Виктор Резунков: Сегодня у нас в гостях в Петербургской студии Радио Свобода – президент Федеральной палаты адвокатов России, президент Адвокатской палаты Санкт-Петербурга Евгений Семеняко .
Сегодня мы поговорим о правах и проблемах российских адвокатов, о той достаточно напряженной атмосфере, которая сложилась вокруг российской адвокатуры в последнее время в стране, о взаимодействии адвокатов с представителями судейского сообщества, правоохранительных органов и о многом другом.
Евгений Васильевич, мой первый вопрос. Для начала я хотел бы вас попросить, чтобы слушателям было понятно, немножко рассказать о Федеральной палате адвокатов России, президентом которой вы являетесь, о том, чем она занимается, кого объединяет и для чего была образована.
Евгений Семеняко Евгений Семеняко: Спасибо, Виктор, за вопрос. Я очень рад возможности представить слушателям Радио Свобода информацию о нашем профессиональном сообществе.
Итак, Федеральная палата адвокатов объединяет всех адвокатов Российской Федерации, а это около 60 тысяч профессионалов-защитников, и не только по уголовным делам, но и адвокатов, которые работают в области гражданского права, предпринимательского – практически во всех современных отраслях правоприменения. В России существуют 88 субъектов Российской Федерации, в каждом таком субъекте Российской Федерации, например в Санкт-Петербурге, есть адвокаты. Например, в Санкт-Петербурге нас около 4 тысяч человек, мы все вместе составляем Адвокатскую палату Санкт-Петербурга. Так вот, все Адвокатские палаты субъектов Российской Федерации вместе составляют Федеральную палату адвокатов. Федеральная палата адвокатов имеет Совет Федеральной палаты. Работу Совета организует президент Федеральной палаты адвокатов.
Задача Федеральной палаты заключается в том, чтобы, во-первых, вырабатывать единые профессиональные и этические стандарты нашей профессии адвокатской, во-вторых, представлять адвокатское сообщество в отношениях с федеральными органами, прежде всего законодательной и исполнительной власти, судебной, прокурорского надзора, со следственной властью и с самыми различными правоохранительными структурами.
За то время, что существует Федеральная палата адвокатов, а это немногим более трех лет, хочется надеяться, и я думаю, что для такой надежды есть все основания, что Федеральная палата адвокатов вполне стала, так скажем, заметной организацией на федеральном уровне. У нас существуют вполне рабочие контакты с органами власти, существуют такие контакты с общественными организациями, с объединениями юристов, например, с Ассоциацией юристов России и так далее. Мне кажется, что наш потенциал нам дает возможность и дальше развиваться не только как правовому институту в России, институту правозащиты, но и одновременно становиться все в большей и большей степени еще и институтом гражданского общества. Кстати, об этом прямо сказано в нашем законе об адвокатской деятельности.
Виктор Резунков: Евгений Васильевич, скажите, 60 тысяч адвокатов на 146 миллионов россиян – это, по-моему, очень и очень мало. Даже по европейским нормам. А я знаю, что в Германии, например, по-моему, там даже больше адвокатов, чем в России.
Евгений Семеняко: Вы знаете, когда отвечаешь на такой вопрос, то всегда хочется сказать и лишний раз хочется напомнить, что много или мало – это всегда очень относительно или это всегда очень одновременно конкретно. В России, если иметь в виду численность населения российского, то вроде бы получается маловато адвокатов. А если иметь в виду реальную, скажем так, задействованность адвокатов, то у нас есть немало адвокатов, а особенно в таких регионах, которые принято называть российской глубинкой, когда многие адвокаты просто остались без работы. Дело в том, что ведь адвокатура или адвокаты – это такая профессия, это такой специалист, который должен быть востребован. И если к тебе не обращаются люди, если ты не работаешь по своей прямой профессии, значит, наверное, трудно себя считать адвокатом-профессионалом. Ну а человек-то может обратиться к адвокатским услугам тогда, когда у него есть возможности, в том числе и, может быть, прежде всего материальная возможность.
Вот с этой точки зрения, я думаю, сегодня никаких препятствий для того, чтобы желающие посвятить себя адвокатской деятельности попробовали себя на этом поприще, никаких препятствий непреодолимых нет. И если сегодня у нас, скажем, 60 тысяч адвокатов, то, видимо, на сегодняшний день это и есть та цифра, которая соответствует реальным запросам. Хотя, конечно, я знаю немало случаев, немало мест, где притом, что где-то адвокатов, например, как в Москве или в Санкт-Петербурге, иногда даже оказывается больше, чем вроде бы нужно, но в других местах их недостаточно.
