Мумин Шакиров: В начале октября этого года в Москве состоялся первый Фестиваль американского кино под названием «Образы Америки». Организаторы этого кинофорума поставили задачу – показать другую сторону заокеанского кинематографа. Картины отбирал известный кинокритик и доктор искусствоведения Кирилл Разлогов. О том, какие фильмы демонстрировались на фестивале «Образы Америки», рассказывает наша коллега Ася Белоусова.
Ася Белоусова: Американского кино мало не бывает. Сегодня из 50 картин, находящихся в московском прокате, 30 были произведены в США. Почти все они попадают в категорию дорогого и в общем качественного, но исключительно развлекательного кино. Создается впечатление, что весь американский кинематограф состоит из молодежных комедий, боевиков и мелодрам. Важнее даже, что и зритель, смотрящий эти фильмы, видит только одну сторону американской жизни и культуры.
По словам директора программы кинофестиваля, Кирилла Разлогова, о том, насколько многолик и велик американский кинематограф и богата американская культура, можно судить по фильмам этого фестиваля.
Кирилл Разлогов: Образ Америки разнообразен, разнопланов. Американское кино не сводится только к голливудским суперпродукциям, не имеющим к американской жизни никакого отношения. Поэтому надеюсь, что будет меньше людей, которые будут говорить глупости, что американское кино нас поглотило, захватило и вытеснило все остальное. Подлинное американское кино пока сидит в одном маленьком фестивале, три дня в одном маленьком кинотеатре, и влачит в нашем прокате весьма жалкое существование. Но я надеюсь, что этот фестиваль будет способствовать тому, что и этот кинематограф мы для себя откроем, так же как открыли датский кинематограф, английский кинематограф и многие другие кинематографии мира.
Ася Белоусова: Программа фестиваля, была, как выразился Кирилл Разлогов, неровной «по искусству»: включена была и классика Голливуда, шедевры и новейшие опусы независимого кино, и документальные фильмы разных лет. Но именно из этого стилистического разнобоя картин и складывается полноценный образ Америки. Гостем фестиваля был режиссер пятого эпизода «Звездных войн» Ирвин Кешнер, со своими картинами приехали документалисты Фред Уайзмен, Мэрилин Агрело, Стивен Эшер и Алан Берлинер. Вообще же стоит заметить, что фестиваль приготовил зрителям несколько сюрпризов.
Кирилл Разлогов: Некоторые картины являются курьезом в мировом масштабе, потому что и «Яд» Тодда Хейнса и картина «Плохая ночь» Гаса Ван Сента – это картины редкие, их вообще в мире нигде невозможно посмотреть, правда сейчас одна из них выпускается в прокат. Те картины, которые мы представили – независимого кино, новейшие, – мы взяли прямо свеженькими с фестиваля кино в Трайбекке.
Ася Белоусова: Кстати, о фильме Гаса Ван Сента «Плохая ночь» («Mala Noche»), снятом в 1985 году и ставшим полнометражным дебютом режиссера. Экранизация автобиографического романа Уолта Кертиса показывает задворки Америки: грязный городок в южном штате, дешевые мотели, вечно удирающие от полиции иммигранты из Мексики. Главный герой, парень Уолт, влюблен в мексиканца Джонни. Тот не говорит по-английски и не понимает, что за навязчивостью Уолта стоит настоящее чувство, а не похоть извращенца. В рассказанной истории нет грязи или осуждения. Фильм невероятно лиричен, в том числе благодаря чудесной музыке, написанной самим Ван Сентом, и игре света и тени, очень выразительной на черно-белой пленке. В 1987 году этот фильм взял приз лос-анджелесской Ассоциации критиков как экспериментальный фильм, а в 1988 году был отмечен наградой на Международном кинофестивале геев и лесбиянок в Торино. И все это притом, что 78-минутный фильм был снят на скромную сумму в 25 тысяч долларов. Как и в более поздних работах главенствующими темами для режиссера стали отчуждение и непонимание между людьми, одиночество и неудовлетворенность. «Mala Noche» была показана в программе «Гении начинались так». Возможно, из режиссеров-дебютантов, ленты которых представлены на этом фестивале, тоже вырастут гении и знаменитости. В этом смысле мы наблюдаем американский кинематограф в развитии.
