Как Гумберт Гумберт, изменивший Шарлотте с одним из Лолитиных белых носочков, я иногда изменяю солидной "Нью-Йорк таймс", этой, как ее называют, "седой леди" американской прессы, с легкомысленной "Нью-Йорк пост", и случается, обнаруживаю алмазы в мусорных кучах этого таблоида. Одним из таких открытий спешу поделиться. Как известно, в английском языке гораздо чаще, чем в русском, личные имена одинаковы у мужчин и женщин. В русском вот так сразу вспоминаются только три: Валентин – Валентина, Евгений – Евгения и Александр – Александра. В английском же – масса, и, читая английский текст, не всегда сразу определишь гендерную, родовую принадлежность носителя имени, скажем, Сидни (Sidney): возможны оба варианта. Часто женский род имени определяется прибавкой гласной "е", причем непроизносимой (Martin – Martine). Так что гляди, читатель, в оба, а то попадешь в женскую уборную вместо мужской.

Вот с таким (такой) обоеполым Мартином – Мартиной и познакомила недавно "Нью-Йорк пост" привычных, впрочем, к подобным номерам нынешних читателей. В статейке шла речь о преуспевающей женщине – организаторе и главе крупной фармацевтической фирмы "Объединенные терапевты", а имя ее главы Мартина Ротблатт. Нынешняя стоимость фирмы 5 миллиардов долларов. Самое интересное в том, что эта Мартина тридцать лет назад была Мартином. Мартин Ротблатт в возрасте тридцати лет изменил пол, подвергнув себя трансгендерной операции и прибавив к своему имени непроизносимое "e". К тому времени он был женат и имел трех детей. Жена его Бина продолжает жить с ним в мире и любви. Подробности я нашел в интернете, в большой статье о Мартине – Мартине в журнале "Нью-Йорк" (не путать с "Нью-Йоркером").

Этот человек (возьмем нейтральное определение, хотя по-русски звучащее все-таки в мужском роде) – по природе своей новатор, стремящийся к новым рубежам самых продвинутых технологий. Еще в бытность Мартином он организовал фирму "Сириус", исследовавшую возможности применения спутниковой связи для автомобилей. Сейчас главное поле его (ее) интересов – нанотехнология и перспективы технологического бессмертия. В начале сентября вышла написанная Ротблатт книга под названием "Виртуальный человек: надежды и угрозы дигитального бессмертия". Что это такое, должно быть, представляют люди, больше меня (что нетрудно) разбирающиеся в этих виртуальных штуках.

В беседе с журналистом "Нью-Йорка" Мартин(а), понятное дело, рассказал(а) много интересного. Она считает, что определять человека по половой принадлежности – такая же реакционная отсталость, как суждение о человеке по цвету кожи. В общем, развивала мысль, знакомую по писаниям некоторых феминисток, – о том, что пол это не полюса, а континуум, поле раздвигающихся сексуальных возможностей. Она говорит, что решение изменить пол вызвано отнюдь не отвращением к гетеросексуальным отношениям, и произносит сногсшибательную, именно в грамматическом отношении, фразу: "Я любила свой пенис" (“I loved my penis”, she said).

Что же подвигнуло ее (его!) на такой радикальный ход? Я думаю, что отнюдь не сексуальная озабоченность какого-либо рода, а беспокойный дух исследователя, стремящегося расширить горизонты познания и действия. В сущности, мы имеем в лице Ротблатт(а) не индивидуальный уникум, а тип, хорошо известный по западной культурной истории: исследователь, первопроходец, моряк, ищущий ход на Северный полюс, как Пири, ученый, ставящий опыт на себе, как Пастер. Изменился не культурный тип, а поле исследований, расширившееся на область, ранее всячески табуированную.

Мартина Ротблатт – не патологический случай сексуального помешательства, а пример человека активного, смелого, устремленного к новым горизонтам и при этом преуспевшего. При этом ясно, что не деньги ее цель, деньги поистине побочный продукт организаторской энергии и смелого планирования. Цель – быть впереди, искать нехоженые пути. По-английски это называется cutting edge, буквально "режущий край", то есть передний край технологического и всякого, прежде всего умственного, прогресса.

Современный мир меняется, потому что открылись новые, небывалые возможности, переворачивающие все прежние представления. В таком контексте перемена пола предстает не самодовлеющим действием, а метафорой вот этой поистине революционной практики. Я человек сильно не молодой, гораздо старше Мартины Ротблатт (а ей 59 лет), и меня такие сюжеты скорее отталкивают, чем вдохновляют. Но я стараюсь подавить собственную реакцию, если угодно – реакционность. Нельзя не видеть, что будущий мир делается и будет принадлежать таким людям, как бывший Мартин и нынешняя Мартина – нравится это нам или не нравится.

Борис Парамонов – нью-йоркский писатель и публицист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода