Владимир Тольц: 26 июля в Новгороде Великом отмечали собственный праздник - День бересты. 55 лет назад здесь на археологическом раскопе была найдена первая из более тысячи известных ныне берестяных грамот. Это открытие изменило и обогатило наши представления об истории Руси. Как изменило и почему? В чем его уникальность и значение? Как соотносятся эта и нынешняя истории России между собой? Об этом и пойдет речь в сегодняшней передаче, в которой примут участие историки, археологи и лингвисты академики Валентин Янин и Андрей Зализняк, профессоры Елена Рыбина и Александр Хорошев, текстолог Елена Уханова и журналист Светлана Герасимова.
55-летие археологической находки, на века, наверное, закрепившей за Великим Новгородом функцию образцово-показательной площадки русской истории, новгородские власти и периодически конфликтующие с ними археологи решили отметить весьма своеобразно – увековечив память первооткрывателя – простого человека, которому повезло. Из Новгорода сообщает Светлана Герасимова.
Светлана Герасимова: Нина Акулова, работница новгородского мебельного комбината, а вовсе не жаждавшие находки специалисты-историки, и особенно руководитель археологической экспедиции Артемий Арциховский, 26 июля 1951 года обнаружила рулон березовой коры. Пришла на раскопки подработать, как и сотни горожан - и вошла в историю. В среду на фасаде новгородской пятиэтажки, где Нина Акулова жила до недавней своей кончины, открыли мемориальную доску. Сегодня порядковый номер у последней берестяной грамоты, найденной 4 июля, 957. По несколько штук обнаружено в Торжке, в Старой Руссе, Пскове, Смоленске, Твери. Московские ученые в Великом Новгороде проводят летние археологические сезоны уже несколько десятилетий. И эта с небольшим тысяча документов многое изменила в их прежних представлениях о русской истории. Академик Валентин Янин:
Валентин Янин: До находки берестяных грамот русская история была историей князей, епископов, полководцев, а также - эпидемий, эпизоотий, пролета кометы и так далее, то, что фиксировалось в летописи. Берестяные грамоты ввели нас в мир обычного, рядового человека, в переписку бытовую. Мы узнали, как человек жил, о чем он думал, что его расстраивало. Он оказался очень похожим на нас, у него те же были горести и те же радости, настолько приближенным оказалось к нам, это прошлое. Казалось, между нами стена. Между 20-м веком и 12-м веком. Оказывается, стена эта рухнула, и мы читаем письма, которые получил наш предок 900 лет назад или 800 лет назад.
Владимир Тольц: Это сейчас стена рухнула. Рухнула между нами и русским прошлым. А тогда, в начале 1950-х, на излете сталинского правления существовала другая, куда, казалось, более прочная. Черчилль назвал ее «железным занавесом», отделившим завоеванные коммунистами пространства от остального мира. Внутри отгороженного этим «занавесом» «соцлага» шло многократное, бурное и кропотливое переписывание истории, из которой вычеркивались неугодные имена, события и даже целые народы, давались новые, порой довольно примитивные трактовки прошлого, шла зубодробительная борьба с так называемым «космополитизмом», во всех пластах прошлого от изобретения паровой машины, паровоза и вертолета до мореплавания и географических открытий отыскивался «русский приоритет». Иногда для этого использовался подлог и сочинялись откровенные фальшивки вроде манускрипта «Хождение Иваново Олельковиця сына Ноугородца», из коего следовало, будто русские моряки уже в начале ХV века (задолго до скандинавов) бороздили Баренцево и Карское моря. Именно тогда и вошла в оборот знаменитая горькая присказка «Россия – родина слонов». И хотя труженики цековского Агитпропа, по горло занятые в эту пору «борьбой с космополитизмом», «буржуазным объективизмом», пропагандой вклада товарища Сталина в языкознание и доказательством во всем «русского приоритета», и не оценили тогда по достоинству выгоды для них новгородского берестяного открытия (дождь наградных отметин пролился на ученых позднее), на мрачном фоне происходившего новгородские находки выглядели в глазах идеологического начальства более чем своевременными. Их можно было подать, во-первых, как доказательство сплошной грамотности новгородского люда, сильно в духовности своей превосходившего современную ему малограмотную Европу, а это в свою очередь объясняло и последующие вымышленные русские успехи во всем – от воздухоплавания на воздушном шаре задолго до братьев Монгольфье и до великих географических открытий, сделанных поранее Колумба. Ну, и как говаривал впоследствии герой Никиты Михалкова «Мы – русские. Какой восторг!…»
Доктор исторических наук Елена Рыбина.