Виктор Резунков: Давайте дадим возможность слушателю задать вопрос. Владимир Николаевич из Петербурга, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вот что значит – наши советские, российские адвокаты. Они мне сказали, что с нашим правительством бороться бесполезно. А у меня вот какой вопрос. Вот советская власть, армия лишили меня 31 года военной пенсии. А спустя 31 год они признали ошибку. Они говорят: «Мы ошиблись. Мы тебе дадим «инвалида войны» и пенсию».
Виктор Резунков: Вопрос понятен. Вы хотите узнать, можно ли вернуть пенсию?
Слушатель: И я обратился, чтобы мне компенсировали. А все российские адвокаты говорят: «Это бесполезно с нашей властью...».
Евгений Семеняко: Владимир Николаевич, я понял вопрос. Я все-таки думаю, что едва ли вы обратились ко всем российским адвокатам. Наверное, это было бы просто не очень реально. А вот те адвокаты, с которыми вы общались, если кто-то из них сказал, что бороться в России за права бессмысленно, бороться с правительством бессмысленно, если оно допускает какие-то нарушения, я думаю, что это все-таки были не вполне настоящие, так сказать, адвокаты-профессионалы. Потому что главное назначение адвоката и его главная задача – это как раз при наличии правовой позиции, при наличии минимальных возможностей для того, чтобы помочь человеку отстоять свои права, свои свободы, обязательно ему в этом помочь. Я просто надеюсь, что вы обратитесь и к таким людям, к таким моим коллегам, которые смогут вам оказать настоящую помощь. Удачи вам!
Виктор Резунков: Евгений Васильевич, если говорить в целом о ситуации в стране за последние, скажем, три года, что вы можете сказать, больше или меньше стало фактов нарушения профессиональных прав адвокатов? Какие права наиболее часто нарушаются и кем? Я даже знаю, что у вас в Федеральной палате адвокатов существует Комитет защиты прав адвокатов.
Евгений Семеняко: Вы знаете, тут, видимо, надо сделать некоторое отступление, маленькую реплику сделать. Дело в том, что наш российский закон об адвокатуре, пожалуй, один из немногих в Европе, а может быть, и не только в Европе, содержит специальные нормы, которые гарантируют адвокату осуществление его профессиональных полномочий. То есть гарантирует адвокату полноценную профессиональную работу. Сказать, что во всех случаях эти нормы, например, такое положение, как профессиональная тайна адвоката, что они во всех случаях и всегда выполняются и соблюдаются, ну, было бы, мягко говоря, преувеличением.
К сожалению, по-прежнему сохраняется еще с советского периода практика, когда, так или иначе, следственная власть пытается адвоката по возможности, скажем так, оттеснить на обочину расследования дела. Любые попытки адвоката воспользоваться правом на собирание информации доказательственной воспринимаются чуть ли не как притязание на некое параллельное расследование и так далее. Нередко конфликты возникают из-за того, что адвокаты ведут себя не вполне профессионально в тех или иных конкретных делах.
Поскольку эта проблема реально существует, то вот мы и посчитали необходимым в Федеральной палате адвокатов создать специальную комиссию, которая, во-первых, обобщает такого рода случаи, вырабатывает рекомендации. У нас, кстати, есть и решение Совета Федеральной палаты адвокатов, в котором содержатся рекомендации по тому, как в каких-то наиболее, скажем, типовых ситуациях, когда есть угроза нарушения прав адвоката, как адвокату надлежит действовать, каковы в этом случае должны быть действия Адвокатской палаты региональной, Федеральной палаты адвокатов.
Дело в том, что сама профессия адвоката, сама деятельность адвокатская, сама деятельность адвоката в уголовном процессе - а я говорю об уголовном процессе, потому что здесь наиболее конфликтная ситуация, - она уже предполагает противостояние: с одной стороны защита, с другой стороны обвинение. И здесь очень важно, чтобы этот конфликт, так или иначе, происходил или выяснение отношений происходило все-таки в рамках закона, в рамках, как иногда выражаются, правового поля. Мы хотели бы все-таки добиться такого положения вещей и такого порядка, при котором и представители защиты, и представители обвинения не выходили бы за рамки этого правового поля, не выходили за рамки закона, и таким образом, решения принимались бы в ситуации, когда ни одна из сторон, что называется, не прибегала бы к недозволенным, недостойным приемам.