Мумин Шакиров: «Формула кино» продолжает серию увлекательных рассказов узбекского кинорежиссера Али Хамраева о своих знаменитых коллегах. В разные годы автор картин «Седьмая пуля» и «Триптих» встречался и беседовал с такими творцами, как Федерико Феллини, Микеланджело Антониони, Тонино Гуэрра и Акира Куросава.
С Андреем Тарковским Хамраев начал дружить еще во ВГИКе.
Али Хамраев: Он учился у Михаила Ильича Рома, а я учился у Григория Рошаля. И тогда мы уже любовались им. В те времена критиковали стиляг в журнале «Крокодил», рисовали на них карикатуры, а он ходил в брюках трубочкой, у него был свитер с таким высоким вязаным воротником. Парень всегда был в первых рядах моды, совершенно независимый, очень резкий. Мы его курсовую работу видели – уже чувствовалось, что великий будет режиссер. А потом нас свела наша кинематографическая «бытовуха». В Ташкенте Андрей бывал много раз – на выборы натуры приезжал по фильму «Сталкер». Он был художественным руководителем одного из фильмов на «Узбекфильме», просто зарабатывал на жизнь. Картина была завалена, меня пригласили, чтобы я завершил этот фильм. Я поставил условие, чтобы режиссера не отстраняли, я сказал: «Мы вдвоем закончим, только тогда я буду помогать». И вот такой вестерн «Красный пески», там есть потрясающий один эпизод, который целиком был снят Андреем.
И вот, больше всего людей объединяет, когда они вместе едут в машине много-много часов. У нас такое было. Людей объединяет, когда они в Кремле на Съезде кинематографистов в последних рядах садятся радом, и когда что-то не нравится в выступлении оратора, топают ногами и, наклонившись вниз, гудят «у-у-у-у», - и это у нас было с Андреем. Людей объединяет, когда они вместе находятся за границей, живут в одном отеле, - и это у нас было.
Мы попали с ним вместе в ГДР с делегацией кинематографистов в 1973 году. Нас было трое: Тарковский, Сахаров, Хамраев. Сахаров, царство ему небесное, прекрасный режиссер. Тарковский – диссидент, «Андрей Рублев». Весь мир уже говорил – «Андрей Рублев», «Андрей Рублев»… И это был его первая поездка в ГДР, где прошли премьера и обсуждение. Меня включили в делегацию с картиной «Седьмая пуля». Вот такие очень разные люди попали. Полный кинотеатр, в проходах сидят люди, немецкая молодежь, вопрос за вопросом, вопрос за вопросом. Андрей нервничает. И там, на столе был шнапс, а шнапс такого цвета, как лимонад. И я думаю: надо Андрею немножечко к минеральной воде подлить этого шнапса. Подлил, он так глотками, глотками – и расслабился, и блестяще отвечал. Просто любой идеолог из Кремля услышал бы и учился у Андрея, как надо отвечать. Он был просто патриот нашей страны.
