Ссылки для упрощенного доступа

Умные женщины и "гениальная баба"


Фрагмент картины Ильи Репина "17 октября 1905"
Фрагмент картины Ильи Репина "17 октября 1905"
Недавняя кончина Маргарет Тэтчер не только вызвала волну взаимоисключающих оценок ее деятельности, но и заставила вновь вспомнить современных политиков-женщин. Женщина-политик – совсем не редкость в наше время. Можно вспомнить ныне действующих канцлера Германии Ангелу Меркель или премьер-министра Австралии Джулию Гиллард. В Ирландии была женщина-президент, премьерами были женщины в ряде скандинавских стран. В Аргентине сейчас президентом Кристина Киршнер. Ну и, конечно, вспоминается легендарная Голда Меир, не просто возглавлявшая Израиль, но бывшая во главе этой страны, когда она вела тяжелую войну.

Между тем еще на нашей памяти женщины не то что были вне политики, но даже были лишены избирательных прав. Во Франции, например, всячески передовой стране, женщины получили право избирать и быть избранными только после Второй мировой войны. В связи с этим интересно вспомнить, что едва ли не впервые вопрос о политических правах женщин был поставлен в России – в период первой революции 1905–1907 гг. И поставил его – вы будете смеяться – не кто иной, как Василий Васильевич Розанов (1856–1919).

Это был в высшей степени странный человек и писатель – абсолютно неопределимый и сам себя никак не определявший, на каждом шагу сам себе противоречивший, опровергавший сегодня то, что писал вчера, сегодя юдофил, а завтра антисемит, сегодня консерватор, а завтра либерал. Одно время он сотрудничал сразу в двух газетах противоположного политического направления: в консервативной писал под своим именем, а в либеральной под псевдонимом Варварин (по имени жены). Никого этим он обмануть не мог: стиль сочинений Розанова был настолько индивидуально ярок, так ни на кого не похож, что его авторство сразу же обнаруживалось. А писатель, литератор, стилист он был блестящий; по словам Бердяева, писавший едва ли не лучше всех в тогдашней литературе. Розанова разоблачали все кому не лень, обвиняли в изменах и вообще во всех грехах, но тот же Бердяев писал, что обвинять Розанова не за что, ибо у него нет никаких убеждений, да и мыслей: он гениальный импрессионист, переносящий на бумагу нескончаемый поток своих живых, только что овладевших им впечатлений, что в нем нет никакого активного начала, никакого духовного упора, он пассивно отдается, а не активно борется. Бердяев называл Розанова гениальной бабой, а одну из статей о нем озаглавил "О вечно-бабьем в русской душе". Сам Розанов любил ссылаться на Спинозу: определить – значит сузить (у Спинозы: определение есть отрицание). Еще он говорил, что делает яичницу из всех яиц, что попадаются под руку, – хоть куриных, хоть гусиных, хоть голубиных. В жизни нет ни правого, ни левого, а есть непрерывный поток, писал Розанов, реальные события, люди, факты всегда ускользают от гнета жестких определений, всегда идут дальше и не понять, в какую сторону. Если угодно, это и есть диалектика – совершенно по Гегелю.

Когда в 1905 году разгорелась первая русская революция, Розанов встретил ее с восторгом и стал писать не только либерально, но и с несомненным левым уклоном. Уже после революции, в 1910 году он собрал статьи этих лет в сборник под названием "Когда начальство ушло". Это уникальная книга – левый Розанов. Можно сказать – нерассуждающе левый. То есть, если вспомнить оценку Бердяева, он со всей силой души отдался новым впечатлениям, опять же пассивно растворился в новом потоке.

