Глава Чечни Рамзан Кадыров разъяснил, что пожар в комплексе "Грозный-Сити" произошел по воле Всевышнего, против которой люди бессильны. 40-этажная башня "Олимп", самое высокое здание России за пределами Москвы, сгорела вечером 3 апреля, пожар удалось потушить только ночью. Торжественное открытие комплекса "Грозный-Сити" состоялось полтора года назад с участием звезд мирового шоу-бизнеса вроде Ванессы Мэй и Жан-Клода Ван Дамма. Источники финансирования проекта не обнародуются.
Подозревается, что здание, в котором продолжались отделочные работы, было построено с нарушением норм противопожарной безопасности. Чечня – самый дотационный регион России; сумма безвозмездных переводов из Москвы ежегодно составляет около 60 миллиардов рублей (это больше 70 процентов бюджета). Рамзан Кадыров, известный экстравагантным поведением и простонародными заявлениями, остается одним из самых ярких региональных управленцев в России.
О популярности Кадырова на фоне пожара в комплексе "Грозный-Сити" говорит эксперт по кавказской проблематике, московский журналист и политический комментатор Иван Сухов.
– Кадыров, как бы к нему ни относились – один из самых ярких региональных лидеров, даже, может быть, самый яркий региональный лидер в России. Когда он только появился в своей должности, была надежда, что энергия и динамизм, которую Кадыров демонстрирует, вызовет ряд подражателей в других ключевых регионах. Этого не произошло, поэтому все внимание приковано к Кадырову. Особенности характера и биографии Кадырова объясняют непосредственность его поведения, которая иногда вызывает комическую реакцию у наблюдателей.
– Он взрослый ребенок, вы хотите сказать?
– Нет, я хочу сказать, что в этом отчасти – секрет его несомненной популярности. У Кадырова, естественно, есть противники, есть люди, которые считают, что его политика – неприемлемый вариант развития для Чеченской Республики. Очевидны минусы режима, который создал Кадыров, со временем они могут перевесить и все его достижения, и все его плюсы. Природа его широкой популярности в том, что Кадыров – обычный человек из чеченского села; с этим связаны многие его реакции и многие его комментарии.
– Почему такой человек, как Кадыров, не отторгается российской политической элитой?
– Кадыров отторгается российской политической элитой. Вот он только что опубликовал колонку в газете "Известия" (понятно, что писал ее не он, потому что текст абсолютно не состыкуется с его сельским происхождением), которая вызвала в Государственной Думе, и в Совете Федерации, и во многих других местах активную критику. Кадыров, конечно, чужой на кремлевском празднике жизни, и сам он это прекрасно понимает. Главный ресурс Кадырова – его непосредственный контакт с Владимиром Путиным. Если взять этот текст в "Известиях": создается впечатление, что устами Кадырова говорит сам Путин, который, по каким-то соображениям, сам не может выдвинуть предложение об ограничении выезда из страны для высших чиновников.
– Вы упомянули о том, что есть плюсы и минусы в деятельности Кадырова; о том, что минусы могут перевесить плюсы. Что конкретно вы имеете в виду?
– Плюсы, я думаю, очевидны для всех: вместо абсолютно разрушенного города построен новый. Любой, кто видел Грозный в 2000 году, понимает, что произведена огромная работа. Каковы бы ни были особенности управления, с каким бы террором эти управленческие навыки Кадырова ни были связаны, его успех очевидно контрастен на фоне тех темпов восстановления, которые мы видели в первые годы после войны, когда Рамзана еще не было на горизонте. Но и минусы очевидны: это авторитарная система. В Чечне уже выстроено де-факто отдельное государство, которое зависит финансово от российского государственного бюджета, но ни в чем больше Москве не подчиняется. Не думаю, что кадыровская система так уж соответствует традиционной ментальности чеченского народа. Многие чеченцы говорят, что в республике фактически строится султанат. Есть вопросы, связанные с религиозными сложностями. С одной стороны, Чечня – оплот традиционного ислама, с другой – ислам занимает в Чечне несопоставимо большее место, чем в других регионах Российской Федерации, а расширение пространства ислама в общественной жизни – это, конечно, сужение пространства государства. Чечня – это территория, которая находится в определенном, особом положении по отношению ко всей остальной стране, и нет пока никаких признаков, что какие-то мосты между Грозным и остальной страной можно будет восстановить.