А сказать, что сегодня нарушения прав адвокатов приняли какой-то наиболее массовый или наиболее частый характер, ну, статистика, которой мы располагаем, она поводов для такого рода утверждений не дает. Тем более что только лишь с созданием Федеральной палаты адвокатов мы вообще стали в масштабах всей страны как-то эту практику обобщать.
Тем не менее, приходится признавать, что эти случаи отнюдь не единичны. Кстати сказать, вот Федеральная палата адвокатов в каждом конкретном случае, обобщая некоторые факты, мы направляем соответствующие представления в Генеральную прокуратуру. И надо сказать, что Генеральная прокуратура на такие наши представления реагирует достаточно оперативно. У нас есть такие факты, когда по нашим представлениям возбуждались в отношении, скажем, следователей, допустивших нарушения процессуального закона, дисциплинарные производства. В некоторых случаях это закончилось тем, что такие следователи даже отстранялись от работы. Так что определенные подвижки в этой области есть.
Я бы вот о чем хотел сказать. Все-таки поскольку я считаю себя, прежде всего, адвокатом, а только потом уже президентом Адвокатской палаты Санкт-Петербурга и Федеральной палаты адвокатов, я убежден в том, что настоящий адвокат, настоящий профессионал едва ли попадает в ситуацию, когда он вынужден защищать самого себя. Все-таки адвокат участвует в уголовном деле для того, чтобы защищать интересы своего доверителя, а не свою собственную персону. И требование профессионализма предполагает, что ты действуешь таким образом, чтобы не причинить вреда своему доверителю. Любой конфликт адвоката с представителем следственной власти, мне кажется, он не на пользу делу, не на пользу, так сказать, чаще всего тому, чьи интересы ты представляешь в конкретном деле. Вот так можно было бы ответить на этот вопрос.
Виктор Резунков: Хорошо. Давайте послушаем вопросы слушателей. Игорь из Москвы, пожалуйста. Добрый день.
Слушатель: Добрый день. У меня профессиональный вопрос к вашему уважаемому гостю. Хотя я сам не адвокат, но профессиональный юрист. Мне кажется, адвокатура не изменилась со времен советской власти. И более того, в основном сейчас адвокаты занимаются уголовными делами. Не пора ли Федеральной палате адвокатов подумать о введении какой-либо специализации адвокатов? Например, известно, что в Англии есть деление на солиситоров и барристеров , которые ведут дела в суде или которые не ведут дел в суде. И также есть разделение, конечно, и по специализации. Те, которые занимаются в основном, например, гражданскими делами, корпоративными и уголовными делами. Не пора ли подумать и о введении специализации в адвокатуре?
Евгений Семеняко: Коллега, спасибо вам за очень интересный вопрос. Но должен вам сказать, что у вас все-таки несколько устаревшая информация о ситуации в адвокатуре на сегодняшний день. Дело в том, что даже если взять Санкт-Петербург, Москву, то сегодня адвокаты, которые ведут исключительно уголовные дела, так называемые адвокаты-криминалисты, они составляют, в лучшем случае, процентов 25-30. У нас сегодня уже довольно значительная прослойка образовалась в адвокатуре адвокатов, которые ведут дела исключительно в Арбитражных судах, специализируются на ведении гражданских дел. Довольно многочисленна группа адвокатов, которые ведут... как иногда они сами определяют свою специализацию: осуществляют юридическое сопровождение бизнеса и предпринимательства. То, что иногда сокращенно и не очень точно именуется «бизнес-адвокатурой». Так что определенная специализация, дифференциация предмета деятельности в рамках самого сообщества давно уже не только наметилась, но, по сути, развивается очень энергично.
Что касается специализации в том виде, как она существует, допустим, у английских адвокатов, я думаю, что едва ли целесообразно прямое заимствование этой системы для России. Это, скажем так, не вполне отвечает и нынешней ситуации, да и не отвечает нашей правовой традиции. Но сами Адвокатские палаты, я думаю, могут более энергично заниматься вопросами специализации адвокатской деятельности.
