Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о новой позиции в российском образовании - тьюторе, присутствие которого стало так необходимо в связи с сокращением специализированных школ как для детей одаренных, так и с ограниченными возможностями здоровья. В московской студии президент Межрегиональной тьюторской организации Татьяна Ковалева, доцент кафедры индивидуализации и тьюторства МПГУ Мария Чередилина и тьютор, сотрудник кафедры Индивидуализации и тьюторства Максим Буланов.
Поскольку все теперь будут учиться в одном учебном заведении, есть такой приказ - федеральные стандарты, ориентированные на индивидуальное обучение, то таким образом тьютор становится одним из важных звеньев в индивидуализации. Но в то же время он становится ответственным за те достижения, которые показывает ученик. Когда вы думали и писали стандарт для тьютора, думали ли вы о том, что будет мериться вот это присутствие тьютора, и каким-то образом оцениваться качество его работы, поскольку он теперь ответственен за конечный результат?
Татьяна Ковалева: Когда вы представляли и сказали, что мы держим фокус одаренности инклюзивного образования, то возникает проблема тьютора. На самом деле, сама линия тьюторства как такого взрослого педагога, который сопровождает индивидуальную образовательную программу, она фактически фокусируется везде для каждого человека. Если мы говорим, что есть ценность его индивидуального движения, его запроса, его образовательной программы, то возникает позиция тьютора. Другое дело, что и государство, и родители, и общество в первую очередь видят две точки напряжения. Но когда мы понимаем, что человек не вписывается в поток, если он очень одарен, и он требует для себя какие-то отдельные виды деятельности, которые другие ребята не требуют, возникает ситуация, что должен быть кто-то рядом, кто поможет ему в его этом индивидуальном движении. Или когда человек с проблемами. А сейчас мы знаем, что это решение родителей, потому что они могут на специальное образование идти, а могут идти в обычную общеобразовательную школу. Если ребенок с сохранным интеллектом, он имеет право учиться вместе со всеми. Вот в этих двух фокусах, конечно, сразу начинает быть видна работа тьютора. Мы много лет посвятили тому, что делали стандарт тьюторской деятельности, где пытались как-то сфоркусироваться на разных моментах, и обсуждали и качество работы тьютора, и его методику.
Тамара Ляленкова: Мария, это такой очень важный аспект - стандарт. Потому что он объясняет, наверное, и родителям, которые тоже интересуются, кто же будет заниматься детьми, и в то же время педагогам, которые, наверное, не очень хорошо принимают эту новую позицию. Для них это что-то странное, возможно.
Мария Чередилина: Я бы разделила ФГОС, которые предназначены для детей. И действительно в начальной школе с 1 сентября 2016 года будет три ФГОС - для детей с умственной отсталостью и для детей с ОВЗ.
Тамара Ляленкова: Последние две категории требуют практически непременного присутствия тьютора.
Мария Чередилина: Да. Я бы хотела сказать, что и в стандартах начальной, основной и старшей школы, которые были приняты в 2010 году, фигурирует позиция тьютора. Там указывается, как педагогический работник, который сопровождает самостоятельную работу детей, индивидуальные проекты старшеклассников. С 2008 года эта должность в номенклатуре, в списке педагогических должностей. И она никогда не привязывалась напрямую к детям с ОВЗ. Что же касается примерных адаптированных образовательных программ, которые 22 декабря были опубликованы на сайте Минобрнауки. Там тьютор называется как один из членов педагогической команды, куда входят также учителя предметники, социальные педагоги, психологи, которые работают с детьми с ОВЗ.
Наверное, нельзя говорить о том, что тьютор несет персональную ответственность именно за образовательные результаты такого ребенка. Речь идет о создании системы работы с ребенком, об образовательной среде, о том, что возможно включение коррекционных занятий частично для таких детей. И это отдельные сотрудники выполняют. А про тьютора мы должны понимать, что он удерживает фокус и внимание как раз на интересе семьи, на интересе ребенка, на то, чтобы их запрос выполнялся при построении адаптированной образовательной программы. Роль очень важная.
Тамара Ляленкова: А как-то обговорено или это будет решать сама школа, на какую группу каких детей, сколько тьюторов положено? Понятно, что тут еще есть идеологический аспект. Тьютор, условно говоря, возит коляску, помогает передвигаться по школе, или он занимается образовательной программой?
Мария Чередилина: Нужно смотреть эти нормы как раз в тех примерных адаптированных образовательных программах.
Тамара Ляленкова: То есть это все есть. И родители, директор школы может просто туда зайти, посмотреть и сказать - а вот нам положено.
Мария Чередилина: Там проговорен вопрос финансирования. Другое дело, что школа все-таки работает по основной адаптированной образовательной программе. То, что касается финансирования, то, что за ребенком с ОВЗ приходит с определенным коэффициентом сумма, за ребенком-инвалидом приходит удвоенная сумма финансирования. Это достаточно длинная история. Поменялось только относительно детей с ОВЗ. Дети с инвалидностью уже давно по-другому финансируются. И директор вправе перераспределять эти деньги. Это не значит, что если на него пришли эти деньги, обязательно на него они и должны быть потрачены.
Тамара Ляленкова: Но там как-то очень незначительно. Вместо двух учеников в классе садится один ребенок с какими-то особенностями.
Мария Чередилина: Вы перешли к другой ситуации. Вы перешли к нормированию количества обучающихся. Есть Санпин июльский. Нужно открыть руководителю образовательной организации и посмотреть - как присутствие детей слабовидящих, слабослышащих, глухих детей, с расстройствами аутистического спектра влияет на численность группы. Где-то это влияние незначительное, т. е. 1-2 ребенка снижают общее количество детей в классе до 20. А где-то это будет уже 8-12 детей. Нужно просто открывать эту таблицу из Санпина и смотреть в зависимости от нозологии, какие возникают особенности формирования учебной группы.
