В Бурятии и Иркутске Институт проблем образовательной политики «Эврика» этим летом проводил школы кадрового резерва и большой семинар для руководителей муниципальных органов управления и финансистов. О главных темах, а также о событиях 6-го Байкальского образовательного форума рассказал научный руководитель иститута Александр Адамский .

Этим летом самая острая тема – дошколка. Это поразительно, насколько бесполезными становятся решения, которые принимаются на самом высоком уровне, когда речь заходит об их осуществлении.
Все помнят, как напряженно и остро спорили и даже ругались эксперты, политики и чиновники про то, какими должны быть стандарты. После школьных – дошкольные.
И вот теперь всеобщее недоумение – а зачем они были нужны?
Точно знаю – дошкольные стандарты были готовы в конце июля прошлого года.
И это значит, что уже осенью 13-го года можно было засылать в регионы материалы, с помощью которых местные минфины и минобры могли включать в бюджеты финансовые нормативы на введение ФГОС дошколки.
Сейчас июль 14-го года, боюсь, что ни один регион не планирует в своих бюджетах 2015 года средства на введение и реализацию дошкольного стандарта.

Нет ни примерных программ на уровне федерации, нет основных образовательных программ в детских садах – а ведь ФГТ отменили,

значит, программы, по которым работают сады сейчас, вне закона. Ведомство объявило переходный период, но изменений в законе по этому поводу нет.
Я уже не говорю о том, что энергичных действий по переучиванию воспитателей и заведующих не происходит.

Примерно такая же история со стандартом основной школы – ни соответствующего финансового норматива, ни интенсивной работы по проектированию основных образовательных программ, соответствующих стандарту основной школы, ни переучивания учителей и завучей…

Институциональные решения в эпоху ручного управления резко падают в цене. Проще говоря, никому не нужны стандарты, правила, нормы.
Бог и царь образовательной политики – поручение! От вышестоящего начальника – нижестоящему, кроме выполнения поручения ничего не делающему.
При этом и поручения не выполняются – например, майские (2013 г.) указы президента. В дорожных картах и соглашениях с регионами предписано тратить федеральные средства (50 млрд) исключительно на строительство новых зданий детских садов.

Наученные прошлогодней трагикомедией со строительством садов на федеральные средства осенью (потому что деньги приходят в конце лета в лучшем случае), большинство регионов пока соглашения не подписали.
Откуда в правительстве убежденность, что единственным способом обеспечения дошкольным образованием является строительство за бюджетный счет новых зданий – загадка. На мой взгляд, стимулирование негосударственного сектора гораздо более эффективно.
Опытно доказано: то же строительство детского сада частником в Сибири (для себя, а не на продажу государству) обходится по крайней мере в два раза дешевле, чем стройка за федеральные бюджетные средства для эксплуатации муниципалитетом. И проектно-сметная документация дешевле обходится, и материалы, и работы, а качество при этом гораздо выше.
Не говоря уже о том, что ради «вовремя отчитаться» завышают стоимость строительства за бюджетные средства – отчитаться же надо к декабрю об освоении средств.

Я считаю, что если пустить деньги из федерального бюджета на стимулирование частного сектора в дошкольном образовании – и указы можно выполнить, и гораздо больше людей получат эту услугу.
Сегодня инвесторы готовы только строить сады и продавать их муниципалитетам или государству. Это, на мой взгляд, невыгодно.
Строить и потом самим обеспечивать дошкольное образование – не хотят. Потому что выгодным этот вид бизнеса будет только тогда, когда государство отдаст финансовый норматив в негосударственный детский сад так же, как оно обязано отдавать в муниципальный.
Причем и норматив на реализацию образовательной программы, и на содержание имущества.
И все! Отдайте деньги налогоплательщиков тем, кто этим налогоплательщикам обеспечивает услугу по дошкольному образованию!
И тогда граждане будут получать эту услугу за те деньги, которые они платят и в муниципальном саду. А кто может, будет платить за дополнительные услуги сверх норматива.
Нет денег строить – пусть строит инвестор, а вы отдайте ему деньги, которые положены за услугу.
Например, из тех же 50 млрд федеральных денег.
И не надо будет никого подстегивать, кроить дорожные карты и тратить время и силы на контроль и отчеты по расходованию средств на стройку осенью-зимой.

Основные проблемы, которые обсуждались на Байкальском форуме помимо дошколки – самостоятельность, развитие среды и язык.
Сам БОФ был в этом году необычным. Открытым, гражданским, я бы даже сказал – уличным.

Утром первого дня по всему Улан-Удэ начались «образовательные митинги». Площадки с микрофонами, оформленные символикой БОФ, на которых первые 15 минут выступили педагоги, чиновники и эксперты, а затем каждый, кто хотел и мог сказать что-то на тему «Ребенок в пространстве будущего» (такова была тема БОФ), мог это сделать.
И события на этих площадках развивались очень бурно. Не буду пересказывать, но именно там, на открытых уличных площадках-митингах, оформились основные темы форума: дошколка, самостоятельность школ и садов, проблема среды и языка.
И потом в течение трех дней на круглых столах, в экспедициях в районы, на заседании ассоциации администраторов образования тематика обсуждалась и затем легла в основу резолюций форума.

. Усиление ручного управления, пренебрежение законодательными нормами, контроль, отчетность и проверки с запросами как основные способы управления образованием привели к неизбежному результату.

Ни школа, ни детский сад ничего не могут сделать самостоятельно. Инициатива, собственные проекты – все это ушло в прошлое.
И это в свою очередь привело к тому, что мотивация директоров, учителей, воспитателей и заведующих упала до нуля.
Конечно, единицы школ и учителей сохранили инновационный настрой, интерес, стремление развиваться. Но не благодаря, а вопреки системе.
Удивительным образом я почувствовал себя как в конце 70-х годов: тогда царила процентомания, сейчас – ручное управление, но строго говоря – та же процентомания.
И я вижу, как лучшие учителя, пытаясь сохранить свои ценности, свой стиль работы, свою самостоятельность – уходят во внутреннюю образовательную эмиграцию.
«Делайте вы что хотите – с учебниками, со стандартами, с программами, с ЕГЭ, с допусками к ЕГЭ, с зарплатой, с аттестацией, со школьной формой… Я буду делать свое дело, тихо, может быть даже тайно.
Их, скорее всего, будут разоблачать и наказывать или даже выгонять с работы, мы за них будем заступаться, как можем, но самостоятельности пришел конец.
И это результат ручного управления образованием и стремления не закон выполнить, не достичь целей образования, а тупо исполнить поручения начальства.

Интересными были дискуссии на форуме про среду и язык.
Одно открытие меня поразило: если ребенок научается говорить на хорошем, правильном, даже литературном русском языке, его «социализация» резко усложняется.
И действительно, для того чтобы попасть в круг людей, от которых зависит твоя карьера, продвижение по службе, зарплата и прочие выгоды, надо говорить на их языке. «Чисто конкретно» (вообще «чисто» – слово-универсал), «типа», «как бы»… не буду перечислять, чтобы не быть разносчиком паразитов.
И получается, что для русского языка угроза больше внутренняя, чем внешняя. Не враги уничтожают язык, а ревнители. Попробуйте прочесть формальный документ правительственного уровня! Или даже ведомственный циркуляр.
А послушайте выступления депутатов, сенаторов и других руководителей.
Язык подстраивается под действительность, а не наоборот. И много было сказано о том, как маргинализируется сама учительская среда. Я

думаю, это уже не следствие нищеты, с этим мало-помалу дело выправляется. Медленнее, чем хотелось бы, но все-таки. А вот низведение учителя до положения лакея, от которого ничего не зависит и которому ничего нельзя, кроме исполнения поручения, сама деятельность учительская превращается в рабский труд и превращает речь свободного человека в речь раба.
И в это же самое время интернет-среда становится пространством свободных людей, которые общаются по своей воле, вне поручений, отчетов и проверок.
И за счет этой свободы, за счет разительного контраста со школой и с системой образования эта среда становится более эффективной образовательной системой, чем ведомство.
И в знак протеста с официозом там язык тоже коверкается и трансформируется, но для того, чтобы донести собственный смыл, суть и значение того, что человек хочет сказать.
Потому что в школе этому не учат. Нет такого поручения.