Виктор Резунков: Звонок из Германии. Мартин, пожалуйста. Добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Я хочу спросить вашего гостя, как можно работать адвокатом? Это очень трудно. Один пример. 19-ая статья Конституции Российской Федерации гласит: «Все равны перед законом и судом». В контексте этого предложения... абсолютно неправильно, это аберрация. Как так можно?! 110-ая статья: «Правительство осуществляет исполнительную власть». Как это понимать? Это только Конституция. А когда я познакомился с УК, ПК и так далее, то это очень даже не понятно. Это завуалированность, аберрация и просто инверсия, перверсия... И я очень сочувствую этому адвокату. Очень трудно, просто невозможно работать.
Виктор Резунков: Спасибо.
Евгений Семеняко: Вы знаете, вот как бы опровергая все-таки ваш пессимизм, заметьте, и не только я, но еще около 60 тысяч моих коллег в России работаем, и откровенно говоря, работаем весьма успешно. Многие из моих товарищей по профессии ничем другим просто не могли бы заниматься, кроме адвокатуры.
Ну а если говорить чуть-чуть, может быть, с большей степенью серьезности и ответственности, отвечая на ваш вопрос, то я бы сказал так. Понимаете, положение Конституции о том, что все равны перед законом, мне кажется, содержится в подавляющем большинстве конституций стран мира. Это общедемократическая норма. О том, что все равны перед судом и законом, думаю, что для России, и не только для России, это очень важное положение. И кстати сказать, если нас что-нибудь и смущает в нашей работе иногда, то это то, что реальная практика, к сожалению, нередко создает ситуации, при которых, как у нас говорят, все равны, но некоторые равнее. И нам бы очень хотелось, чтобы это положение Конституции нашей российской... кстати сказать, этой Конституцией, на мой взгляд, немало россиян гордятся, как очень демократическим законом, в котором зафиксированы очень важные для нашей страны принципы, в том числе и те принципы, которые касаются гражданских прав и свобод. Это совершенно новое положение для России. И думаю, что все-таки хотя наша Конституция, как, видимо, и конституция любой страны, несовершенна, но я бы все-таки на вашем месте не стал бы так уж критически оценивать всю российскую Конституцию. Она для нас является все-таки очень важным документом, и она помогает нам строить демократическое и правовое государство и общество.
Виктор Резунков: Виктор из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Уважаемый гость, скажите, пожалуйста, вы, как руководитель адвокатского сообщества... Вот самая демократичная Конституция, а государство-то не демократичное. И все нарушения, они в основном происходят в правозащитной сфере. Скажите, пожалуйста, какова доля правозащитных случаев, в которых ваши коллеги работают? Во-вторых, сколько в Коллегию адвокатов входит членов «Единой России» - основных нарушителей прав граждан? И как адвокаты выступают против «Единой России», против нарушений и ущемления прав граждан в России? Большое спасибо.
Виктор Резунков: Евгений Васильевич, ответьте, пожалуйста, слушателю.
Евгений Семеняко: К сожалению, я не имею возможности довольно долго отвечать на этот вопрос. А если кратко, то мне кажется, когда адвокат представляет интересы своего доверителя, он всегда, так или иначе, занимается правозащитной деятельностью. Таким образом, все, что мы делаем, имеет отношение к правозащите.
Что касается наших отношений с партией «Единая Россия», то я смею утверждать, что адвокатура находится вне какой бы то ни было партийной деятельности. Никакая партия, в том числе и «Единая Россия», никакого влияния на наше сообщество не оказывает. Это не исключает того, что кто-то из моих коллег-адвокатов может быть членом как «Единой России», так и любой другой партии в России.
Виктор Резунков: Евгений Васильевич, в Государственной Думе сейчас обсуждаются поправки в закон об адвокатской деятельности. Принятие этих поправок, по мнению многих ваших коллег, и на ваших сайтах очень много об этом говорится, приведет к усилению контроля государства над адвокатурой. Давайте попробуем разобраться в том, что предлагают депутаты и к чему это приведет, более подробно. Во-первых, я бы хотел вас спросить, насколько открыт для адвокатского сообщества сам процесс вносимых поправок и насколько вы вовлечены в этот процесс? Вас устраивает то, как происходит обсуждение и подготовка изменений в законопроект?
Евгений Семеняко: Вы знаете, мы самым непосредственным образом в него вовлечены. Более того, официально запрошены наши мнения относительно предлагаемых поправок. Мы свое мнение изложили официально. И точка зрения адвокатского сообщества доведена не только до наших законодателей, но мы также направили соответствующую информацию с изложением нашей позиции и в правительство Российской Федерации, и в администрацию президента, и в Министерство юстиции, и в иные инстанции, где, как мы считаем, должно быть известно о том, как оценивает сообщество те предложения, которые сейчас вносятся группой депутатов.
