"Оказывается ли на вас давление?" – спрашивают меня регулярно зарубежные журналисты и правозащитники. "Политика российских властей в отношении независимых неправительственных организаций направлена на ограничение возможности эффективно работать", – начинаю я повторять давно заученный текст и рассказываю о законе об "иностранных агентах". "Но с непосредственным давлением Сахаровский центр не сталкивается".
"Ну вот и столкнулись", – подумал я, когда вчера сотрудники вызвали меня из зала, где шел спектакль "Московские процессы", со словами, что к нам пришла проверка ФМС. От проверки никто не ждет ничего хорошего. Обычно требуют предоставить гигантское количество документов за один рабочий день или что-то еще, что способно полностью парализовать работу организации. Но здесь был явно другой случай.
"Гоните этих лжепроверяющих и вызывайте ОМОН, – советовала по телефону руководитель Театра.doc Елена Гремина, – мы с этим уже неоднократно сталкивались".
Значит, это уже отработанная практика провокаций. Мы, пожалуй, отнеслись к ней даже слишком серьезно. Звонили Михаилу Федотову, связывали "главного" ФМСника с Владимиром Лукиным. Впрочем, руководство ФМС не подает виду и реагирует так, как будто проверка была настоящей.
Когда спустя полчаса появился майор полиции, ему не поверили, что он настоящий. Он искренне возмущался. "Я пришел вас защищать, а со мной через губу разговаривают". "Ну и что будем делать? Готовится провокация. Как будем выводить людей?" Мне показалось, он был бы рад, если бы я решил остановить спектакль.
Тем не менее решение продолжать спектакль он воспринял спокойно и пошел вызывать подкрепление. Когда мы вышли на улицу, в сквере у Сахаровского центра разворачивал боевые порядки отряд ряженых казаков числом около тридцати. Спустя некоторое время приехал ОМОН. Но когда казаки захотели вломиться в зал вслед за группой журналистов, правоохранители не предприняли ничего. Два сотрудника милиции подошли к входу и с улыбкой наблюдали за происходящим.
Когда навстречу казакам вышел участвовавший в спектакле Максим Шевченко со словами, что он "православный человек" и в зале не происходит ничего кощунственного, мне показалось, что они были несколько удивлены. В итоге пять казаков и Кирилл Фролов прошли в зал, вполне сдержанно выслушали "допрос" эксперта и ушли в ближайший перерыв.
Спектакль благополучно завершился. Вердикт "присяжных" был оправдательным, но "правослакты" больше не возвращались. Видимо, происходящее оказалось слишком сложным для их понимания, яркого скандала не получилось, и они потеряли интерес.
И все-таки что это было? Если бы это была только акция Кирилла Фролова и его казаков, причем тут "проверка ФМС"? Если это давление властей, то почему действия сотрудников Федеральной миграционной службы производили устойчивое впечатление фальшивых?
Проще всего отмахнуться и забыть со словами, что вся российская жизнь – один большой театр в стиле Кафки. Однако, на мой взгляд, задуматься есть над чем.
Во-первых, организаторы подобных провокаций либо совершают уголовное преступление, подделывая документы ФМС, либо находятся в сговоре с должностными лицами этого ведомства. Придется с этим разбираться, хотя я предвкушаю молчание и бессмысленные отписки.
Во-вторых, складывается впечатление, что бардак и неразбериха – намеренный прием, специально создаваемая среда, в которой легче манипулировать обществом. Тут важно отдавать себе отчет в том, что это прямое разрушение государства как института. А неприятные, но по сути неопасные проверки документов уже сегодня могут вылиться в действительно страшное и отвратительное запугивание.
В заключение мне хотелось бы сказать о решении присяжных. Они не смогли вынести однозначного вердикта о факте оскорбления чувств верующих (трое на трое при одном воздержавшемся), но подавляющим большинством (один к шести) отвергли наличие у "обвиняемых" умысла "на разжигание ненависти либо на оскорбление". С точки зрения настоящего процесса это означает полное оправдание. Но поскольку мы имеем дело с театром, то трактовать "финал" следует шире.
Я убежден, что российское общество способно давать совершенно адекватные оценки по любым общественно значимым вопросам, когда у него есть возможность свободно получать информацию, когда оно имеет возможность наблюдать живой равноправный спор сторонников даже жестко противоположенных мнений. Конфликт вокруг религиозно-общественных отношений действительно существует, но приобретает такой напряженный и опасный характер только благодаря действиям людей во власти и вокруг нее, которые провокациями, репрессиями и пропагандой не позволяют обществу разрешить его.
