30 августа США и Россия отметили 50-летие создания "горячей линии" – канала экстренной связи на случай непредвиденных ситуаций.

В июне 1961 года в Вене по инициативе советского лидера Никиты Хрущева состоялась его встреча с президентом США Джоном Кеннеди. Оба остались недовольны ее итогами. Тем не менее, рассказывая о ней в телеобращении к нации, Кеннеди подчеркнул пользу непосредственных контактов на высшем уровне. "Г-н Хрущев и я исчерпывающе и откровенно обменялись взглядами на главные проблемы, которые разобщают сегодня наши страны, – заявил Кеннеди. – Я бы сказал, что это были трезвомыслящие два дня. Никакие преимущества или уступки не предлагались и не были получены. Не планировалось и не было принято никаких важных решений. Никакого впечатляющего прогресса не достигнуто, и мы не притворялись, что он достигнут".

Однако далее Кеннеди заметил, что "эта встреча с председателем Хрущевым, пусть и проведенная в такой мрачной атмосфере, была исключительно важна". "Я читал его речи и знаком с его политикой. Мне докладывали о его взглядах. О том, что это за человек, мне рассказывали западные лидеры – генерал Де Голль, канцлер Аденауэр, премьер-министр Макмиллан. Но я несу ответственность как президент Соединенных Штатов, и мой долг – принимать решения, которые не может принять вместо меня никакой советник и никакой союзник. Моя обязанность и моя ответственность заключаются в том, чтобы эти решения исходили из как можно более полной информации, чтобы они были основаны, насколько это возможно, на прямой осведомленности из первых рук", – сказал президент США.

В октябре 1962 года грянул кубинский ракетный кризис. Москве и Вашингтону остро потребовался канал оперативной связи, но такого канала у них тогда не было. Помимо официального, дипломатического, существовало еще по меньшей мере два – один конфиденциальный, который пришлось спешно налаживать, другой – публичный. Лидеры двух стран обращались друг к другу в прямом эфире.

"Я призываю председателя Советского правительства Хрущева остановиться и устранить эту опрометчивую и провокационную угрозу миру во всем мире и устойчивым отношениям между нашими двумя странами. Я призываю его отказаться от опасного курса, направленного на достижение мирового господства, и принять участие в исторических усилиях по прекращению пагубной гонки вооружений и изменить историю человечества", – обратился Кеннеди к Хрущеву через американские средства информации.

Когда угроза миновала, Хрущев через советские средства информации представил народу весь инцидент как победу миролюбивых сил над поджигателями войны: "Наш народ, наша партия могут гордиться результатами своих решительных действий в эти грозные дни. События подтвердили, что силы, выступающие за мир, в состоянии преодолеть самые опасные международные кризисы".

Именно после кубинского кризиса было решено протянуть между Москвой и Вашингтоном специальный кабель межправительственной связи. В политических триллерах о "холодной войне" аппарат такой связи обычно изображали в виде красного телефона, установленного в Овальном кабинете президента США. На самом деле лидеры не собирались говорить друг с другом лично. Контакт осуществлялся при помощи телетайпа – электромеханической печатной машины. Кабель был проложен по дну Атлантического океана через Лондон, Копенгаген, Стокгольм и Хельсинки, дублирующая радиорелейная линия – через Марокко. Американский аппарат был установлен в Пентагоне. Возле него круглые сутки дежурили два человека – оператор и переводчик.

Связь проверялась каждый час, но по прямому назначению ни разу не использовалась вплоть до 5 июня 1967 года. В этот день ранним утром министр обороны Роберт Макнамара разбудил президента Джонсона и сказал ему, что с ним желает говорить по "горячей линии" председатель совета министров СССР Алексей Косыгин. Желание Косыгина сильно удивило всех в Вашингтоне – ничего подобного прежде не случалось. Президенту пришлось встать с постели и отправиться в ситуационную комнату Белого дома. Оказалось, Косыгин просит Джонсона употребить все свое влияние, чтобы остановить превентивные военные действия Израиля против арабской коалиции – это было начало шестидневной войны. В течение этих шести дней Джонсон и Косыгин обменялись девятнадцатью посланиями по "горячей линии".

Ричард Никсон воспользовался "горячей линией" в 1971 году, чтобы попросить у Леонида Брежнева помощи в прекращении индо-пакистанской войны. Брежнев ответил положительно, и взаимная враждебность пошла на убыль. В том же году Москва и Вашингтон договорились обновить "горячую линию" – с тех пор связь осуществлялась через американский и советский спутники.

По телефону первыми начали общаться президенты Джордж Буш-старший и Михаил Горбачев. "Горячая линия" оставалась в рабочем состоянии, но оказалась бесполезной в дни августовского путча 1991 года. Начиная с середины дня 19 августа американские дипломаты находились в здании Верховного Совета России и обеспечивали постоянную связь штаба Ельцина с посольством. МИД СССР контролировался путчистами. Советский посол в Вашингтоне Виктор Комплектов тоже проявил лояльность к Госкомитету по чрезвычайному положению. По словам временного поверенного в делах США в Москве Джеймса Коллинза, американское посольство в Москве просто не отвечало на звонки из МИДа.