Виктор Резунков: Вот одно из предложений. Предполагается, что адвокатам будет запрещено занятие предпринимательской деятельностью, вплоть до запрета на любую деятельность, связанную с получением дохода. Как вы к этому относитесь?
Евгений Семеняко: Знаете, я думаю, что, как это нередко бывает, и эта ситуация не является исключением, когда здесь, скажем так, немножко пытаются нас защитить от тех якобы угроз, которых на самом деле у нас нет в сообществе. Знаете, был бы какой-то резон в этой поправке, если бы, действительно, адвокаты в массовом порядке вдруг бросились бы в предпринимательскую деятельность. На самом деле такого не было никогда. Нет этого и сегодня.
А речь идет об очень простых вещах. Во-первых, мы считаем, что формула, по которой адвокат может заниматься лишь свой собственной профессиональной деятельностью, а наряду с нею и преподавательской, и научной, и иной творческой, от нее, так скажем, все-таки уж очень сильно веет прежними временами. Более того, сами депутаты, которые имели такую же формулировку, давно уже от нее отказались и привели все эти, так скажем, ограничители в соответствие с сегодняшними реалиями. Мы считаем, что нынешний закон вполне этим новым реалиям соответствует.
Кроме того, группа депутатов, которые решили все-таки озаботиться, так скажем, чистотой в наших рядах, не учитывают одного очень существенного обстоятельства. У нас наряду с законом об адвокатской деятельности, в полном соответствии с этими же самым законом действует Кодекс профессиональной этики адвокатов. И в этом кодексе изложены те требования к адвокату и к деятельности, в том числе и иной деятельности, наряду с профессиональной, которую он может себе позволить. О чем идет, собственно, речь. Адвокаты не претендуют на занятие предпринимательской деятельностью. Но, например, на то, чтобы адвокат был вправе быть акционером, то есть иметь акции, на то, чтобы он мог эти акции передавать в управление, чтобы адвокат имел право получать доход с этих акций, для того, чтобы адвокаты имели возможность быть членами правления акционерных обществ, - это повсеместная, общемировая практика. И почему российские адвокаты должны быть здесь поставлены в какое-то иное положение, а самое главное, почему они должны быть в этом смысле хуже, чем любой другой российский гражданин, в общем, так и не понятно. Естественно, что мы решительно выступаем против такого рода нововведений. Потому что на самом деле под видом этих нововведений скрывается, по сути, довольно старый подход к адвокатской деятельности.
Виктор Резунков: Сергей из Петербурга, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер, господа. У меня вот такой вопрос по адвокатской практике, скажем, петербуржской. Адвокаты, например, практикующие предлагали очень странный вид услуг. Например, сообщить адреса, номера телефонов, сведения о детях, где и в каких школах учатся, свидетелей. И как с такой практикой ваше объединение борется? Даже предлагалось, например, воздействие на свидетеля. Подбор присяжных заседателей – но это очень дорого, надо джип продать. Что это такое – это отдельный случай или нет?
Евгений Семеняко: Знаете, я все-таки уверен, что вот то, о чем вы говорите, как вы же сами и охарактеризовали, это все-таки отдельные случаи. И те, кому приходится с такими случаями сталкиваться, в отличие от вас, все-таки звонят не на Радио Свобода (я это говорю не в качестве упрека), а просто сразу пишут соответствующую жалобу к нам в Адвокатскую палату Санкт-Петербурга. А мы таким горе-коллегам, если мы действительно устанавливаем подобные факты, просто отказываем в праве дальше заниматься адвокатской деятельностью. А если ситуация еще более неприглядная, то там, видимо, уже есть повод не только адвокатским органам самоуправления подобными историями заниматься, а может быть, кое-кому еще и более глубоко этой темой заниматься.
Поверьте, в самой адвокатуре достаточно много настоящих профессионалов, а я бы сказал, что они составляют большинство в нашем сообществе, для того, чтобы все-таки нормальные порядки действовали в сообществе и соблюдались определенные, в том числе и этические, нормы деятельности.
Виктор Резунков: Евгений Васильевич, вот как раз для борьбы за чистоту в адвокатских рядах депутаты предлагают ввести запрет на адвокатскую практику для людей не только с действующей, но и с погашенной судимостью. Но с другой стороны, возникает парадокс: если адвокат попадает в ДТП и проходит через суд, то он может потерять работу. Каково ваше мнение об этой поправке?
