“Римское гражданство было открыто для сыновей завоеванных народов, сыновей рабов и вольноотпущенников, лишь бы они были свободными людьми. Римская культура с провинции, можно сказать, началась, в III веке до Рождества Христова, в самом начале римской словесности. Природные римляне, римские аристократы, пытались писать исторические сочинения по-гречески. Напротив, первый человек, который попробовал выступить с драматической и эпической поэзией на латинском языке был природный грек из Южной Италии, который попал к римлянам в рабство во время войн с Пирром, потом был освобожден, получил в придачу к своему греческому имени Андроник римское имя Ливий, по имени своего господина, как это было принято, и сама эта двуимянность символична. И вот он выступал с какими-то первыми трагедиями и комедиями по латыни, перевел “Одиссею” на латынь, это был еще очень неловкий перевод, но это было начало. И люди, которые основали римскую поэзию в III веке и в начале II века до Рождества Христова — Невий, Энний и так далее — были не просто провинциалами, но они были еще уроженцами провинциальных земель, лежавших на рубеже двух цивилизаций — греческой и римской.
Образцом хорошего латинского языка для поколений римлян, а потом уже для поколений европейцев, учившихся латыни, были комедии Теренция, уроженца, ни больше, ни меньше, как Африки, опять-таки, бывшего раба-вольноотпущенника, учившего римлян, как им писать на хорошей латыни. Очень любопытно, что Вергилий, образец чистоты латинского языка, уж Вергилия в Европе читали непрерывно, даже в самые темные, самые варварские века, этот самый Вергилий — выходец из отчасти этрусской, отчасти кельтской Мантуи, северного озерного края, туманного — подвергался при жизни насмешкам за провинциальные обмолвки в его стихах. Вплоть до знаменитого первого стиха первой эклоги, который современники передразнивали, вопрошая: “Разве это по латыни?” — “Anne Latinum?” У него сказано: “Dic mihi, Damoeta, cuium pecus?” вместо “cuius pecus”. И мистическое чувство Вергилия мы вправе как-то возводить к его этрусским и кельтским корням, к какой-то атмосфере, сохранившейся от более давних времен, именно на окраине италийского мира. Его очень сложное отношение к всесветной римской державе, которую он воспел, но воспел в тонах очень далеких от громкого величания, скорее, меланхолически".





«В гостях у артистов балета»
Рассказывают Рамазан Бапов и Людмила Рудакова







«Родной язык»
Казахский язык: прошлое, настоящее, будущее