Обновленный Верховный суд станет высшим судебным органом страны, в том числе и по делам, связанным с разрешением экономических споров, а также будет надзирать за деятельностью нижестоящих судов, включая арбитражные, и давать разъяснения по вопросам судебной практики.
Председателем объединенного Верховного суда назначен Вячеслав Лебедев. В настоящее время под его руководством 91 судья вместо предписанных законом 170: часть претендентов, получивших одобрение Специальной квалификационной коллегии, отбиравшей кандидатов в новый Верховный суд, была отсеяна президентской комиссией по кадрам.
По мнению судьи Конституционного суда в отставке Тамары Морщаковой, объединение двух высших судебных инстанций России позволило чиновникам избавиться от неугодных судей, а остальных поставить в зависимое от исполнительной власти положение.
– Тамара Георгиевна, по-вашему, насколько эффективными для российского правосудия будут последствия объединения Высшего арбитражного и Верховного судов России? Как вы считаете, была ли необходимость в этом объединении?
– Вопрос в том, каковы цели. Цель, которая очевидно была поставлена властью, будет достигнута очень эффективно. А именно: мы лишаемся независимых судей. Потому что на примере судей высших судов всем остальным судьям показали, что можно с ними сделать. Отбор судей в новый суд происходил таким образом, что были нарушены все конституционные принципы статуса судей: и несменяемость, и неприкосновенность, и требования к судьям, которые предъявляет закон. В этот раз к ним предъявляли совсем другие требования, абсолютно необоснованные. Судей убирали из будущего Верховного суда под разными предлогами, которые законом не предусмотрены. Кто-то достиг 65 лет, хотя у нас возраст отставки 70. Кто-то был неугоден, потому что его родственники работают либо в судебной системе, либо в адвокатуре, хотя и таких оснований для удаления судьи с должности нет. Вообще-то, ни один судья, который не хотел сам уйти из судебной системы, по закону не мог быть уволен. Потому что в случае реорганизации судов каждый судья должен получить место в том суде, который осуществляет его прежнюю компетенцию. Этого не произошло. Были введены чрезвычайные законы, были введены чрезвычайные органы, которые занимались отбором судей. Федеральный судья не должен проходить никаких комиссий, если ранее он уже был назначен и сдал все, что можно: экзамены и собеседования прошел. Здесь же полностью разрушены принципы действия судебной системы. А если так, если с судьями высших судов могут поступить как угодно, чего же ждать остальным?
Никаких разумных целей, которые могли бы оправдать такую акцию, нет. А намерение добиться единства судебной практики, на которое ссылались в качестве основной цели, сомнительно. Во-первых, иногда единая практика ломается и только тогда становится хорошей. Раньше было больше шансов на то, что в конкуренции двух судов неправильная практика не выстоит. Теперь она, конечно, выстоит всегда. Кроме того и раньше у Верховного и Высшего арбитражного судов была возможность договориться. Они могли собрать общий пленум, что предусматривал закон, который действует с 2011 года, и никаких неразрешимых проблем в этой ситуации в прежнем абрисе судебной системы не возникало бы.
– То есть вы считаете, что в том виде, в каком состоялось объединение двух высших судов России, оно не приемлемо для дальнейшей работы с точки зрения принципов правосудия?
– Оно неприемлемо, начиная с правил, установленных для этого объединения. Потому что объединяя, нарушили все конституционные принципы статуса судей. Послужит ли это объединение хорошему будущему – большой вопрос, потому что арбитражная судебная система в России всегда считалась более продвинутой. У нее существовали современные правила и современные рабочие технологии. Достаточно привести один пример: все арбитражные судебные заседания наряду с протоколом фиксировались еще и с помощью аудиозаписи. Это то, чего в судах общей юрисдикции мы не можем добиться много лет, хотя техника завезена и, по заверениям председателя Верховного суда, он давно уже отдал распоряжение вести аудиозаписи всех судебных заседаний. Но судьи общих судов этого не хотели, потому что аудиозапись – слишком серьезный способ контроля за тем, что происходит в заседаниях суда. Боюсь, теперь не новые технологии арбитражных судов будут развиваться в общем суде, а восторжествуют старые правила. Потому что массив судебной системы общих судов гораздо перевешивает по численности, по объему то, что мы имели в арбитражной судебной системе. Так что ничего хорошего я здесь не жду. А будут ли и дальше нарушаться конституционные принципы? Этого предсказать никто не может.
– Тем не менее Конституционный суд РФ, куда депутаты обращались с запросом по поводу конституционности такого объединения судов, отстранился. Сказав, что, во-первых, не может давать оценку конституционным законам, каковой является поправка к Конституции об объединении, а во-вторых, указав, что государство может самостоятельно решать, каким образом ему выстраивать судебную систему. Никаких ограничений на этот случай в Конституции нет. Выходит, что судьи, в отношении которых, как вы сказали, было допущено множество нарушений, не могут отстаивать свои права, апеллировать к судебной системе России, к коллегам из Конституционного суда, и, насколько я понимаю, жаловаться в Европейский суд по правам человека?
– Нет, я думаю, что это все-таки не так. То, что сказал Конституционный суд, исключительно основано на тезисе о том, что он не проверяет поправки к Конституции. Сам этот тезис неверный. Никто так нигде не написал. Наука толкует это совершенно иначе. Поправки к Конституции могут противоречить ее первым двум главам. А в самой Конституции написано, что не могут приниматься никакие законы, в том числе и поправки к Конституции, которые противоречили бы этим главам, потому что иначе нужно принимать новую Конституцию. А то, что другие случаи невозможны, когда бы судьи обжаловали что-то в КС… Здесь, на самом деле, есть только одно затруднение: статус судей не является элементом общегражданского статуса, который защищается главой 2 об основных правах и свободах. Впрочем в ЕСПЧ уже есть решения, в частности, в отношении украинских судей, когда нарушение судейского статуса признавалось затрагивающим слишком серьезные права многих граждан, гарантируемые на конституционном уровне и на международном уровне. Поэтому, думаю, обращение в Страсбург возможно, другое дело, кто теперь будет это оспаривать. Уволенные? Разве что кто-то из них проявит такую настойчивость.