– Как вы думаете, в Кремле понимают это? Путин отдает себе отчет в том, что именно делает Кадыров – его, путинским, именем, за его, путинские, деньги?
– В Кремле обращают внимание, прежде всего, на эффект от действий Кадырова. За новейшую чеченскую историю, которая сейчас несколько омрачена пожаром в комплексе "Грозный-Сити", Кадырову можно с уверенностью поставить "зачет". Война закончилась, порядок на территории республики поддерживается без участия федеральных сил, это не головная боль федеральных военных. Да, туда заливаются большие деньги, но Чечня сформировала ошибочное представление о решении кавказских проблем за деньги. С одной стороны, Чечня – это пример успеха, а с другой стороны – такая неправильная школа. На самом деле, ничего не решается заливанием деньгами, и сама Чечня это рано или поздно покажет. Я не думаю, что в Кремле строят какие-то долгосрочные прогнозы по поводу того, что в республике будет в дальнейшем происходить.
Путин, как мне кажется, во многом воспринимает чеченский проект как свой собственный, и искренне считает достижением урегулирование кризиса – пусть даже таким образом. Кадыров для него – еще и "говорящая голова", которая может иногда сказать то, что самому Путину говорить неудобно. В ситуации внутренней турбулентности в российской политике Путин рассматривает Кадырова и созданный им режим как опору. Я не уверен в том, что это адекватная оценка, но, похоже, секрет их взаимоотношений в том числе в этом состоит.
– Вы думаете, что между Путиным и Кадыровым возникли отношения мужской доверительности? Кадыров действительно лично предан Путину? Или для него такое преклонение перед Путиным – естественный политический выбор?
– Я думаю, что для Кадырова это – прагматический выбор. Я не думаю, что между этими людьми могут быть искренние, доверительные отношения в силу разницы в возрасте и разницы представлений о жизни во всех смыслах этого слова, начиная от этнического и заканчивая биографией. Мне кажется, что их отношения в ходе третьего срока Путина немножко отличаются от того, что было прежде. Когда президентом России был Дмитрий Медведев, возникало ощущение, что Путин с удовольствием сложил с себя неформальные обязательства перед Чечней. Далеко не факт, что он снова в полном объеме взял на себя эти обязательства, вернувшись в Кремль.
– Рамзану Кадырову 36 лет, теоретически перед ним еще очень долгая политическая карьера. Так и случится?
– Он живет в таком непростом регионе, где возможно всякое. Это регион еще недавно был ареной мощного сепаратистского движения; там есть люди, которые иначе смотрят на вопросы религии, чем Кадыров. Что касается предположений относительно перехода Кадырова на федеральный уровень – я не думаю, что они оправданы. Один из секретов того, почему ему удалось столько сделать в республике, состоит в том, что он воспринимает чеченскую территорию как свое хозяйство, не будем говорить – как приусадебное хозяйство, но, в общем, как свою территорию, на которой ему жить. И я не думаю, что ему будет интересно уходить на федеральный уровень и делать карьеру в Москве, потому что в Москве он моментально оторвется от корней, от того, что его держит на плаву, и исчезнет. А вот на Кавказе возможности и перспективы роста Кадырова сохраняются. Они сейчас проявляются в достаточно жестком давлении Грозного на Ингушетию. Много говорят сейчас о проекте воссоединения двух республик, и понятно, что если такое воссоединение будет, то под эгидой Грозного. Можно говорить и о большом влиянии Кадырова в Северо-Кавказском округе в целом. Он, кроме всего прочего, один из самых экономически влиятельных людей на Северном Кавказе. В общем, он играет уже и будет играть впредь несколько большую роль, чем простой региональный руководитель. А как долго это продлится – трудно сказать.
