "нарастает безбожие".

И здесь пора вернуться к мысли об О’Брайене как "чужом среди своих" и вспомнить карьеру бывшего кардинала – в ней видны тенденции, характерные для церкви как целого в последние как минимум 30 лет.

Все биографы О’Брайена отмечают, что, придя на должность архиепископа Сент-Эндрюсского и Эдинбургского в 1985 году, он воспринимался скорее как либерал. В частности, еще в те годы, когда подобная позиция не была общепринятой не только в церкви, но и в обществе, он защищал право открытых геев преподавать в церковных школах. Став же членом высшей церковной иерархии, он постепенно превратился в "икону" консерваторов.

Здесь уместно вспомнить о его взаимоотношениях с предшественником Бенедикта XVI на папском престоле – Иоанном Павлом II. О’Брайен не скрывал своего восхищения этим человеком и считался одним из самых верных его последователей (высказывались даже предположения, что он мог быть кандидатом в Папы после ухода Иоанна Павла II). Именно Иоанн Павел возвел О’Брайена в сан кардинала, а после кончины Папы глава шотландских католиков говорил, что потерял в его лице "отца или дедушку".



Трудно не увидеть определенных параллелей в судьбах этих двух ярких служителей церкви. Иоанн Павел II, как и О’Брайен, был интеллектуалом, человеком, который, по-видимому, искренне стремился соответствовать евангельским идеалам. Он не боялся идти "против течения", делать непопулярные шаги – и во многом именно за это был любим верующими. Однако в том, что касается именно церковной деятельности, социальной доктрины католицизма, Иоанн Павел скорее "подморозил" церковь, выступая с консервативных позиций и по вопросу целибата, и по вопросу контрацепции, не говоря уже об отношении к гомосексуальности или абортам. Многое из сказанного о бывшем Папе применимо и к его ученику.
Отсутствие достаточно ярких, харизматичных фигур среди церковных либералов по-прежнему остается одной из проблем для них – и для католицизма в целом. Нет уверенности, что избрание Папой представителя "третьего мира" приведет к выходу церкви из "блудного круга" нынешних проблем, ведь, как правило, паства в этих странах настроена более консервативно, чем европейские или американские прихожане.

Один из ведущих британских католических богословов, профессор Том Дивин в связи со скандалом вокруг кардинала О’Брайена говорит о самом крупном кризисе католицизма в Шотландии со времен Реформации. Сам этот скандал и те проблемы современного католичества, иллюстрацией к которым он стал, свидетельствует, что слова Дивина спустя короткое время могут стать правдой уже для всей церкви.