Нобелевские дни, которые завершились на прошедшей неделе, не принесли особых сюрпризов. Как обычно, львиная доля наград досталась американским ученым. Однако эти достижения оценить по заслугам могут только эксперты. Что они, собственно, и сделали. Другое дело — литература. О ней, как о футболе, может судить каждый. Что, собственно, и происходит. Поэтому, думаю, Нобелевской премии так часто достается от ее критиков, прежде всего — за пропущенных гениев. Ведь величайшие писатели последнего столетия так и не попали в список лауреатов — ни Толстой, ни Джойс, ни Кафка, ни Платонов. Но не будем забывать, что премия украсила таких замечательных писателей, как Бунин, Фолкнер или Беккет. И я навсегда благодарен Нобелевской премии за то, что она досталась Бродскому. В тот день я от радости первый и последний раз пришел на работу в галстуке…
В этом году шведская Академия выбрала достойного лауреата, причем, как в литературном, так и в политическом отношении. Дело в том, что в популярном турецком писателе Орхане Памуке Запад находит все то, чего он ждет от исламского Востока: космополитическую терпимость, не противоречащую, а опирающуюся на глубокое уважение к национальной и духовной традиции. Чтобы понять, как трудно этого добиться, надо учесть, что турецкая интеллигенция (как и российская) разделена на непримиримые лагеря «западников» и «почвенников».
В своих сочинениях Орхан Памук сумел объединить два начала так же успешно, как Стамбул — Европу с Азией. Памук, которого только ленивый не называл «турецким Эко», пишет по-западному о своем. Его романы, особенно принесшая ему славу «Черная книга» — своеобразная оттоманская энциклопедия, которую туристы берут с собой в Стамбул, как джойсовский «Улисс» в Дублин. Сам Памук этой аналогией особенно гордится.
Секрет его успеха, однако, не исчерпывает мириад исторических и этнографических деталей. Важнее — фасеточное зрение автора. В книгах Памука у каждого персонажа — свой голос, своя перспектива, своя правда. В том числе и та, с которой никто не знает, что делать. Именно с этой мучительной позиции автор (например, в недавнем романе «Снег») описывает конфликт между исламским фундаментализмом и светской властью. Так он открывает Западу экзотическую и пугающую жизнь современного Востока, разрывающегося между прогрессом и традицией. Подверженная могучим перегрузкам действительность, как это случается с искусством повсюду — от Латинской Америки до России, рождает магический реализм. Именно поэтому у Памука мы неожиданно находим знакомое. Так, в том же романе «Снег» редактор газеты учит автора: «В нашем городе новости часто случаются именно потому, что мы о них написали».
Можно сказать, что, наградив либерального турецкого писателя, Нобелевская премия разумно использовала свой огромный авторитет. Чтобы поговорить об этом капитале — высокой репутации Нобелевского комитета — корреспондент Радио Свобода Ирина Савинова обратилась к его руководству.
Интервью с исполнительным директором Фонда Альфреда Нобеля Майклом Сульманом
— Нам удалось взять интервью у исполнительного директора Фонда Альфреда Нобеля Майкла Сульмана. Он — сын Рагнара Сульмана, душеприказчика Нобеля. Будучи молодым ученым, Сульман-старший буквально сидел на мешках с миллионами, когда их нужно было доставить в Париже в шведское консульство, и боялся, что на него нападут по дороге парижские бандиты. Завещание Альфреда Нобеля, жившего в стольких странах и умершего в Италии, было составлено без помощи адвоката, таким незатейливым образом, что Швеция опасалась, что это несметное по тем временам богатство не дойдет до родины Нобеля.
— Майкл, чем объясняется не угасающий интерес к Нобелевской премии?
— Внимание к премии объясняется тем, что на протяжении более ста лет Нобелевский комитет исключительно хорошо выполняет свою работу по отбору лауреатов. Это — главная причина, а вторая — та, что это была первая международная премия. Конечно, в мире есть другие премии, гораздо более старые и считающиеся престижными в своих странах. Скажем, премия Академии в Париже, Королевского общества в Лондоне, Академии наук в Берлине, премия Бенджамина Франклина в Америке, но этими премиями отмечают достижения только граждан этих стран. Альфред Нобель был космополитом, знавшим пять языков и жившим в Швеции, России, Германии, Шотландии, долгое время во Франции и в последние годы жизни — в Италии. Он специально подчеркнул в своем завещание пожелание, чтобы при выборе лауреатов никаким национальностям не делалось предпочтений, то есть, чтобы лауреаты награждались независимо от того, выходцы они из скандинавских стран или нет.