Евгений Семеняко: Вы знаете, в адвокатском сообществе по этому поводу не раз пытались выработать единую точку зрения, единый подход. К сожалению, и в наших рядах по этому поводу нет единства. Ряд моих коллег, и их довольно много, полагают, что те, кто хотя бы один раз имел вот такого рода столкновения с законом, независимо от погашения судимости, не может претендовать на занятие адвокатурой.
Те же, кто все-таки говорит о необходимости соблюдения Конституции, соблюдения основных правовых принципов, говорят, и, на мой взгляд, не без основания, о том, что нельзя человека, один раз оступившегося, держать всю жизнь на подозрении, нельзя лишать его права на свободный выбор профессии, в том числе и на возможность заниматься адвокатурой.
Тем более что здесь ведь нельзя забывать и еще об одном обстоятельстве. Для того чтобы стать адвокатом или претендовать на занятие адвокатской деятельностью, надо еще выдержать и определенные квалификационные экзамены.
Поэтому сегодня мы даже в рамках своего сообщества, к сожалению, единой точки зрения по этому поводу не имеем. Но думаю, что все-таки в ходе дискуссии, которая неизбежно должна будет состояться, сообщество все-таки определится по этому поводу.
Виктор Резунков: А вообще любопытно, депутатом можно быть с погашенной судимостью или даже с действующей, а вот адвокатам нельзя.
Евгений Семеняко: Я понимаю в этом случае побудительные мотивы. Все-таки здесь, так или иначе, пусть в таком виде, в такой форме, но реализуется все-таки представление о высоком предназначении адвокатской деятельности, о том, что не любой и всякий может этой деятельностью заниматься. И с этой точки зрения тут вроде бы можно говорить о благих намерениях.
Виктор Резунков: Давайте дадим возможность слушателю задать вопрос. Юрий Михайлович из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня вот какой вопрос. Выиграли ли адвокаты хоть один раз по возврату вкладов в соответствии с законом 73 ФЗ?
Евгений Семеняко: Такой специальной статистики я не веду. Но убежден, что если имели место решения судебные в пользу таких вкладчиков, то я себе с трудом представляю, чтобы такие решения могли состояться без участия моих коллег.
И мы как-то забываем о том, и ваш вопрос дает мне повод к такому утверждению, что там, где что-то в судах решается в пользу граждан, в пользу заявителей, это всегда происходит, так или иначе, с участием адвокатов, с участием представителей. И это, мне кажется, одно из объективных свидетельств все-таки важности и нужности нашей профессии для людей.
Виктор Резунков: Алексей Маркович из Подмосковья, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Евгений Васильевич, небольшой вопрос. Мне причинили умышленно ущерб путем поджога. Обращаюсь к адвокату и говорю: «Помогите мне вести дело в суде». Адвокат говорит: «Взять с тебя много мне совесть не позволяет, а взять мало мне не выгодно. Поэтому я отказываюсь от ведения твоего дела». Обращаюсь ко второму адвокату. Он говорит: «Даже если будет хорошее решение в твою пользу, но это не значит, что оно достигнет исполнения». Как быть?
Евгений Семеняко: Я думаю, что надо все-таки от этих двух адвокатов, которые, таким образом, все-таки уклонились от вашего предложения вести ваше дело, все-таки попытаться на этом не останавливаться и обратиться к третьему, к четвертому... Уверен просто, что в Москве обязательно найдется адвокат, который заинтересуется вашим делом. Ну а уж если совсем не повезет, обратитесь в Адвокатскую палату к президенту палаты Генри Марковичу Резнику, к кому-либо из членов Совета Адвокатской палаты города Москвы. Убежден, что мои коллеги не оставят вашу ситуацию без внимания и без помощи.
Виктор Резунков: Скажите, Евгений Васильевич, сейчас уже вступили в действие постановления правительства, которые являются следствием закона по борьбе с терроризмом и отмыванием денег. На адвокатов возложена обязанность сообщать фискальным органам о разного рода сделках, которые должны свидетельствовать о намерении отмыть деньги или которые могут быть направление на финансирование действий, связанных с терроризмом. Не является ли такое требование требованием нарушения адвокатской тайны?