И вот в одной из статей этих революционных лет (под названием "Женщины и представительство") Розанов с пылом и жаром выступил не только за предоставление женщинам избирательных прав, но и за их активное участие в политической жизни. Аргумент его главный – а так всегда было: в творческие эпохи человеческой истории женщины были в числе передовых бойцов и деятелей. Розанов писал:

"В безграмотные времена женщина – это "грех", в культурные времена – это "дама". Между тем в обоих случаях это ложь, а истина в том, что она – человек, половина человечества, без которой бессильна, бессмысленна и невозможна вторая половина человечества... Будучи на дне только биологическою, эта сила, поверьте, сохраняется и в последующих слоях истории, являясь здесь могучим общественным зиждительством, с оттенком пророчественного вдохновения в одной половине и деловитости – в другой... Главное тут в силе, главное в огне, в таланте. Все специально мужские, одиночно мужские движения в истории были вялы, неуспешны. Просто не хватило рождающей силы, при всяческой мудрости. Даже радий открыли "супруги Кюри". Это почти шутка. Но этих шуток будет много впереди, и их было еще больше позади".

И Розанов приводит многочисленные примеры женщин, имена которых остались в летописях человечества. Тут и библейские Мариам и Деббора, и Марфа Посадница, и Жанна д’Арк, и королева английская Елизавета, и русская Екатерина, и австрийская Мария-Терезия. И чем было бы русское освободительное движение с 60-х годов 19-го века без женщин? – спрашивает Розанов. И отвечает: сушью, теоретизированием, "департаментом". Розанова, как всегда, заносит – и в исчислении выдающихся женщин по разряду деловитости он упоминает гоголевскую Коробочку. Эта одна из сторон розановского писательского обаяния: от него можно ожидать самого неожиданного.

Розанов, пожалуй, лучшая иллюстрация к словам Достоевского: широк русский человек, я бы сузил. Но сужать его как раз и не следует: исчезнет неповторимость, единственность этого человека и писателя. Он вроде поэта в пушкинской трактовке: эхо, на всякий звук готовое дать отклик. Ведь какая тема считалась главной у Розанова – "Семейный вопрос в России", как называется его двухтомная книга: культ семьи, деторождения, сладостного быта. Однажды он сказал о евреях: они догадались о святом в брызге бытия. И вот вдруг – и королевам, и революционеркам сразу он готов петь гимны.

Но и от любимой темы уклониться не может. Есть в сборнике "Когда начальство ушло" статья "На суде рабочих депутатов". Этот первый в русской истории совет был создан в сентябре 1905 года, и главой его считался Георгий Хрусталев-Носарь. Уже в ноябре Совет был подвергнут аресту и суду. Розанов в качестве газетного корреспондента присутствовал на этом суде. Он пишет, что слышно было плохо, так что он не столько слушал, сколько смотрел, – а ближе к нему была скамья, на которой сидели родственницы подсудимых. Он описывает жену Носаря, "Носариху", как он ее называет; и вот несравненный Розанов:

"Жёны – они должны уметь спать: а как заснет такая? Она одним глазом спит, а другим смотрит. Под подушкой у нее всегда "конституция": – да и на подушку она не ляжет, положит вместо себя куклу, а сама убежит к "милу дружку", – не за поцелуями, а за прокламациями".

Но есть в этой статье поистине уникальное свидетельство: Розанов описал в ней Троцкого, бывшего, как известно, подлинной душой этого проекта – совета рабочих депутатов. И Розанов это понял – выделил Троцкого за счет Носаря:

"В то время как Носарь что-то глухо и незаметно, не впечатлительно ни для кого говорил, Троцкий произнес всего несколько слов, но он именно произнес, а не проговорил их... Троцкий разрисовал свои немногие слова, точно размазал их по вниманию слушателей. И в то время, как все и весь суд точно что-то шептал и шептался – этот наполнил небольшую залу звуками, которые были слышны в последнем уголке".

Уникальное свидетельство, уникальная книга. Уникальный автор. И ведь ничего не понимал Розанов ни в политике вообще, ни в социал-демократии в частности. Но умел просто видеть и слышать. И оставил нашему, совсем иному времени, эти бесценные свидетельства.
XS
SM
MD
LG