На Северном Кавказе складывается непростая ситуация, и она сложнее за пределами Чеченской Республики, чем в самой Чеченской Республике. Чеченская Республика, благодаря сочетанию разных факторов, является относительно стабильной территорией. Она по-прежнему целиком зависит от федерального бюджета, и нет никаких предпосылок, что это положение изменится. Более того, скорее всего, Москва будет прилагать усилия, чтобы у Чечни появилась собственная экономическая база: в Кремле понимают, что этому де-факто государству не хватает для самостоятельности только экономической составляющей. Поэтому проект постройки под Грозным нефтеперерабатывающего завода преднамеренно затягивается, дело будет затягиваться и дальше. А вот по сторонам от Чечни – в Дагестане, в Ингушетии, на западе Кавказа – там повсюду существенные проблемы. И от того, как будет складываться ситуация в регионе в целом, зависит и карьера Кадырова.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
Подозревается, что здание, в котором продолжались отделочные работы, было построено с нарушением норм противопожарной безопасности. Чечня – самый дотационный регион России; сумма безвозмездных переводов из Москвы ежегодно составляет около 60 миллиардов рублей (это больше 70 процентов бюджета). Рамзан Кадыров, известный экстравагантным поведением и простонародными заявлениями, остается одним из самых ярких региональных управленцев в России.
О популярности Кадырова на фоне пожара в комплексе "Грозный-Сити" говорит эксперт по кавказской проблематике, московский журналист и политический комментатор Иван Сухов.
– Кадыров, как бы к нему ни относились – один из самых ярких региональных лидеров, даже, может быть, самый яркий региональный лидер в России. Когда он только появился в своей должности, была надежда, что энергия и динамизм, которую Кадыров демонстрирует, вызовет ряд подражателей в других ключевых регионах. Этого не произошло, поэтому все внимание приковано к Кадырову. Особенности характера и биографии Кадырова объясняют непосредственность его поведения, которая иногда вызывает комическую реакцию у наблюдателей.
– Он взрослый ребенок, вы хотите сказать?
– Нет, я хочу сказать, что в этом отчасти – секрет его несомненной популярности. У Кадырова, естественно, есть противники, есть люди, которые считают, что его политика – неприемлемый вариант развития для Чеченской Республики. Очевидны минусы режима, который создал Кадыров, со временем они могут перевесить и все его достижения, и все его плюсы. Природа его широкой популярности в том, что Кадыров – обычный человек из чеченского села; с этим связаны многие его реакции и многие его комментарии.
– Почему такой человек, как Кадыров, не отторгается российской политической элитой?
– Кадыров отторгается российской политической элитой. Вот он только что опубликовал колонку в газете "Известия" (понятно, что писал ее не он, потому что текст абсолютно не состыкуется с его сельским происхождением), которая вызвала в Государственной Думе, и в Совете Федерации, и во многих других местах активную критику. Кадыров, конечно, чужой на кремлевском празднике жизни, и сам он это прекрасно понимает. Главный ресурс Кадырова – его непосредственный контакт с Владимиром Путиным. Если взять этот текст в "Известиях": создается впечатление, что устами Кадырова говорит сам Путин, который, по каким-то соображениям, сам не может выдвинуть предложение об ограничении выезда из страны для высших чиновников.
– Вы упомянули о том, что есть плюсы и минусы в деятельности Кадырова; о том, что минусы могут перевесить плюсы. Что конкретно вы имеете в виду?
– Плюсы, я думаю, очевидны для всех: вместо абсолютно разрушенного города построен новый. Любой, кто видел Грозный в 2000 году, понимает, что произведена огромная работа. Каковы бы ни были особенности управления, с каким бы террором эти управленческие навыки Кадырова ни были связаны, его успех очевидно контрастен на фоне тех темпов восстановления, которые мы видели в первые годы после войны, когда Рамзана еще не было на горизонте. Но и минусы очевидны: это авторитарная система. В Чечне уже выстроено де-факто отдельное государство, которое зависит финансово от российского государственного бюджета, но ни в чем больше Москве не подчиняется. Не думаю, что кадыровская система так уж соответствует традиционной ментальности чеченского народа. Многие чеченцы говорят, что в республике фактически строится султанат. Есть вопросы, связанные с религиозными сложностями. С одной стороны, Чечня – оплот традиционного ислама, с другой – ислам занимает в Чечне несопоставимо большее место, чем в других регионах Российской Федерации, а расширение пространства ислама в общественной жизни – это, конечно, сужение пространства государства. Чечня – это территория, которая находится в определенном, особом положении по отношению ко всей остальной стране, и нет пока никаких признаков, что какие-то мосты между Грозным и остальной страной можно будет восстановить.
– Как вы думаете, в Кремле понимают это? Путин отдает себе отчет в том, что именно делает Кадыров – его, путинским, именем, за его, путинские, деньги?