"Ну вот и столкнулись", – подумал я, когда вчера сотрудники вызвали меня из зала, где шел спектакль "Московские процессы", со словами, что к нам пришла проверка ФМС. От проверки никто не ждет ничего хорошего. Обычно требуют предоставить гигантское количество документов за один рабочий день или что-то еще, что способно полностью парализовать работу организации. Но здесь был явно другой случай.
"Гоните этих лжепроверяющих и вызывайте ОМОН, – советовала по телефону руководитель Театра.doc Елена Гремина, – мы с этим уже неоднократно сталкивались".
Значит, это уже отработанная практика провокаций. Мы, пожалуй, отнеслись к ней даже слишком серьезно. Звонили Михаилу Федотову, связывали "главного" ФМСника с Владимиром Лукиным. Впрочем, руководство ФМС не подает виду и реагирует так, как будто проверка была настоящей.
Когда спустя полчаса появился майор полиции, ему не поверили, что он настоящий. Он искренне возмущался. "Я пришел вас защищать, а со мной через губу разговаривают". "Ну и что будем делать? Готовится провокация. Как будем выводить людей?" Мне показалось, он был бы рад, если бы я решил остановить спектакль.
Тем не менее решение продолжать спектакль он воспринял спокойно и пошел вызывать подкрепление. Когда мы вышли на улицу, в сквере у Сахаровского центра разворачивал боевые порядки отряд ряженых казаков числом около тридцати. Спустя некоторое время приехал ОМОН. Но когда казаки захотели вломиться в зал вслед за группой журналистов, правоохранители не предприняли ничего. Два сотрудника милиции подошли к входу и с улыбкой наблюдали за происходящим.
Когда навстречу казакам вышел участвовавший в спектакле Максим Шевченко со словами, что он "православный человек" и в зале не происходит ничего кощунственного, мне показалось, что они были несколько удивлены. В итоге пять казаков и Кирилл Фролов прошли в зал, вполне сдержанно выслушали "допрос" эксперта и ушли в ближайший перерыв.
Спектакль благополучно завершился. Вердикт "присяжных" был оправдательным, но "правослакты" больше не возвращались. Видимо, происходящее оказалось слишком сложным для их понимания, яркого скандала не получилось, и они потеряли интерес.
И все-таки что это было? Если бы это была только акция Кирилла Фролова и его казаков, причем тут "проверка ФМС"? Если это давление властей, то почему действия сотрудников Федеральной миграционной службы производили устойчивое впечатление фальшивых?
Проще всего отмахнуться и забыть со словами, что вся российская жизнь – один большой театр в стиле Кафки. Однако, на мой взгляд, задуматься есть над чем.
Во-первых, организаторы подобных провокаций либо совершают уголовное преступление, подделывая документы ФМС, либо находятся в сговоре с должностными лицами этого ведомства. Придется с этим разбираться, хотя я предвкушаю молчание и бессмысленные отписки.
Во-вторых, складывается впечатление, что бардак и неразбериха – намеренный прием, специально создаваемая среда, в которой легче манипулировать обществом. Тут важно отдавать себе отчет в том, что это прямое разрушение государства как института. А неприятные, но по сути неопасные проверки документов уже сегодня могут вылиться в действительно страшное и отвратительное запугивание.
В заключение мне хотелось бы сказать о решении присяжных. Они не смогли вынести однозначного вердикта о факте оскорбления чувств верующих (трое на трое при одном воздержавшемся), но подавляющим большинством (один к шести) отвергли наличие у "обвиняемых" умысла "на разжигание ненависти либо на оскорбление". С точки зрения настоящего процесса это означает полное оправдание. Но поскольку мы имеем дело с театром, то трактовать "финал" следует шире.
Я убежден, что российское общество способно давать совершенно адекватные оценки по любым общественно значимым вопросам, когда у него есть возможность свободно получать информацию, когда оно имеет возможность наблюдать живой равноправный спор сторонников даже жестко противоположенных мнений. Конфликт вокруг религиозно-общественных отношений действительно существует, но приобретает такой напряженный и опасный характер только благодаря действиям людей во власти и вокруг нее, которые провокациями, репрессиями и пропагандой не позволяют обществу разрешить его.