Вот так мы сдружились. До этого я нашел могилу своего отца под Вязьмой, и надо могилой отца, выпив стопку водки, я, что мог поклясться? Был как раз пост, Размазан. Соблюдать классический пост, как это делают мусульмане, я не мог, но я сказал себе: «Месяц не буду есть мяса». И последняя неделя попала на Берлин. И Андрей так заботился обо мне, все время говорил: «Хамраеву нельзя мяса, у него пост, он нашел могилу отца. Ну-ка, давайте овощи, это, это, это…». И потом, когда у меня кончился пост, он говорит: «Ну, пошли, помянем твоего отца». Зашли в первую забегаловку, взяли по килограмму сарделек, по литровой кружке пива, у меня была бутылка водки, и я говорю: «Ты ерша пробовал?» - «Нет. Будет голова болеть». – «Не будет болеть голова!». И я ему водки туда, и себе, солью подсолил край кружки. Выпили, сардельки поели, помянули моего отца, и он говорит в этом немецком кафе: «Поклянись, что ты снимешь историю о том, как ты искал могилу отца. Ты об этом делай. «Седьмая пуля», другие картины – это, знаешь… А вот, ты об этом сделай!». Я говорю: «Ну, а как? У меня сценария нет». Он говорит: «Я напишу тебе». И он сдержал слово, с Мишариным написали прекрасный сценарий «Сардор», но нас не запустили, сказали: «Вы что? Тарковский плюс Хамраев – это водородная бомба! Не надо».
Мы с Андреем вот так сдружились, перезванивались, встречались, дома я у него бывал. Я знал, что он очень тяжело живет материально. Парень – кремень, конфликтный, ничего не хочет снимать то, что предлагают, а только свое. Звонит: «Как, Алик, дела?» Я говорю: «Да все нормально, то да се…» - «А я вот тут мыкаюсь» - и мнется, мнется. Я говорю: «Андрей, ты можешь заработать две тысячи». – «Как?» - «Прилетай на неделю, по линии бюро пропаганды я тебе организую поездку Самарканд – Бухара – Ташкент, будешь выступать в институтах, в университете, где тебя любят, твои картины обожают. Приезжай, заработаешь две тысячи рублей». Прилетел на следующий день. И, вы знаете, он отрабатывал честно. По несколько часов после фильма беседовали и спорили. Записки я сортировал, всякие негодяи сидели в зале, понимаете. Одну записку открываю, там написано: «Вы похожи на Гитлера, у вас чуб как у него, прическа и взгляд». Вот такие глупости писали люди.
Запомнилось мне, как в Ташкенте идем по старому городу, по базару, и он говорит: «А что это такое, купол какой-то странный?» Я говорю: «Это наши национальные восточные бани». – «Слушай, никогда не был, я хочу попробовать». – «Так пошли!». У меня банщик знакомый был, я туда часто деда своего водил. Андрея так помяли, такой массаж сделали, весь в пене лежит, кряхтит, стонет. Двое его обрабатывали, банщик и его сынишка. Потом завернулись в простыни, пьем зеленый час, и Андрей говорит: «Он что-то с моей шеей сделал. Я впервые в жизни увидел свою задницу. Как рванул – все хрустнуло». – «Ну, просто он на место все ставит, мануальная терапия», - объяснил ему я. Мы идем с ним дальше, купили дыню. Он говорит мне: «Алик, мне одну вещь неудобно тебе сказать, но я вынужден». – «Что такое?» - «Ты хорошо знаешь этого банщика?» - «Да, моего покойного деда он еще парил». – «Ты знаешь, в какой-то момент, когда он меня массировал, он так мне палец в уши засовывал, потом под мышку… Но в один момент я вдруг почувствовал палец его у себя вот в этом месте, сзади». Я говорю: «Ну и что?» - «Ну, я сначала испугался, что такое? На тебя смотрю, а ты там что-то сидишь, купаешься, разговариваешь. А он мне что-то начал делать – и мне так приятно стало, так приятно. Слушай, мне так стыдно. Скажи, что это такое?» Я говорю: «Ну, эти банщики – профессионалы, массажисты. Они все знают. Он у меня спросил: «Чем болеет ваш друг?» И я сказал, что у тебя простатит, ты же жаловался!?». Он говорит: «Да». – «Он тебе помассировал простату». – «А-а-а, да ты что?.. Но, ты знаешь, такой кайф. Я теперь Сережу Параджанова понимаю…»
Мумин Шакиров: Невероятные, но правдивые истории о знаменитых кинематографистах, рассказывал узбекский кинорежиссер Али Хамраев.