– В Кремле обращают внимание, прежде всего, на эффект от действий Кадырова. За новейшую чеченскую историю, которая сейчас несколько омрачена пожаром в комплексе "Грозный-Сити", Кадырову можно с уверенностью поставить "зачет". Война закончилась, порядок на территории республики поддерживается без участия федеральных сил, это не головная боль федеральных военных. Да, туда заливаются большие деньги, но Чечня сформировала ошибочное представление о решении кавказских проблем за деньги. С одной стороны, Чечня – это пример успеха, а с другой стороны – такая неправильная школа. На самом деле, ничего не решается заливанием деньгами, и сама Чечня это рано или поздно покажет. Я не думаю, что в Кремле строят какие-то долгосрочные прогнозы по поводу того, что в республике будет в дальнейшем происходить.
Путин, как мне кажется, во многом воспринимает чеченский проект как свой собственный, и искренне считает достижением урегулирование кризиса – пусть даже таким образом. Кадыров для него – еще и "говорящая голова", которая может иногда сказать то, что самому Путину говорить неудобно. В ситуации внутренней турбулентности в российской политике Путин рассматривает Кадырова и созданный им режим как опору. Я не уверен в том, что это адекватная оценка, но, похоже, секрет их взаимоотношений в том числе в этом состоит.
– Вы думаете, что между Путиным и Кадыровым возникли отношения мужской доверительности? Кадыров действительно лично предан Путину? Или для него такое преклонение перед Путиным – естественный политический выбор?
– Я думаю, что для Кадырова это – прагматический выбор. Я не думаю, что между этими людьми могут быть искренние, доверительные отношения в силу разницы в возрасте и разницы представлений о жизни во всех смыслах этого слова, начиная от этнического и заканчивая биографией. Мне кажется, что их отношения в ходе третьего срока Путина немножко отличаются от того, что было прежде. Когда президентом России был Дмитрий Медведев, возникало ощущение, что Путин с удовольствием сложил с себя неформальные обязательства перед Чечней. Далеко не факт, что он снова в полном объеме взял на себя эти обязательства, вернувшись в Кремль.
– Рамзану Кадырову 36 лет, теоретически перед ним еще очень долгая политическая карьера. Так и случится?
– Он живет в таком непростом регионе, где возможно всякое. Это регион еще недавно был ареной мощного сепаратистского движения; там есть люди, которые иначе смотрят на вопросы религии, чем Кадыров. Что касается предположений относительно перехода Кадырова на федеральный уровень – я не думаю, что они оправданы. Один из секретов того, почему ему удалось столько сделать в республике, состоит в том, что он воспринимает чеченскую территорию как свое хозяйство, не будем говорить – как приусадебное хозяйство, но, в общем, как свою территорию, на которой ему жить. И я не думаю, что ему будет интересно уходить на федеральный уровень и делать карьеру в Москве, потому что в Москве он моментально оторвется от корней, от того, что его держит на плаву, и исчезнет. А вот на Кавказе возможности и перспективы роста Кадырова сохраняются. Они сейчас проявляются в достаточно жестком давлении Грозного на Ингушетию. Много говорят сейчас о проекте воссоединения двух республик, и понятно, что если такое воссоединение будет, то под эгидой Грозного. Можно говорить и о большом влиянии Кадырова в Северо-Кавказском округе в целом. Он, кроме всего прочего, один из самых экономически влиятельных людей на Северном Кавказе. В общем, он играет уже и будет играть впредь несколько большую роль, чем простой региональный руководитель. А как долго это продлится – трудно сказать.
На Северном Кавказе складывается непростая ситуация, и она сложнее за пределами Чеченской Республики, чем в самой Чеченской Республике. Чеченская Республика, благодаря сочетанию разных факторов, является относительно стабильной территорией. Она по-прежнему целиком зависит от федерального бюджета, и нет никаких предпосылок, что это положение изменится. Более того, скорее всего, Москва будет прилагать усилия, чтобы у Чечни появилась собственная экономическая база: в Кремле понимают, что этому де-факто государству не хватает для самостоятельности только экономической составляющей. Поэтому проект постройки под Грозным нефтеперерабатывающего завода преднамеренно затягивается, дело будет затягиваться и дальше. А вот по сторонам от Чечни – в Дагестане, в Ингушетии, на западе Кавказа – там повсюду существенные проблемы. И от того, как будет складываться ситуация в регионе в целом, зависит и карьера Кадырова.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