Елена Рыбина: Самый первый результат открытия берестяных грамот, ну кроме эмоционального, конечно, - стало ясно, что были грамотными на Руси не только священники, не только князья, то есть люди, которые по долгу службы должны быть грамотными. Но и многие люди. Сначала вообще была такая мысль, что все - поголовно. Но о поголовной грамотности говорить не приходится, потому что ясно, что не поголовно. Но по берестяным грамотам совершенно очевидно, что грамотных было очень много, в том числе ремесленники, и торговцы, и женщины. Грамотность женщин - это как бы индикатор и социальный, и культурный общества.
Владимир Тольц: Это все действительно так. И тот неожиданный свет, который пролили находки берестяных грамот на русское прошлое, оказавшееся куда богаче пестрее, веселее, духовнее, если угодно, картины его нарисованной и летописцами, и замечательными русскими историками, это все еще в полной мере нам предстоит оценить. Но тогда, в начале 1950-х дело выглядело несколько иначе. Научный сотрудник Отдела Рукописей Государственного исторического музея в Москве Елена Уханова.
Елена Уханова: Конечно, открытие берестяных грамот произвело фурор. Если говорить об имидже России на международном уровне, то и даже открытие берестяных грамот не осталось незамеченным. Потому что первоначально на протяжении нескольких лет все прогрессивное научное сообщество западное пыталось усомниться в открытии берестяных грамот, вообще в том, что это действительно подлинник, это не фальшивка. Бытовало мнение, что это очередные происки большевиков и какая-то акция, предпринятая режимом. Но потом все успокоилось. Как ни странно, берестяные грамоты дали импульс такому явлению как русская эмиграция. На самом деле после открытия берестяных грамот, во-первых, это все произошло после войны, самосознание как русского народа внутри, так и за рубежами как-то так приподнялось. И открытие берестяных грамот и расширение нашего представления о богатстве мира средневекового человека на Руси, оно привело, например, к возникновению совершенно одиозной вещи, как «Велесова книга».
Владимир Тольц: «Велесова книга» - еще одна подделка, вроде «Хождения Иваново Олельковиця сына Ноугородца», опять же увязанная с Новгородом, но сработанная уже заграницей. Это, якобы, сочинение языческих «новгородских жрецов» девятого века, посвященное богу богатства и мудрости древних славян Велесу. Вообще патриотический резонанс открытия берестяных грамот у всякого рода фальсификаторов истории был (да и остаются) великим. Но у них это чаще всего почему-то переплетается с ксенофобией, антисемитизмом и антихристианскими мотивами. Характерный пример из сочинения печально известного борца с «сионизмом» Емельянова.
Диктор: Около 1000 лет назад иудеи в поповских рясах, приглашенные Владимиром из Царьграда для борьбы с «поганым язычеством», каковым они называли светлую идеологию наших предков, десятками тысяч сжигали деревянные дощечки и берестяные грамоты с нашими древними сказаниями, историей, литературой.
Владимир Тольц: И про сожжение, и про «иудеев в поповских рясах», – все гнусная выдумка. Вопрос в другом: действительно – древняя Русь в начале второго тысячелетия от Рождества Христова – мир в основном деревянный, легко сгоравший. А вот в Новгороде в отличие от других мест берестяные грамоты сохранились. Правда, теперь появилось сообщение, что одну нашли и в Москве. Так в чем дело? Новгород в тысячу раз более грамотен был, чем Москва? Или там пожаров было в тысячу раз меньше? - По моей просьбе эти недоумения слушателям Свободы разъясняет академик Валентин Лаврентьевич Янин.
