Некрологи Маркуса Вольфа, виденные мной в российской печати, выдерживают тон почтительного уважения к знаменитому шефу "Штази" – восточногерманской внешней разведки. Особенно напирают на то, что он не «заложил» ни одного своего сослуживца, когда коммунистический режим, а с ним и всесильное ведомство исчезли. Это подтверждают американские газеты. Он, например, отверг предложение ЦРУ предоставить ему американское пожизненное убежище, если он поделится интересующей американцев информацией.
Упор в российской прессе делается на то, что Маркус Вольф является примером коммунистического идеализма, вполне еще живого в 30-е годы. Отец Вольфа был писателем-коммунистом, эмигрировавшим в СССР. Я хорошо помню, чем он был известен в Советском Союзе. Это была пьеса «Профессор Мамлок» о преследовании нацистами врача-еврея. По ней в 1938 году в СССР поставили одноименный фильм, а в начале 60-х появилась ГДРовская версия.
Первый вопрос, возникающий в связи с Маркусом Вольфом, таков: как связать искренний идеализм порядочного человека с той работой, которую он исполнял? Ведь не секрет, что разведка требует весьма часто акций, попросту говоря, преступных. Ведь и осудили Вольфа (условно) в новой Германии, в конце концов, по обвинению в похищении ребенка с целью шантажа – излюбленного шпионского приема. Сам Вольф сказал: «Вопрос о целях и средствах достаточно просто решить в сфере личной морали, но в государственной работе очень часто дело обстоит много сложней». Значит ли это, что человек, осуществляя старинное иезуитское правило по службе, может остаться добропорядочным в личной жизни? В том-то и дело, что может. И Маркус Вольф явил весьма убедительный пример этого.
Но тогда встает второй вопрос: а важно ли для государства, если руководитель высокого – в пределе высочайшего – ранга, что называется, хороший человек? А это зависит от самого государства, от сложившейся системы. Нет сомнения, что стань советским вождем вместо Сталина Бухарин, не было бы ни насильственной коллективизации, ни тотального политического террора. И Хрущев, в конечном счете, «хороший человек»: грешил, но каялся. В Советском Союзе это очень много значило: система была завязана на вожде. Сегодня это не так.
В новом романе Владимира Сорокина герой – опричник, и опричнина дается как вечная форма русской жизни; термин старинный, но реалии в романе сегодняшние. При этом он (опричник), благоговейно взирая на государя, очень охотно подвергается коррупции. То есть: лидер не может воздействовать на систему ни в каком идеалистическом смысле, его мировоззрение и личные качества не имеют значения. Ему не управиться со своими верными слугами, они делают погоду. «Короля играет свита», как любят сейчас говорить в России.
В каком-то ироническом смысле Россия сейчас «свободная страна», то есть независимая от номинальной верховной власти. Главный начальник, из какого бы ведомства он ни вышел, не создает систему, но подчиняется ей. Лучше это или хуже для страны – чисто академический вопрос, потому что альтернативы пока не видно. Система, которая держится на личной корысти правящих, может быть прочнее той, что построена на идеологической вере. А слепую веру – во что бы то ни было – в России не возродить: это и есть самый ценный результат советского опыта.
Поэтому никакой, даже самый добропорядочный Вольф (что по-немецки значит «волк») добра не принесет. Тем более если, по словам российского президента, товарищ волк знает, кого кушать.
Упор в российской прессе делается на то, что Маркус Вольф является примером коммунистического идеализма, вполне еще живого в 30-е годы. Отец Вольфа был писателем-коммунистом, эмигрировавшим в СССР. Я хорошо помню, чем он был известен в Советском Союзе. Это была пьеса «Профессор Мамлок» о преследовании нацистами врача-еврея. По ней в 1938 году в СССР поставили одноименный фильм, а в начале 60-х появилась ГДРовская версия.
Первый вопрос, возникающий в связи с Маркусом Вольфом, таков: как связать искренний идеализм порядочного человека с той работой, которую он исполнял? Ведь не секрет, что разведка требует весьма часто акций, попросту говоря, преступных. Ведь и осудили Вольфа (условно) в новой Германии, в конце концов, по обвинению в похищении ребенка с целью шантажа – излюбленного шпионского приема. Сам Вольф сказал: «Вопрос о целях и средствах достаточно просто решить в сфере личной морали, но в государственной работе очень часто дело обстоит много сложней». Значит ли это, что человек, осуществляя старинное иезуитское правило по службе, может остаться добропорядочным в личной жизни? В том-то и дело, что может. И Маркус Вольф явил весьма убедительный пример этого.
Но тогда встает второй вопрос: а важно ли для государства, если руководитель высокого – в пределе высочайшего – ранга, что называется, хороший человек? А это зависит от самого государства, от сложившейся системы. Нет сомнения, что стань советским вождем вместо Сталина Бухарин, не было бы ни насильственной коллективизации, ни тотального политического террора. И Хрущев, в конечном счете, «хороший человек»: грешил, но каялся. В Советском Союзе это очень много значило: система была завязана на вожде. Сегодня это не так.
В новом романе Владимира Сорокина герой – опричник, и опричнина дается как вечная форма русской жизни; термин старинный, но реалии в романе сегодняшние. При этом он (опричник), благоговейно взирая на государя, очень охотно подвергается коррупции. То есть: лидер не может воздействовать на систему ни в каком идеалистическом смысле, его мировоззрение и личные качества не имеют значения. Ему не управиться со своими верными слугами, они делают погоду. «Короля играет свита», как любят сейчас говорить в России.
В каком-то ироническом смысле Россия сейчас «свободная страна», то есть независимая от номинальной верховной власти. Главный начальник, из какого бы ведомства он ни вышел, не создает систему, но подчиняется ей. Лучше это или хуже для страны – чисто академический вопрос, потому что альтернативы пока не видно. Система, которая держится на личной корысти правящих, может быть прочнее той, что построена на идеологической вере. А слепую веру – во что бы то ни было – в России не возродить: это и есть самый ценный результат советского опыта.
Поэтому никакой, даже самый добропорядочный Вольф (что по-немецки значит «волк») добра не принесет. Тем более если, по словам российского президента, товарищ волк знает, кого кушать.
