Велосипеды в эпоху ядерных испытаний. Или как быть с Северной Кореей
Ирина Лагунина: По сообщениям гонконгских газет – а более независимой прессы в Китае нет, министерство обороны страны распорядилось не отзывать войска с границы с Северной Кореей и провести учения по отражению химической атаки. Все сходятся во мнении, что Пхеньян, заявив в понедельник о проведении испытания ядерного оружия, хотел сбросить с себя финансовые санкции, наложенные Соединенными Штатами за отмывание и подделку северокорейскими официальными структурами американских долларов, а заодно сесть за стол переговоров с Вашингтоном на равных, в качестве ядерной державы. Перспективу переговоров на равных в Вашингтоне уже отвергли. Зато Китай, раньше наотрез отказывавшийся даже слышать о санкциях против Северной Кореи, сейчас к перспективе международного давления настроен более мягко. И пока Совет Безопасности обсуждает, как наказывать государство, заявляющее, что оно нарушило все обязательства и стало ядерным, эксперты пытаются оценить все последствия этого нового поворота в международных отношениях. С Шэнноном Кайлом, экспертом по нераспространению ядерного оружия в Стокгольмском Международном институте исследования мира, беседовала моя коллега Кэтлин Мур. В конце концов, на самом деле – есть пять стран, изначально подписавших Договор о нераспространении ядерного оружия, есть еще страны-обладательницы этого оружия, как, например, Индия и Пакистан. Но после Карибского кризиса в начале 60-х годах, когда Кеннеди и Хрущев, действительно, стояли на грани ядерной войны, столь уж существенную и напрямую угрожающую жизни опасность это оружие не представляло. Наоборот, оно делает страны более ответственными в их политике. Может быть, то же самое произойдет и с Северной Кореей?
Шэннон Кайл: Изначально пять государств, подписавших Договор о нераспространении – США, Великобритания, Китай, Франция и Советский Союз – сделали это, понимая, что в соответствии со статьей 6 договора, они будут добровольно работать над всеобщим и полным ядерным разоружением. Но что мы увидели в последующие годы – то, что они подчеркнули и укрепили роль ядерного оружия в своей политике в области безопасности. В некоторых случаях они даже придали новую роль и новые задачи ядерному оружию и явно собираются сохранять его у себя на вооружении на неопределенное время. Так что здесь двойные стандарты, конечно, присутствуют. Но это не значит, что идея мира, в котором этот вид оружия распространяется свободно, в котором он есть практически у любого государства, - это хорошая идея. Просто потому, что это оружие чрезвычайно опасно: оно обладает огромной разрушительной силой. И если в мире будет больше государств с этим оружием, то шансы, что кто-то его применит в вооруженном конфликте, возрастут. Может быть, применит даже не нарочно, может быть, это произойдет чисто случайно, в результате ошибки или неправильных расчетов, или просто из-за эскалации обычных вооруженных действий.
Ирина Лагунина: Джордж Буш заявил, что самые страшные опасения состоят в том, что Пхеньян передаст ядерные технологии Ирану и Сирии. Это на самом деле наиболее серьезные опасения, а не то, что Корея попытается применить ядерное оружие против какого-то государства?
Шэннон Кайл: Это тоже вызывает тревогу. Более того, все мы опасаемся не только того, что Северная Корея решит распространить ядерное оружие в другие страны мира, но и того, что она может передать расщепляющиеся материалы и ядерные технологии в руки террористов. Северная Корея, правда, заявляет, что никогда ничего подобного не сделает и на корню отметает подобные подозрения. Но миру приходится рассматривать подобные варианты со всей серьезностью. Пхеньян уже передал ракетные технологии целому ряду государств, это известно и подтверждено. Более того, Пхеньян участвовал в нелегальной ядерной торговле – тоже с целым рядом государств, в частности, с Пакистаном через сеть физика-ядерщика Хана. Так что эти подозрения небеспочвенны и должны рассматриваться со всей серьезностью.
Ирина Лагунина: Сейчас из ближайших соседей Северной Кореи два крупных государства – Япония и Южная Корея придерживаются статуса безъядерных государств. Может ли северокорейское испытание вызвать гонку вооружений в регионе?
Шэннон Кайл: Я пока не вижу признаков того, чтобы у Японии появилось желание пересматривать свое собственное решение быть неядерным государством. Да, иногда говорят, что испытание ядерного оружия Северной Кореей может привести и к таким последствиям, но, повторяю, ничто пока об этом не свидетельствует. Думаю, более вероятно, что Япония начнет пересматривать нынешнюю оборонную стратегию. Она уже движется в сторону более мощных вооруженных сил и вооружений, включая ракеты дальнего радиуса действия. Вероятнее всего, также, что Япония пойдет теперь на еще более тесное сотрудничество с Соединенными Штатами в укреплении региональной системы безопасности. А что касается Южной Кореи, то в начале 70-х она развивала собственную ядерную программу, но отказалась от нее под нажимом Соединенных Штатов. И пока ничто не указывает на то, что Южная Корея готовится пересмотреть свой статус неядерного государства. Думаю, наиболее вероятно, что и Южная Корея начнет строить более тесные отношения в военном союзе с Соединенными Штатами.
Ирина Лагунина: Напомню, в нашей программе участвует Шэннон Кайл, эксперт по нераспространению ядерного оружия в Стокгольмском Международном институте исследования мира. Вернемся к проблемам международного права. Среди государств, обладающих ядерным оружием, четыре не являются членами Договора о нераспространении оружия массового поражения. Это Индия, Пакистан, Северная Корея и Израиль. Израиль, правда, никогда не подтверждал, что у него есть это оружие, но все о том свидетельствует. Вам не кажется, что этот договор не работает. Если ты хочешь быть безъядерным государством, то ты можешь оставаться в договоре. А не хочешь – выходи из договора, создавай оружие и никто тебе ничего не сделает.
Шэннон Кайл: Думаю, вы заметили абсолютно правильно. Одна из проблем с этим договором состоит в том, что сейчас в мире почти столько же ядерных государств, не подписавших договор, сколько государств, подписавших его. А в случае с Северной Кореей все выглядит еще хуже. Она, в соответствии с этим документом, приняла на себя статус безъядерного государства, поставила свою подпись, а в 2003 году заявила, что выходит из договора и становится ядерным государством. Но проблема состоит в том, что, будучи участницей договора, Корея обзавелась всей инфраструктурой, необходимой для полного ядерного цикла, применяемого для создания ядерного оружия. То есть она пошла на элементарный обман – это было полное и явное нарушение условий договора, и все же, когда она из него вышла, ничего не произошло, международное сообщество не смогло предпринять против Пхеньяна никаких жестких мер. Именно это и подрывает легитимность и режим договора – государства могут подписать его, использовать его, откровенно обманывать, и ничего им за это не будет.
Ирина Лагунина: Почему до сих пор идут споры о том, провела ли Северная Корея ядерное испытание или нет?
Шэннон Кайл: Сейсмические замеры испытания показывают, что толчок был очень слабый. Намного слабее, чем любые известные толчки при первом испытании бомбы. Чтобы добиться такого незначительного колебания земной поверхности, надо обладать исключительно развитой ядерной технологией, надо, чтобы бомба была просто миниатюрной. Представить себе, что нечто подобное есть у Северной Кореи, трудно. Так что здесь возможно двоякое объяснение. Либо сейсмические данные не точны и надо провести их переоценку с учетом местных геологических особенностей, либо Северная Корея попыталась провести испытание, но бомба взорвалась только частично, полной цепной реакции не получилось. Так что по странной иронии Северная Корея пыталась использовать это испытание для демонстрации собственных возможностей, но оставила больше вопросов, чем ответов. Но пока давать точные оценки слишком рано, все прояснится через несколько дней.
Ирина Лагунина: Шэннон Кайл, эксперт по нераспространению ядерного оружия в Стокгольмском Международном институте исследования мира. Один из американских специалистов по Северной Корее, директор Азиатской программы в вашингтонском институте международных отношений Селиг Харрисон, только что вернулся из Пхеньяна. Он пишет в журнале «Newsweek», что финансовые санкции США наносят ущерб экономическим реформам в Северной Корее, но никак не подорвали доверие населения к нынешнему режиму. «Северная Корея стабильна, и в Пхеньяне сейчас намного больше экономической активности, чем я когда бы то ни было видел. Больше машин и велосипедов, люди одеты лучше, больше ресторанов, больше небольших магазинчиков и, кроме этого, больше интереса у людей заработать деньги». Режим в Пхеньяне заявляет, что не исключает переговоров о неядерном статусе, но хочет что-то получить взамен, какую-нибудь экономическую корзину, поощрительный приз. Ведь в любом случае миру придется научиться жить с ядерной Кореей.
Исламский фактор на Кавказе – духовность и политика.
Ирина Лагунина: Исламский фактор в значительной степени влияет на процессы в кавказском регионе. Распространение различных исламских течений здесь происходит не без помощи близлежащих государств. Что стоит за этими попытками - стремление соседних государств навязать народам Кавказа свои политические интересы или стремление укрепить и распространить веру? Рассказывает наш корреспондент Олег Кусов.
Олег Кусов: Большинство жителей Кавказа принадлежат к мусульманской духовной культуре. Именно это обстоятельство способствовало в постсоветское время быстрому распространению в этом регионе исламских идей. Не секрет, что в советский период мечети посещал ограниченный круг людей, а мусульманские священнослужители находились под постоянным надзором партийных органов и Комитета государственной безопасности. В середине 20 века даже доходило до того, что они предлагали верующим славить товарища Сталина. Чуть позже подобное правило исчезло, но деятельность священнослужителей и теологов оставалась подцензурной. Неудивительно, что советский период породил особый вид религии, который иногда иронично называли партийным исламом. После краха СССР в мусульманских регионах стали активно проповедовать представители различных направлений этой религии. Кавказ стал испытывать влияние одновременно суннитов из Турции, шиитов из Ирана. Арабский мир привнёс на Кавказ так называемый ваххабизм, хотя подобным клишированным названием этого направления в исламе, как отмечают теологи, пользуются, как правило, представители официальных органов власти в России, в том числе и многочисленных Духовных управлений мусульман на территории страны.
Особые отношения Турции и Азербайджана сделали привлекательным для жителей Кавказа суннизм. Тему продолжит наш корреспондент в Стамбуле Елена Солнцева.
Елена Солнцева: Турция - светское государство, однако более 98% населения мусульмане-сунниты, которые придерживаются религиозных традиций. По исламским законам вступают в брак, растят детей, хоронят близких. Ценности традиционного ислама защищает правящая Партия Справедливости и развития, которая с ноября 2002 года управляет страной. Лидера партии Реджепа Эрдогана не раз обвиняли в попытке навязать государству ислам обходным путем. В юности он сидел в тюрьме за сочинение стихов с призывами уничтожать неверных. В бытность мэром Стамбула запретил продавать алкоголь в ресторанах. Сам Эжрдоган, однако, уверяет, что это ошибки прошлого. Хотя созданная ими партия имеет исламистские корни, он сторонник светского правления страной. По мнению политолога, автора газеты «Миллиет» Шеми Хаедиса, правящая Партия Справедливости и развития - новое течение в исламском политическом мире.
Шеми Хаедис: Эрдоган, родившийся в бедной семье, зарабатывал на жизнь на стамбульских улицах. Окончив школу по изучению Корана, поступил в университет, где получил диплом экономиста. Созданная им партия пришла к власти во время экономического кризиса, светская элита погрязла в коррупции, доверие к правительству было подорвано. Народ был разочарован демонстративным пренебрежением светской верхушки к традициям страны. На скамье подсудимых оказались 12 государственных министров, включая бывшего премьер-министра страны Нисута Ялмаза. Эрдоган призывал народ обратиться к ценностям ислама, которые, по его мнению, были дискредитированы в последние годы.
Елена Солнцева: Турецкие телеканалы ежедневно транслируют исламские проповеди. Мусульман призывают пересмотреть устаревшие нормы ислама. По мнению турецких теологов, нельзя раболепно обращаться к средневековью, ориентируясь на арабские образцы. Современный мусульманин может не соблюдать пост во время болезни, работающий человек не молиться в течение суток. В стамбульских мечетях новшества, не имеющие аналогов в исламском мире. В одной из мечетей, сообщает центральная газета «Миллиет», открыли центр культурного досуга, библиотеку, интернет-клуб и фитнес-центр. Модернизация исламской страны на базе европейских ценностей касается всех областей жизни. На страницах местных газет и журналов появился термин «евроислам» или «светский ислам», который, по мнению турок, уживается с демократическим государственным устройством. «Мы, турки, всегда двигались в одном направлении на Запад», – не раз говорил Мустафа Кемаль Ататюрк, создатель Турецкой республики. Следуя заветам вождя, турецкое духовенство направило в страны Евросоюза более тысячи имамов для получения образования и обучения иностранным языкам.
Олег Кусов: Это был материал нашего корреспондента в Стамбуле Елены Солнцевой.
Азербайджанские турки многие века подвергались духовному влиянию Персии. Отсюда и преобладание в азербайджанском обществе шиитов. Рассказывает руководитель Центра религии и демократии Нариман Гасимоглу.
Нариман Гасимоглу: В азербайджанскую религиозную ситуацию, в религиозные реалии были привнесены и другие нетрадиционные течения. То есть если в Азербайджане традиционно существовал всегда и ныне продолжает существовать шиизм, определенная часть суннизма всегда преобладает и другие религиозные течения, такие как новые для азербайджанской реальности ваххабизм, сулейманиты и другие нетрадиционные религиозные течения. То есть в нашем представлении о том, как нужно развивать религиозность азербайджанцев, это основывается на распространении коранической логики так, чтобы постепенно люди отрекались от средневековых норм, средневековых интерпретаций ислама и так далее, чтобы народ был религиозным, и в то же время религиозность не шла в разрез с общечеловеческими ценностями. Исконно азербайджанцы по своей религиозной натуре не склонны к таким радикальным настроениям в принципе, хотя опасность того, что эта исторически выстроенная ценность может быть подменена, может меняться и под влиянием процессов, которые происходят из-за рубежа, новые религиозные тенденции появляются в Азербайджане.
Олег Кусов: За распространением в Азербайджане нетрадиционных течений в исламе, часто стоят попытки соседних государств навязать Баку свои политические интересы, подчёркивает Нариман Гасимоглу.
Нариман Гасимоглу: Когда речь заходит о том, какие нетрадиционные течения начинают иметь место в азербайджанской действительности, сразу вспоминается ваххабизм, политизированный шиизм, экспортированный из Ирана. За распространением таких взглядов, конечно, можно сделать вывод, что за ними скрываются определенные политические цели этих государств. Это не секрет, что в политизации ислама Азербайджана какие-то страны заинтересованы. В первую очередь это Иран. Страны Персидского залива тоже имеют свои интересы в Азербайджане, именно свои интересы они стараются проводить через религиозное распространение ваххабитского толка ислама.
Относительно ваххабизма я бы еще подчеркнул очень важный момент, что даже некоторые спецслужбы немусульманских государств тоже заинтересованы. Конечно, аналитики некоторые утверждают, что российские спецслужбы заинтересованы, этот инструментарий используют в своих политических целях в северных районах Азербайджана, чтобы оказывать давление на официальный Баку. Такие моменты имеют место в нашей действительности. Это обещает негативную перспективу в случае политизации самой религии. Конечно, в политизации религии все общество не должно быть заинтересовано, это отвергается нашей интеллигенций, в этом не заинтересовано и правительство. Правительство тоже должно удержаться от соблазна использовать религию в своих политических интересах. Тоже важный фактор, чтобы не подавать дурной пример остальным.
Олег Кусов: Это был руководитель Центра религии и демократии Нариман Гасимоглу. С ним беседовал наш корреспондент в Азербайджане Ялчин Таироглу.
Дагестан – неофициальный духовный центр мусульман на Северном Кавказе. Здесь мусульманство укоренилось значительно раньше, чем в соседних республиках. Во время перестройки жители Дагестана с особым интересом устанавливали духовные связи со светской Турцией. Но затем предпочтения поменялись. Дагестанцы стали больше бывать в арабских странах, присматриваться к популярным здесь течениям ислама. В Махачкале не исключают, что на смену духовных ориентиров дагестанских мусульман повлияли местные власти и так называемые компетентные органы. Рассказывает Магомед Мусаев.
Магомед Мусаев: За пределами Российской Федерации у дагестанцев нет, пожалуй, такой страны, с которой бы прослеживались столь глубокие и разносторонние связи, как Турецкая республика. Однако это явление обсуловлено прежде всего наличием в Турции внушительной по численности и весьма влиятельной северокавказской диаспоры, а вовсе не религиозно-политическим фактором. С падением железного занавеса и началом горбачевских перемен дагестанцы встретили с большим восторгом все то, что связано с этой страной. Однако, впоследствии ситуация изменилась. Любое упоминание об Ататюрке и тюркизме в Дагестане стало со временем ассоциироваться с антимусульманской и антикавказской позициями, чем не преминули воспользоваться власти республики Дагестан и прежде всего те структуры, которые занимаются обеспечением государственной безопасности.
В 1997 году под надуманными предлогами была запрещена ретрансляция одного из турецких частных каналов телевидения, а в 2002 году из Дагестана были выдворены турецкие граждане, преподаватели турецко-дагестанского колледжа. Рассказывает Хаджи-Мурат Донаго, кандидат педагогических наук, преподаватель Дагестанского государственного университета главный редактор общественно-политического и исторического журнала.
Хаджи-Мурат Донаго: Я, можно сказать, восхищаюсь турками, той прослойкой турецкого населения, теми людьми, которые из чистого побуждения захотели привнести в дагестанское образование хорошую часть. Колледж был открыт турецкий, о котором были только лестные впечатления, как и самих учащихся, так и их родителей. Тем не менее, турецкий колледж всеми силами, правдами и неправдами пытались закрыть. Я думаю, что отчасти какие-то идеологические моменты были, но еще и экономические. То есть очень хорошая территория была этого колледжа, очень хорошая база, очень хорошие помещения. Что же говорить о том, что влияет ли турецкая модель ислама на Дагестан, я бы не сказал, что очень сильно влияет. Сейчас с открытием границ и разрешением дагестанцам посещать святые места, больше обращение Дагестана на арабский мир, нежели на турецкий. Сейчас такой этап, может быть через некоторое время будет по-другому. В прошлом ориентиры были на Османскую империю.
Олег Кусов: С дагестанским учёным и публицистом Хаджи-Муратом Донаго беседовал наш корреспондент в Махачкале Магомед Мусаев.
Соперничество исламских течений на Кавказе – это скрытое соперничество различных стран, поскольку религия в современном мире в большей степени выполняет идеологическую, а не духовную роль. К такому выводу часто приходят специалисты, изучающие процессы в кавказском регионе.
Наука: движения земной коры и землетрясения.
Ирина Лагунина: Континенты, на которых мы живем и строим наши здания, плотины, дороги, представляют собой не столь твердую и надежную опору, как нам хотелось бы думать. Раскаленные недра нашей планеты порождают в земной коре деформации и сдвиги, разрывы и складки. О том, как движется земная кора, как в ней накапливаются напряжения, и как они разряжаются землетрясениями, рассказывает доцент геологического факультета Московского государственного университета Владислав Сергеевич Милеев. С ним беседует Александр Сергеев.
Александр Сергеев: Владислав Сергеевич, мы смотрим на землю и видим, что она более-менее неподвижна.
Владислав Милеев: Наша земля действительно очень неоднородна. Она состоит из блоков, которые, как говорят, в тектоническом отношении являются пассивными и называются платформами, где исходные горные породы, образующие слоистые толщи, залегают практически горизонтально. И других областей - складчатых поясов, где как раз сосредоточены деформации основные, и складчатые деформации пластические, и разрывные деформации, которые наблюдаются в природе.
Александр Сергеев: Континенты - это такие каменные плиты или платформы, которые плавают на поверхности земли.
Владислав Милеев: Можно сказать и так. Дело в том, что континенты и океаны образуют литосферные блоки, перемещающиеся по сравнительно пластичному, а может быть местами жидкому субстрату, носящему название астеносферы. Эти литосферные плиты состоят из верхней мантии и земной коры. Вот собственно с земной корой нам в повседневном опыте на поверхности планеты и приходится иметь дело. Эта земная кора составляет всего лишь 1% от радиуса земли, то есть это тонкая пенка, которая покрывает землю.
Александр Сергеев: Можно представить примерно так: взять кастрюлю с подогревающимся молоком, восходящие потоки, на поверхности образовалась пенка, она плавает, то к одному краю прилипла, то к другому, и на этой пенке мы все живем и все строим.
Владислав Милеев: В первом приближении можно сказать и так только, но надо иметь в виду, что эта кастрюля является шарообразной. И действительно в ней имеются, как в любом кипящем растворе, восходящие течения и нисходящие, которые тащат за собой эти литосферные блоки, литосферные плиты.
Александр Сергеев: Наверное, самые характерные восходящие потоки - это то, что выходит в середине океана?
Владислав Милеев: Да, безусловно. Дело в том, что все океаны Земного шара связаны единой системой срединно-океанических хребтов общей протяженностью около 60 тысяч километров. И эти хребты имеют в центральной части понижения, в которых происходит генерация магматических пород, базальтов. Эти базальты выплавляются в верхних частях литосферы и поступают на морское дно. А у берегов океана, в первую очередь Тихого океана, происходят напротив нисходящие струи конвективных ячей, которые ведут либо к погружению океанической коры под континентальную, а они существенно различаются между собой и по составу, и по мощности. Океаническая кора достигает толщины семь-десять километров, а континентальная в среднем 30-40 километров, а местами в горных сооружениях имеет мощность до 80 километров.
Александр Сергеев: Это значит, что континенты в целом сложены менее плотными породами, раз они плавают.
Владислав Милеев: Безусловно.
Александр Сергеев: И такая континентальная пена под действием восходящих и нисходящих потоков может разрываться на куски или, наоборот, эти куски могут сталкиваться.
Владислав Милеев: Да, именно так дело и происходит. Если процесс в срединно-океанических хребтах приводит к расширению океанического пространства, то на краях мы имеем дело с процессами субдукции, то есть погружения океанической коры под континентальную или в отдельных случаях даже с обратным процессом, когда у нас океанические кора как бы наползает на континентальную - этот процесс носит название абдукции. Вот в этих участках, где мы видим абдукцию, мы можем наблюдать верхнюю мантию океанов и океаническую кору в полной ее красоте, в полном разрезе. Конвективные ячеи существуют не только под океаном, они существуют и под континентами, в совокупности приводит к тому, что любой континент, равно как и океаническая кора находятся в постоянном напряженном состоянии.
Александр Сергеев: Есть случаи, когда континент буквально разрывает на части?
Владислав Милеев: Безусловно. И сегодня мы такой процесс наблюдаем в Красном море, где аравийская плита и африканская плита расходятся со скоростью до двух-пяти сантиметров в год.
Александр Сергеев: Если бы с такой скоростью расходились две стены у дома, то он бы уже через пару лет рухнул.
Владислав Милеев: Существуют более интенсивные движения. Австралия, по данным космической геодезии, движется в северо-западном направлении со скоростью 16-18 сантиметров в год.
Александр Сергеев: За шесть лет это будет метр, за 60 лет десять метров. Как может сплошная среда выдерживать?
Владислав Милеев: Дело в том, что твердость земных пород нам дана на поверхности земли, а в недрах земли господствует огромнейшее давление и достаточно высокие температуры. И тогда свойства этих твердых пород существенно меняется, они становятся пластичными, они становятся как пластилин, они становятся как воск. Эти породы могут легко сминаться в складки, а могут и разрываться. Собственно, с этим и связаны землетрясения.
Александр Сергеев: На этих плитах, которые взаимно друг относительно друга двигаются, сталкиваются, деформируются сверху лежит слой осадочных пород. Что происходит с ними во время этих движений?
Владислав Милеев: По-разному. В отдельных случаях они срываются со своего фундамента и во всех случаях они деформируются, они сминаются в складки. В первом приближении эти складки можно представить в виде синусоиды.
Александр Сергеев: Если нам вернутся к этой модели пены на поверхности земли, каменной пены. Когда эти блоки сходятся, расходятся, сталкиваются неоднократно, на границах должен какой-то хаос наступать?
Владислав Милеев: Это зоны концентраций тектонических напряжений, которые приводят к наиболее интенсивным деформациям горных пород, часто превращая их в каменное крошево, которое носит название меланжи. Именно к периферическим областям, к складчатым поясам приурочены главным образом металлические полезные ископаемые, которые интересуют человечество.
Александр Сергеев: Складчатые области – это в первую очередь горные районы?
Владислав Милеев: Да, ведь складчатые области существуют на месте некогда существовавших океанических или субокеанических пространств. Пространства при сдвижении двух континентальных блоков раздавливаются, и содержимое некогда океанического бассейна выплескивается в виде так называемых шарьяжей на континентальные борта этих смыкающихся континентов. Этот процесс носит название коллизии.
Александр Сергеев: Под содержанием океанов имеется в виду не вода, которая в них стоит, а те осадочные породы, которые на дне образовались.
Владислав Милеев: Не только осадочные, но и магматические породы, которые слагают магматическую кору.
Александр Сергеев: Здесь мы сталкиваемся с этой связью океанов и гор, то есть горы образовались на тех местах, где раньше были океаны. А как раз равнины всегда были равнинами.
Владислав Милеев: Равнины, как правило, это области шельфовых морей, которые возникают при затоплении краев континентальных блоков и глубины которых в среднем составляют двести метров.
Александр Сергеев: Для нас в повседневном общении континент – это то, что над водой, а океан – это то, что под водой. А на самом деле это не так.
Владислав Милеев: На самом деле это действительно не так. Потому что примерно площади с континентальной корой и площади с океанической корой, они приблизительно имеют одинаковую величину. В то же самое время над уровнем моря поднимается лишь 30% континентальных блоков.
Александр Сергеев: Но то, что под водой тоже может освобождаться из-под воды, подниматься. Их не надо считать океанами, это именно моря?
Владислав Милеев: Это именно моря.
Александр Сергеев: Где можно привести примеры таких океанов, которые существовали и исчезли?
Владислав Милеев: Пожалуй, самый яркий пример, знакомый нам – это Урал, это такая область как Карпаты, Кавказ, Копетдаг, Памир. Вот это те зоны, где в разные периоды геологического прошлого и не раз существовали океанические пространства. Потом эти океаны закрывались в результате коллизии бортов этих океанов. На Урале дважды возникали океаны, один из них существовал порядка шестисот миллионов лет назад, а второй океан закрылся 275 миллионов лет назад. Что касается Кавказа, то здесь, начиная с Альп через Кавказ к Гималаям, этот океан закрылся последний раз сравнительно недавно, где-то порядка 7-10 миллионов лет назад. Но на этом месте существовали такой же океан палеозойский, то есть с возрастом порядка 270 миллионов лет назад и 700 миллионов лет назад.
Александр Сергеев: То есть океаны отличаются не тем, что это большие пространства с водой, а это особая структура геологическая.
Владислав Милеев: Совершенно верно, они отличаются своей корой, составом коры, мощностью коры.
Александр Сергеев: Если вернуться к вопросу о напряжениях и движениях, такой важный момент, касающийся зон сейсмически опасных, если там долго не происходит землетрясение, то еще непонятно, к добру это или к худу.
Владислав Милеев: Совершенно верно. Потому что там могут накапливаться тектонические напряжения, которые приведут в конечном счете к землетрясению.
Александр Сергеев: Насколько велики эти напряжения, которые сбрасываются в этих землетрясениях?
Владислав Милеев: Энергетика землетрясения колоссальна. Но напряжение, которое вызывает эти землетрясения, в действительности очень велики. Потому что при гигантских величинах веса вышележащих пород достаточно всего десять-сто бар дополнительной нагрузки, чтобы произошел разрыв, то есть преодолевается предел прочности материала.
Александр Сергеев: То есть доля процента от того давления, под которым они живут.
Владислав Милеев: Даже малая доля процента.
Александр Сергеев: 10-100 бар, 10-100 атмосфер – это давление столба воды несколько сотен метров. Если мы заполняем большое водохранилище, то это может быть спусковым крючком к землетрясению в какой-то ситуации.
Владислав Милеев: Так оно и есть. Где-то в середине 50 годов землетрясение на Деканском полуострове связывали с тем, что оно было вызвано нагрузкой водохранилища. Ташкентское землетрясение некоторые исследователи связывают с нагрузкой непосредственно города.
Александр Сергеев: Всевозможные небоскребы высотой по триста метров и более, они не вызывают сейсмических процессов, скажем, то, что сейчас строится в Москве?
Владислав Милеев: Что касается Москва-Сити, вопрос, на мой взгляд, непростой. Я не сомневаюсь, что вопросы сейсмической опасности рассматривались, но к этому помимо сейсмики надо добавить то, что в известняковых породах, на которых стоит Москва, широко развит карст. Вода вымывает пещеры, происходит растворение горных пород и образуются карстовые полости. Я знаю только одно, что под Москву-Сити эти пустоты заливались цементом в больших количествах для того, чтобы обеспечить большую монолитность основания будущего сооружения.
Александр Сергеев: Подобные же напряжения горных пород связаны с проблемами эксплуатации шахт.
Владислав Милеев: Совершенно верно.
Александр Сергеев: Выбросы метана когда происходят.
Владислав Милеев: Из-за того, что в массиве горных пород напряжение вытесняет газы, и эти газы выходят на поверхность. Точно так же, как в других случаях жидкость будет выдавливаться при концентрации сжимающих напряжений, выжиматься. К сожалению, все трагедии, которые происходят в шахтах, они связаны просто с тем, что не обеспечивается мониторинг в части слежения за напряженным состоянием массивов, в которых шахты распложены. Существуют методы, которые позволяют следить за этим и получать достаточно объективную информацию.
Александр Сергеев: Движение материков и напряжение в земной коре – это явление интересное не только в геологических масштабах времени, но оно наблюдается в повседневном жизненном рабочем масштабе.
Владислав Милеев: Безусловно, но только надо иметь в виду, что система Земля представляет из себя очень сложный калейдоскоп блоков разного размера и разных по своей интенсивности, по своим размерам полей напряжения, участков. Она чрезвычайно неоднородна в этом отношении. И в одних случаях мы будем иметь дело с концентрацией напряжения, а в других спокойная фоновая обстановка.
Благотворное влияние классической музыки на детей.
Ирина Лагунина: О благотворном влиянии классической музыки на развитие детей пишут и говорят довольно много, но ребенок, любящий и понимающий классическую музыку, сегодня редкость. Как сделать так, чтобы таких детей стало больше, знает художественный руководитель и главный дирижер Петербургского государственного симфонического оркестра «Классика» Александр Канторов. С ним беседовала Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Те петербуржцы – тогда еще ленинградцы – которых в детстве водили в филармонию и капеллу, наверняка помнят возобновлявшимися из года в год абонементы для детей, чинные концерты с сорокаминутной лекцией, читавшейся со сцены пере тем, как зазвучит музыка – о том, как проходило детство Моцарта, кто такой Шуберт, и почему в известном произведении Гайдна музыканты один за другим встают со своих мест и уходят, погасив свечу. Это были, безусловно, очень интересные и полезные выступления – но, конечно, только для тех детей, которые были подготовлены или хотя бы настроены на восприятие таких вещей. Понятно, что такие дети есть и сегодня – в конце концов, музыкальные школы никуда не делись. В одной из них учится 10-летняя Саша.
Саша: Мне нравится музыка и классическая и современная. Современная лучше, под нее танцевать на дискотеке или слушать просто дома. Музыку классическую, я люблю ходить в филармонию слушать ее, она успокаивает душу, под нее можно засыпать. Еще я учусь в музыкальной школе, и мне это помогает понимать классическую музыку и лучше ее воспринимать на слух.
Татьяна Вольтская: Саша, скажи, а как твои сверстники, например, одноклассники относятся к классике?
Саша: Многие любят, а многие просто не понимают или просто она им не нравится.
Татьяна Вольтская: Саше хорошо – у нее и мама любит классику, и старшая сестра закончила музыкальную школу, до сих пор поет в хоре и ездит по всей Европе с концертами, имеющими большой успех. Но есть совсем другое дети, растущие совсем в других семьях, где едва ли не единственный источник музыкальной культуры – как, впрочем, и всякой ругой – телевизор. Вот что они отвечают энергичным хором на мой вопрос: «Водит ли вас кто-нибудь на концерты классической музыки?»
Дети: Нет.
Татьяна Вольтская: Но именно эти дети как раз и пришли на один из массовых просветительских концертов симфонического оркестра «Классика», их привели не из-за рвения учителей открыть им мир прекрасного, а просто потому, что питерские власти обеспечили бесплатные билеты в Ледовый дворец. Говорит учительница Зоя Рудольфовна.
Зоя Рудольфовна: Нам мэр сделал подарок. Ребята не были в ледовом современном сооружении и рады были послушать симфонию.
Татьяна Вольтская: Классическую музыку они с удовольствием, охотно пошли слушать?
Зоя Рудольфовна: Мы не были информированы, что у нас здесь будет. Но они, я так думаю, с этой симфонией знакомы и послушать в общем-то было приятно всем еще раз.
Татьяна Вольтская: Концерт вот-вот начнется. Но ни у кого из детей нет и следа того благоговейно-сосредоточенного ожидания, которое моно увидеть на лице ребенка, приведенного родителями или бабушкой в филармонию или капеллу. Говорит Миша.
Миша: Я не люблю классику слушать.
Татьяна Вольтская: А что ты любишь?
Миша: Я люблю все слушать, кроме классики.
Татьяна Вольтская: На концертах этого оркестра ты не был никогда?
Миша: Нет.
Татьяна Вольтская: Большинство других детей, пришедших на концерт, тоже относятся к классике с прохладцей.
Мальчик: Так себе.
Девочка: Дима Билан лучше.
Девочка: Я люблю больше Витаса.
Девочка: Я люблю «Фабрику-2».
Девочка: Я люблю классическую музыку.
Татьяна Вольтская: Кого ты любишь?
Девочка: «Щелкунчик», «Лебединое озеро».
Татьяна Вольтская: А кто тебя водит?
Девочка: Мама.
Мальчик: Я люблю «Фактор-2».
Татьяна Вольтская: Когда я смотрела в гигантский зал, заполненный маленькими непоседами, без особого интереса наблюдавшими за тем, как сцена заполняется музыкантами, я не без тревоги думала о том, как же будет маэстро Канторов работать с такими детьми, у которых, несмотря на возраст, уже успел сложиться прочный стереотип классического искусства, во-первых, как скучного, устаревшего, а во-вторых, как немодного и не престижного.
Александр Канторов слывет настоящим волшебником, способным зажечь этим непростым искусством совершенно неподготовленных детей. Александр Яковлевич, как вам это удается?
Александр Канторов: Я пытаюсь сбить стереотип о том, что это сложно, недоступно, надуто. На самом деле дети хорошо реагируют и запоминают все, что я говорю. К концу концерта уже знают больше своих собственных родителей о музыке.
Татьяна Вольтская: Александр Яковлевич, существует такое представление, что классическая музыка недоступна детям сейчас, что попса все заполонила.
Александр Канторов: Я просто по глазам вижу на своих концертах живой вопрос и удивление: как же я могу, оказывается, получить удовольствие от встречи с симфоническим оркестром. Во многих странах мы уже выступали, и детские аудитории реагируют на удивление одинаково. В Америке, и в Японии, в Англии, во Франции, в Чехии абсолютно одинаково реагируют. Часто бывает руководство городов, где мы выступаем, и они с такими глазами смотрят – это наши дети? Оказывается, они не боятся встречи с оркестром.
Татьяна Вольтская: А почему, вы считаете, так важна для ребенка именно классическая музыка?
Александр Канторов: Говорят: музыка начинается там, где кончаются слова. Когда вы видите молодежь, детей, да и взрослых на концертах большой музыки – это настолько понятно и ясно, что это то, что нужно всем.
Татьяна Вольтская: Основой просветительских концертов Александра Канторова служит «Петя и волк» Прокофьева.
Александр Канторов: Это путешествие по оркестру. Они знают, что такой флейта, гобой, кларнет, фагот уже через пять минут.
Татьяна Вольтская: Скажите, вообще на какую возрастную аудиторию это рассчитано?
Александр Канторов: Я пригласил сегодня до пятого класса детей. Потом переходный возраст, я немножко опасаюсь встречи с такими ребятами. Потом уже студенты. И я с удовольствием работаю много.
Татьяна Вольтская: Как давно вы занимаетесь с детьми?
Александр Канторов: Больше десяти лет это точно.
Татьяна Вольтская: Как вы пришли к этим занятиям, как идея возникла?
Александр Канторов: Мне всегда хотелось это сделать, и когда появилась возможность, первый раз это было в Америке, в Миссисипи мы сделали тур по всем практически школьным местам, и около ста тысяч детей вошли в этот мир, так и пошло. Везде, где я бываю с концертами, с оркестром мы обязательно делаем концерты в том числе для детей.
Татьяна Вольтская: А язык не является барьером?
Александр Канторов: Нет, вы знаете, в Англии я делал с синхронным переводом на английский язык. Здесь важно, кто переводит.
Татьяна Вольтская: Скажите, по вашим наблюдениям, вы много бываете за границей, там предлагают детям классическую музыку или нет?
Александр Канторов: Вы знаете, проблема точно такая же, как у нас – недостаточно внимания. В Англии, когда вижу в субботу, воскресенье молодежь, дискотеки, толпы потных ребят из дискотеки в дискотеку зимой, мягко говоря, в легкой одежде шляются, и им совершенно не до Чайковского и не до Моцарта, просто я это вижу по их глазам. Это упущенные. И проблема существует во многих странах.
Татьяна Вольтская: Говорят и ученые сейчас, что младенцам, новорожденным играют Моцарта, что музыка вообще благотворно действует на развитие всего организма, мозга.
Александр Канторов: Абсолютно правильно. Я еще раз говорю: трудно об этом говорить словами, но это абсолютно ясно, когда человек слушает музыку, что это нужно. Ведь музыка, великая музыка не нуждается в рекламе. Это мы нуждаемся в том, чтобы приблизиться к ней.
Татьяна Вольтская: Маленькая Саша уже давно побывала на концерте Александра Канторова. Вот как она о нем говорит.
Саша: Дирижер очень мне понравился, потому что он и красивый, и даже может быть немножко смешной. Он играет свою роль дирижера во время того, как исполняется музыка. Он даже может быть не дирижирует, а управляет всеми этими звуками, а инструменты и музыканты подчиняются ему и создается музыкальная композиция.
Татьяна Вольтская: Пора, однако, начаться концерту.
Александр Канторов: Друзья, сначала у нас «Петя и волк» Прокофьева. Какие у нас персонажи и инструменты? Во-первых, у нас будет птичка. Вот здесь она вам изобразит, как звучит инструмент флейта. Следующий персонаж у нас будет утка. Инструмент - гобой. Теперь у нас есть персонаж кошка. Играет кларнет.
Татьяна Вольтская: И так происходит знакомство с каждым инструментом. А потом играется сама симфония шаг за шагом, с параллельными объяснениями, что же происходит за кадром.
Видно, недаром Александр Канторов дал своим концертам девиз «Вырастим поколение счастливых».
Говорит куратор программы, сотрудник оркестра Семен Денисов.
Семен Денисов: Просто повесить афишу в городе и объявить, что состоится концерт, как это было много лет, абонемент для детей или у нас есть в городе детская филармония, не очень оказывается эффективным. Музыканты сами должны идти к детям в сотрудничестве со школами, РОНО, нужно подключать такого рода мероприятия к учебной деятельности, чтобы это стало частью школьной программы, в конце концов. Само количество детей, которое здесь собирается, может оказать дополнительное воздействие, возникает резонанс, если несколько тысяч детей сразу кричат от счастья, хлопают, повторяют вслед за дирижером какие-то слова - это отпечатывается в памяти гораздо ярче.