Валентин Янин: Наши предки жили в деревянных домах, средоточием культуры были города деревянные. Эти деревянные города горели как свечи в любое знойное лето из-за неосторожного обращения с огнем, от удара молнии. Если мы откроем летопись новгородскую, то на каждой почти странице прочтем о большом или малом пожаре, когда выгорала целая улица, район города или половина города или весь город. Что значит пожар в деревянном доме или деревянном городе? Это значит сгорали иконы, книги, утварь, все украшения, мебель и так далее. Если мы обратимся к археологии Киева, допустим, Брянска или какого угодно из древних городов русских, Рязани той же самой, то что мы там обнаружим? Мы не обнаружим там ничего, изготовленного из органических материалов, в основном поделочный материал всегда был дерево. Кроме этого ткани, кость, кожа и так далее. В любой витрине какого-нибудь южного города вы увидите вещи, сделанные из стекла, металла, из камня, но из главного поделочного материала дерева там почти ничего не обнаружите, потому что дерево истлевало, сгнивало, превращалось в полный прах.
А что происходило в Новгороде? Новгород возник на очень плотных глиняных почвах, которые препятствовали вертикальному стоку воды после паводков, после дождей больших и так далее. Вода насыщала почву, а потом культурный слой над ней нарастающий и, до отказа наполняя его, сочилась постепенно в сторону Волхова. Доступа воздуха не было в культурный слой и, следовательно, не возникало возможности возникновения тех бактерий, которые вызывают процессы гниения. И поэтому в Новгороде мы обнаруживаем и остатки деревянных домов, и остатки деревянной мебели, и утвари деревянной, и кожаные вещи, и берестяные грамоты. Берестяные грамоты, конечно, это важнейшее открытие 20 века.
Владимир Тольц: А почему вы так считаете, Валентин Лаврентьевич?
Валентин Янин: К чему привели вот эти постоянные пожары и истребление того, что хранилось в этих домах? Привело это к тому, что до нас дошло от 11-12 и первой половины 13-го века несколько богослужебных книг, которые хранились в каменных ризницах церквей и поэтому они уцелели. А что касается памятников гражданской истории, то от всего домонгольского времени, то есть 11-12-го и первой трети 13-го века до нас дошло три пергаментных листа буквально. Это грамота Мстислава Владимировича и сына его Всеволода Юрьеву монастырю, она датируется 1130 годом. Но она дошла до нас в архивной копии, на сто лет более поздней. Это духовное завещание Варлаама Хотынского, новгородского известного учителя конца 12 века. И первый вариант Торговой правды Смоленска 30-х годов. Все, вот три пергаментных листа – все, что сохранилось от того времени. Но летопись – это главный наш источник был всегда по нашей истории. Но летописи дошли в поздних списках. Самая древняя летопись новгородская синодальная рубежа 13-14 века. А главная летопись Ипатьевская и Лаврентьевская – это было после 15-16 века. Там более древние тексты, но они многократно редактировались, из них уходило что-то для нас важное, что-то неважное и фантастическое добавлялось редакторами. И после этих многочисленных редакций масса противоречий летописных.
А вот берестяные грамоты, их найдено всего 1050 берестяных грамот, найденных к настоящему времени. Но из документов свыше 450 относятся к тому времени, от которого раньше до нас дошло только три пергаментных листа, то есть это 11-12 и первая треть 13-го века. Это одна сторона дела.
Вторая сторона дела в том состоит, что если вы откроете именной указатель к летописи, кого вы найдете в этом именном указателе – найдете князей, найдете епископов, найдете святителей, найдете о явлениях кометы, о какой-то эпидемии, эпизоотии, о начале войны, о конце войны. Но вы ничего не прочтете о том, как жили обычные люди, если они не были князьями, епископами и так далее. А берестяные грамоты – это частная переписка вот тех людей, о которых в летописи вы ничего не найдете. Это переписка, в которой все есть, начиная от любовных записок, предложения о вступлении в брак, долговые записки, донесения лазутчиков о военной операции на границах Новгородской земли, это военные донесения, чего только там нет. Это такой разнообразный мир, который невозможно было представить себе тогда, когда была найдена первая берестяная грамота.
Вот представьте себе, какой стресс мы переживаем при каждой новой находке. И вот это расширение источниковой базы нашей истории, оно привело к тому, что на многие явления, которые трактовались раньше на основании очень немногочисленных источников, мы теперь смотрим совершенно другими глазами.
Владимир Тольц: Академик Янин уже рассказал вам о том, как расширили они возможности изучения русского прошлого. Вопрос – чем они обогатили наши знания о нем? Говорит профессор Александр Хорошев.
Александр Хорошев: До находки берестяных грамот археологический материал был достаточно безликим. Мы могли говорить о том, что мы вскрыли постройку, мы вскрыли настил, сооружение. Но мы не знали, на чьей территории мы находимся, кто был владелец этой территории. А вот с находками берестяных грамот мы знаем, что на Неревском раскопе - это была посадничья семья Мишичей, на Троицком раскопе - это Мирошничи и Незничи. Мы стали знать персонально, эти же люди фигурируют и в летописях. Берестяными грамотами был переброшен мост между археологией, чисто вещевым материалом и, соответственно источниками летописными.
Нам стало ясно главное, в том числе благодаря и берестяным грамотам, что вообще-то было две Руси в Руси, в единой Руси было две Руси. Северная Русь и Южная Русь - новгородская территория и среднее Приднепровье. И соединением этих двух центров, очень важных центров, один центр был на севере - Новгород, он соединял с Балтикой, и южный - Киев, который соединял с востоком и югом, с Грецией, Византией. Объединение двух этих центров и привело к появлению государства Киевская Русь, Древняя Русь - как угодно её называйте. А береста это подтвердила.
Владимир Тольц: А вот что говорит академик Андрей Зализняк.
Андрей Зализняк: Наши представления об истории русского языка после открытия берестяных грамот, когда сложился большой их корпус, чрезвычайно значительны. Многие старые представления пришлось менять вплоть до противоположных. Одно состояло в том, что был абсолютно единый древний русский язык, который разделялся со временем всё более и более. И дал в конечном счете три известных языка - русский, белорусский и украинский. Нельзя винить наших предшественников, что они этого не знали. Никакие другие документы не дают. Точно так же они ввели в мир настоящего живого русского языка, который вовсе не был ясно представлен в документах традиционных. Это прежде всего - церковные, они вообще написаны на церковнославянском, а не на русском живом языке. Между тем как в действительности люди говорили на местных говорах. Только берестяные грамоты, которые написаны на чистом древнем новгородском диалекте, показали, что это был очень сильно развитый диалект с большим числом отличий от того классиче ского языка, который мы знаем по традиционным памятникам. Хотя многие сейчас думают Новгород - это древняя Россия, а Киев - это древняя Украина - это очень превратное представление. Оно может служить каким-то нынешним политическим выкладкам, но в действительности правде оно не соответствует исторически.
Владимир Тольц: Ну, а каким «нынешним политическим выкладкам» может служить изучаемая вами более полувека новгородская история? – спрашиваю я у многолетнего руководителя новгородской археологической экспедиции академика Валентина Лаврентьевича Янина.
Валентин Янин: История никогда никого ничему не научила. Но если обращаться к истории за каким-то опытом, то новгородский опыт как раз был бы замечательным совершенно. Потому что в Новгороде существовала ежегодная отчетность высшей власти перед вече, то есть перед этим собранием граждан. Поскольку оно происходило на открытом воздухе, то его могли обступать самые простые люди, криками одобрения или порицания как-то воздействовать на ход этого собрания, создавая для себя иллюзию участия в политической жизни, как мы создавали эту иллюзию в 90 году, когда на митинги ходили, чего-то добивались. Так вот эта ежегодная отчетность перед людьми, перед народом, она определяла и решение того, кого изберут на следующий срок. Если не угодил человек, за год не показал себя достойно, то его сменяли другим человеком. Если он показал себя вполне достойно, ему продлевали его правление. Вот этому, наверное, поучиться стоило бы сегодня.
Владимир Тольц: Ну если уж продолжить эту мысль, стоит вспомнить, что новгородская демократия, она ведь долго не продержалась - и Россия прибегла к другим способам правления…
Валентин Янин: Вообще понятие «демократия» возникло в рабовладельческом обществе, когда большинство людей были рабами. Демократия никогда не была для всех, она была для какой-то группы избранных. В Новгороде для бояр и крупных землевладельцев. Сейчас, как я понимаю, для депутатов думы тоже демократия существует. Для остальных не очень. Так что чему-то учиться можно.
Владимир Тольц: Вот такие размышления об истории и современности, о демократии и о часто упоминаемой ныне в России «суверенной демократии» пришли в голову академику Валентину Янину в день, когда он с коллегами отмечал в Новгороде 55-летие находки первой берестяной грамоты.