Евгений Семеняко: Не лукавя и не уклоняясь от прямого ответа, я должен сказать, что, конечно, является. И надо сказать, что российские адвокаты не единственные оказались вот сейчас в такой ситуации. В заслугу России, тем не менее, я бы мог отнести тот факт, что мы последними приняли вот такого рода законоположение, как участники соответствующей общеевропейской Конвенции по борьбе с терроризмом, отмыванием незаконных средств, наркомафией и так далее. И во Франции, и в Германии, и в Англии существуют такого рода изменения в законодательство, регламентирующие адвокатскую деятельность. Причем они действуют в значительно более жесткой форме.
На сегодняшний день у нас пока нет в адвокатуре проблем по этому поводу. И федеральная служба, и наше сообщество адвокатское в лице Федеральной палаты адвокатов, мы пока находим возможность все-таки здесь уважать адвокатскую тайну. Правда, закон обязывает адвоката по своему усмотрению: либо информацию, касающуюся только этих видов преступной деятельности либо сообщать соответствующим компетентным органам самому, либо в Адвокатскую палату. По той информации, которой я на сегодняшний день располагаю, не было зафиксировано ни одного случая, чтобы такого рода информация шла от адвокатов. Я думаю, что речь идет в данном случае не о том, что адвокаты укрывают эту информацию, а просто нет такой информации.
Виктор Резунков: Евгений из Москвы, ваш вопрос, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Уважаемый Евгений Васильевич, я вот слушаю вас – очень суховато ваше выступление, ни одного примера. Что вам удалось сделать? Что вам не удалось сделать? Какие у вас успехи, недостатки? Приводите примеры по России, где хорошие успехи в каких-то городах, где успехов нет.
И еще я хочу сказать вот что. Предыдущий слушатель спросил по какой-то конкретной проблеме юридической. И вы вдруг говорите: «А я такой статистики не веду». А почему же вы не ведете статистику? Как вы отчитываться будете? О чем вы будете говорить? Что, общими словами? Спасибо вам.
Евгений Семеняко: Я вам очень благодарен, что вы все-таки нашли возможность позвонить и выразить свое критическое отношение к тому, что я уже успел наговорить в сегодняшней программе. Ну, будем считать, что я, видимо, вас не заинтересовал своей информацией. Я учту ваши пожелания.
Виктор Резунков: Кстати говоря, тот случай, который сейчас очень широко обсуждался прессой, - это дело об убийстве девочки Хуршеды Султоновой в Санкт-Петербурге, по поводу которого суд присяжных вынес оправдательный приговор. И развернулись очень большие дебаты. И складывается впечатление, что в этом как раз заслуга адвокатов, которые сумели показать, насколько неправильно велось следствие. Или это не так?
Евгений Семеняко: Может быть, не услышал меня слушатель, но я буквально несколько минут назад сказал, что там, где суд принимает решение в пользу гражданина, в пользу обратившегося, всегда за таким решением, всегда за таким успехом стоит адвокат. Так или иначе, там был профессионал, который содействовал такому решению вот в том конкретном уголовном деле, о котором вы говорите.
Там ведь есть и еще один очень важный аспект этой проблемы. Мало того, что адвокаты вопреки сформировавшемуся общественному мнению заняли определенную позицию, правовую, гражданскую позицию в этом деле, за что были подвергнуты критике, и более того, в очередной раз адвокатура была, так скажем, предана анафеме, как организация, которая заведомо обеляет преступников. А потом ведь оказалось, что эти молодые люди не только не совершили тех преступлений, которые им были вменены, но не исключено, что они вообще не причастны к этому преступлению. Поскольку задержана сейчас другая группа, которая говорит о том, что это она совершила это преступление.
Это лишний раз говорит о том, что уголовный процесс, уголовное дело, доказательства и их оценка – это все очень сложные вещи. И нельзя это решать телевизионным голосованием, и нельзя превращать суд, так скажем, в суд уличный. Это слишком серьезное дело, чтобы доверять его, скажем так, случайным суждениям.
Виктор Резунков: Вопрос Степана из Москвы, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Уважаемый Евгений Васильевич, сердечно вас приветствует Степан Савельевич из Москвы. Я всегда имел представление, что адвокат – это чистый человек, очень порядочный. И вдруг я вынужден был столкнуться с адвокатом, который в высшей степени непорядочный. Вместо того, чтобы как-то справедливо решать вопросы, он стал вступаться за своего друга, ну, авантюриста, проходимца высшей марки. И начал клеветать на противную сторону, фабрикацию документов и так далее. Я обратился к Резнику, как вы посоветовали. Резник, не разобравшись, даже не захотел выслушать. Он встал на сторону адвоката, где явное преступление. И сказал, что «нет у нас оснований подавать на квалификационную комиссию». Как действовать? Как бороться с такими непорядочными адвокатами?