— Сам Альфред Нобель никогда не объяснял свой выбор категорий номинаций, сегодня они остались теми, каким он отдал предпочтение?
— Да, они все те же. Категорий пять: по физики, химии, физиологии и медицине, по литературе и премия мира. (Только премия по экономике была добавлена в 1968 году, она финансируется Центральным банком Швеции.) Первыми двумя премиями, по физике и химии, а также по экономике, награждает Королевская академия наук Швеции. Премией по медицине награждает наш главный медицинский вуз — Каролинский институт. Лауреата по литературе выбирают 18 членов Шведской академии. Премией мира награждает Норвежский комитет, выбранный Парламентом Норвегии. И все это было оговорено в завещании Альфреда Нобеля. Номинации — отражение его интересов. Что же до премии мира, то время от времени возникают слухи, неподтвержденные правда, что его вдохновила знакомая, австрийская женщина Берта фон Сюттнер. С отсутствующей математикой — опять-таки shershe la famme: женщина, которую Нобель любил, предпочла его ученому математику. Но это не подтверждено фактами, известно только, что математика его не интересовала.
— А почему художникам премия не предназначалась?
— Нет. Номинации отражают его интересы. И его выбор категорий очень ясный: он сам был ученый, химик и физик, и он любил литературу, сам писал, особенно в конце, разочаровавшись в жизни и удрученный своим одиночеством.
— У нобелевского комитета были и провалы, ошибки, вроде той, когда в 1949 году был награжден португальский ученый, открывший якобы терапевтическую ценность лоботомии в лечении психозов, что впоследствии оказалось неверным.
— Этот пример только говорит о состоянии науки в то время. Мы не можем давать оценку тому, что было сделано тогда, с точки зрения сегодняшних достижений. В то время его открытие представляло собой пример более гуманного отношения к психическим больным, чем имевшиеся в наличии способы лечения.
— Как Комитет ищет кандидатов на премию?
— Это, конечно, — самое трудное. У нас есть группа экспертов, которые автоматически квалифицированы быть советниками и предлагать номинантов, и они сами привлекают огромное число других людей по всему миру, кто в свою очередь выдвигают кандидатов. Это как радар, считывающий весь мир. В каждой категории оказывается по триста-четыреста имен. Затем различные комитеты проводят оценку номинантов, с помощью уже международной экспертизы. Конечно, в первую очередь, это касается точных наук.
— С точки зрения статистики, какая страна дала больше всего лауреатов премий Нобеля?
— Если вы посетите наш сайт, то заметите, что и на нем очень разумно удалена статистика такого рода. Вспомним еще раз Альфреда Нобеля, который в завещании твердо указал, что на национальность не следует обращать внимания. Тем не менее, ясно, что в области точных наук по наградам Соединенные Штаты конечно идут далеко впереди. До прихода к власти Гитлера в 1933 Германия была на первом месте по наградам в точных науках. Что же касается литературы, то вкусы Шведской академии были очень ограниченными, консервативными. Постепенно, однако, горизонт расширился, и сегодня мы охватываем мир на 360 градусов.
— А как обстоят дела с Россией?
— Россия на нас очень сердится из-за того, что не получила большого числа премий. Я должен хранить нейтралитет, но могу сказать, что было странно, когда Комитет не наградил Льва Толстого. Особенно это странно потому, что это именно та литература, которую наградил бы сам Нобель. Отношения Нобелевского комитета с Россией очень сложные. Посмотрев архивы за первые пятьдесят лет, мы увидим, что Россия не выдвигала номинантов от своей страны, только иностранцев. Россиян выдвигали иностранцы. В других странах это совсем по-другому: у них организуют целые национальные кампании по выдвижению одного единственного кандидата на премию.
Надо сказать, что во времена советской власти на премию в целом смотрели свысока, за исключением премий в области физики и химии. Иллюстрацией такого отношения служит трагический эпизод с Пастернаком, когда власти оказали на него такое сильное давление, что он вынужден был от отказаться от Нобелевской премии.
— Как вы считаете, какое самое главное достижение премии Нобеля?
— Ответа на это нет. Категории такие разные. С моей точки зрения все достижения, заслужившие награду, были важными. Какая из семисот с лишним премий самая важная — нельзя сказать. Но все они представляют ценность с другой точки зрения: Нобелевские премии — это вехи, которые обозначают главные направления в развитии человечества за последнее столетие.