20 августа. Брифинг президента Буша в Кеннебанкпорте, штат Мэйн, где он проводил свой отпуск: "Я хочу проинформировать американцев о последних событиях, связанных с ситуацией в Советском Союзе. Сегодня утром у меня состоялась продолжительная беседа с Борисом Ельциным. Телефонный разговор начался около половины девятого утра. Я также говорил с послом Страуссом, который находится сейчас на своем посту, в нашем посольстве в Москве... Президент Ельцин был явно ободрен тем фактом, что ему удалось пережить еще одну ночь в здании российского парламента без попыток штурма со стороны сил, которые поддерживают переворот. Он сказал мне, что десятки тысяч москвичей помогают обороне здания. Ельцин сказал, что его воодушевляет то, что все больше военнослужащих вместе с командирами отказываются поддержать переворот. Однако здание по-прежнему окружено, и специальные силы, спецназ, сохраняют лояльность заговорщикам..."

Таким был первый после начала путча контакт Буша и Ельцина. С Горбачевым президент США связаться не смог и, как когда-то Кеннеди к Хрущеву, обратился к нему в прямом эфире. Его спросили, что он может сказать о положении Горбачева. "Кто знает? – ответил президент. – Мы даже не в состоянии связаться с господином Горбачевым, но Ельцин твердо поддерживает его и мы тоже. Он облечен конституционными полномочиями. Это самое главное. Оба раза, когда я говорил с Ельциным, он подчеркивал, что решительно поддерживает Горбачева". Тогда журналист предложил Бушу, коли уж тот не может связаться к Горбачевым по телефону, обратиться к нему через средства информации. И Буш воспользовался этой возможностью: "Я сказал бы так. Оставайтесь верны своим принципам. Оставайтесь на пути реформ. Сохраните вашу приверженность демократическому процессу и закону. Встаньте плечом к плечу с Ельциным, как это было прежде, в ходе эволюции демократии, перестройки и гласности в Советском Союзе. Зная Горбачева, я убежден, что он так и поступит. Зная цели путчистов, я ожидаю, что они попытаются заставить его сделать нечто другое".

Тему экстренного телефонного звонка по случаю острого международного кризиса разыграла в своем предвыборном ролике в 2008 году Хиллари Клинтон. Он начинался умилительной картиной мирно спящих в своих постельках и пижамках детей. Изображение было черно-белым, как будто спальни освещены луной. Камера скользила по безмятежным лицам, а за кадром на фоне "эпической" музыки звучал исполненный заботы и тревоги проникновенный голос диктора: "Три часа утра, ваши дети спокойно спят. Но в Белом доме звонит телефон... (Далекий, но настойчивый телефонный звонок.) Что-то случилось в мире... (Тревога нарастает.) Ваш голос решит, кто снимет трубку этого телефона. Будет ли это тот, кто уже знаком с мировыми лидерами, знает вооруженные силы, тот, чья готовность руководить в этом опасном мире выдержала испытание?.." В спальню беспокойно заглядывает мать. Она убеждается – все в порядке. И вновь голос диктора: "Три часа утра, ваши дети спокойно спят. Так кто же ответит на звонок?" В кадре возникает фото Хиллари Клинтон с телефонной трубкой у уха: "Я Хиллари Клинтон, и я одобряю это обращение".



Ровно на следующий день Барак Обама ответил своим ремейком. Там были те же самые дети и тот же зачин, но уже на третьей фразе диктор отклонился от текста: "Три часа утра, ваши дети спокойно спят. Но в Белом доме звонит телефон... Ваш голос решит, кто снимет трубку этого телефона. Будет ли это тот, кто единственный имел мужество выступить против войны в Ираке с самого начала? Единственный, кто понимал, что реальная угроза для Америки – это "Аль-Каида", и исходит она из Афганистана, а не из Ирака?.." Появляется Барак Обама: "Я Барак Обама, и я одобряю это обращение".

В июне 2010 года Барак Обама, принимая в Белом доме Дмитрия Медведева, сказал, что "горячая линия", в сущности, больше не нужна: "Я оценил возможность узнать от президента Медведева о его вúдении модернизации в России, особенно в области высоких технологий. Президент лично увлечен этим. Во время нашей поездки в Кремниевую долину на этой неделе мы побывали в штаб-квартире компании "Твиттер", где он открыл свой аккаунт. У меня аккаунт там тоже есть, так что теперь мы можем выбросить все эти "красные телефоны", которые так долго пылились без дела".

Тем не менее "горячая линия" и по сей день остается в рабочем состоянии. Комнату с аппаратом охотно показывают гостям Пентагона. А для тех, кто верит в красный телефон, стоит и никуда не подключенный красный телефон.