Виктор Резунков: Ну, это отдельный случай...
Евгений Семеняко: Я бы вот что вам посоветовал сделать. Мнение даже такого уважаемое моего коллеги, как Генри Марковича Резника, все-таки не имеет такого значения, что оно вас лишает возможности дальше заниматься этой темой. Во-первых, вы можете отказ в возбуждении производства обжаловать в судебном порядке. Более того, я все-таки думаю, что, может быть, вам есть смысл еще раз попытаться обратиться в Совет Адвокатской палаты города Москвы с соответствующей подробной, мотивированной жалобой. И не исключаю, что могут быть и другие последствия такого обращения.
Виктор Резунков: Евгений Васильевич, у нас все-таки сейчас не юридическая консультация, а у нас передача.
Аркадий из Петербурга, ваш вопрос, пожалуйста. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня нет вопроса. Я просто выражаю сочувствие всем слушателям Радио Свобода и другим гражданам Российской Федерации, которые, в общем-то, не понимают или не до конца понимают положение честных адвокатов и по большей части все-таки некомпетентных, нечестных адвокатов. Всего доброго!
Виктор Резунков: Вот такая точка зрения.
Евгений Семеняко: Во всяком случае, уже хотя бы то положительно, что все-таки позвонивший радиослушатель различает адвокатов вполне достойных...
Виктор Резунков: Честных и не честных, да.
Евгений Васильевич, такой вопрос. В целях борьбы с терроризмом, отмыванием денег опять-таки и с коррупцией депутаты Госдумы предложили применять конфискацию имущества более чем по 40 статьям Уголовного кодекса. Как вы лично к этому относитесь?
Евгений Семеняко: Вы знаете, я по этому поводу даже как-то в интервью «Российской газете» уже говорил о том, что, на мой взгляд, это просто одно из проявлений, одна из попыток все-таки вернуть наш Уголовный кодекс к тому советскому варианту, от которого, как мне и, видимо, многим казалось, что мы ушли окончательно и бесповоротно. Да, есть соответствующий международный правовой документ, опять-таки та самая конвенция, которую вы уже упоминали, в соответствии с которой мы должны были бы в отношении очень узкого круга особо тяжких преступлений, так сказать, предусмотреть конфискацию. Но наши законодатели пошли по пути очень широкого применения этой меры наказания. И мне кажется, что это в действительности ничего не даст в борьбе, так скажем, с преступлениями. Ведь это уже у нас было, заметьте. У нас применялась конфискация, и очень широко, и так же широко совершались хищения имущества, которое тогда называлось социалистическим, и так далее. И мера, которая уже доказала свою неэффективность, и возвращаться вновь к этому же, ну, мне кажется, что это просто еще раз одна из демонстраций, что история учит тому, что она ничему не учит. К сожалению, не очень, может быть, оптимистическая констатация.
Виктор Резунков: Спикер Госдумы Борис Грызлов недавно заявил, что уже на осенней сессии в Госдуме будет рассмотрен закон о так называемом «деятельном раскаянии». То есть те, кто сообщит об организаторах преступлений и своих сообщниках, могут вообще избежать уголовного наказания. Евгений Васильевич, как вы к этому относитесь?
Евгений Семеняко: Я хочу, чтобы все-таки не забывали и вы, и уважаемые радиослушатели, что я все-таки представляю организацию, которая занимается не разоблачением и изобличением, так сказать, лиц, совершивших преступления, а занимается осуществлением защиты. В том числе, кстати, и тех, кто обвиняется в совершении уголовных преступлений. Поэтому здесь бы я, скорее, говорил бы как юрист, как гражданин и, может быть, уж только в последнюю очередь как адвокат. Я бы сказал так. На мой взгляд, если бы эта мера была поставлена правильно, то, наверное, это было бы весьма эффективно для расследования уголовных дел, для того, чтобы они не волокитились, для того, чтобы они заканчивались в надлежащие процессуальные сроки, и для того, чтобы лица, совершившие преступления, дожидались приговора не годами, а все-таки побыстрее. И самое главное, чтобы те, кто эти преступления совершил, понес бы за них соответствующее наказание.
Виктор Резунков: Спасибо большое, Евгений Васильевич.