Тамара Ляленкова: Максим, вы тот самый тьютор. Как так случилось?
Максим Буланов: У меня классическая история. Я закончил бакалавриат МПГУ по филологии. И на ярмарке магистерских программ я услышал 5-минутное выступление Татьяны Михайловны. И это событие изменило мою жизнь. И вот 5 лет уже прошло с тех пор. И 5 минут хватило, чтобы поверить в тьюторство, о котором тогда еще мало кто слышал. Это был только второй набор в магистратуру. Это была единственная магистратура в стране. Мне захотелось это сделать.
Тамара Ляленкова: А вы изначально хотели быть педагогом? Или вы просто получали хорошее образование?
Максим Буланов: Я получал что-то, что мало кто дает. Когда я поступал в бакалавриат, это была история еще достаточно новая, т. е. мало кто решался поступать на бакалавриат и магистратуру. Тогда многие шли на специалитет. Я был рисковый парень и поступил в бакалавриат и не прогадал, как выяснилось.
Тамара Ляленкова: Но вы собирались в школе работать?
Максим Буланов: Да. Я и работал в школе. В 2010 году параллельно с магистратурой устроился учителем русского языка и литературы. Закончив магистратуру, я стал мучиться выбором - мне остаться в школе и работать как учитель, или все-таки поговорить с начальством и перейти в позицию тьютора.
Тамара Ляленкова: Таким образом, вы как предметник теряли любимый предмет. Нет?
Максим Буланов: Здесь важный момент. Каждый преподаватель, берясь за эту профессию, должен обладать некоей идеей - как он строит свою программу, как он строит свою работу, что он хочет передать детям. Так получилось, что на тот момент я понял, что у меня нет такой идеи. Я работаю, как в тумане. Есть методички, есть разработки - и это машина. Мне хотелось работать более осознанно. Для этого я сознательно ушел из школы в открытое образовательное пространство. Стал работать как тьютор. Поступил в аспирантуру, стал исследовать тот подход в предметном обучении, который мне интересен. И, собственно, сейчас, когда диссертация будет написана и, надеюсь, защищена, можно будет уже распространять эту идею.
Тамара Ляленкова: Давайте, теперь все-таки объясним, что такое тьютор? Есть ли какая градация?
Татьяна Ковалева: Тьютор - это педагог, который сопровождает индивидуальные образовательные программы. Вот учитель работает все-таки с классом. Он работает с коллективом, работает фронтальными методами. Он, конечно, может там с отдельными ребятами, с группами работать, но главное, что перед ним сидит класс, он дает какую-то тему, и ему надо продвигать ребятишек, чтобы они знали эту тему. А тьютор - это особая культура педагога, который работает индивидуально с индивидуальной образовательной программой. Другое дело, что он может работать в разных форматах. Он может работать один на один. Это такие канонические самые дорогие модели и самые старые. Можно работать тьюториалами, т. е. у тебя группа ребят с похожими интересами. Вместе выстраивается какой-то проект или обсуждается совместное какое-нибудь путешествие. И есть формат, когда тьюторы работают с большими группами. У нас есть такая группа в Красноярске, в Томске, когда они делают огромные события на 300-500 человек. Это событие с очень мощным тьюторским эффектом. Что значит - тьюторским эффектом? Ребята, которые поучаствуют в этом событии, начинают понимать про себя, про свой следующий шаг образования, видеть какие-то приоритеты, видеть какие-то перспективы для себя и выходить со своей индивидуальной программой. Если человек после взаимодействия с тьютором начинает выходить в индивидуальную образовательную программу, то это значит достаточно качественное и эффективное взаимодействие тьютора.
Тамара Ляленкова: Мне кажется, это какая-то совершенно отдельная такая специализация в школе, во всяком случае, в массовой школе. Это сложно. Потому что это требует очень пристального внимания к каждому ученику.
Татьяна Ковалева: Вы очень точно это улавливаете. Любая профессия, которая возникает, она существует дважды в культуре. Она существует в виде компетентности в какой-то другой профессии или как отдельная. Если мы хотим достигать тьюторских эффектов с пристальным вниманием, с сопровождением, с тем, чтобы тьютор не суетился, не где-то там два часа урывал, а чтобы была серьезная работа, то, конечно, это отдельная профессия.
А в массовой школе речь не идет, может быть, даже о том, что сейчас каждая школа введет тьютора. А речь идет о том, что можно пройти специальные курсы, где фактически продвинуться и получить тьюторскую компетентность. Тогда ты просто владеешь какими-то способами, технологиями, как тебе работать с индивидуальной программой.
Максим Буланов: Я бы добавил. Когда человека поступает в магистратуру, он поступает туда не столько, чтобы получить профессию, он туда идет в науку и начинает рассматривать тьюторство с точки зрения науки. И подключает знания истории педагогики, аналитику того, что сейчас происходит в мире образования, и параллельно осваивает профессию, что, по моему мнению, не всегда у людей получается. Они настолько увлекаются наукой, что они в ней остаются, не выходя в практику. С другой стороны, очень большой процент людей, которые приходят именно на эти курсы, технологические школы тьюторства, на курс повышения квалификации. Они действительно идут за практикой. Им не нужно вникать в логику ученого.
Мария Чередилина: Но в то же время те тьюторские команды, которые давно работают с повышением квалификации, обсуждая как выстраивать подобные курсы, говорят о том. Что начинать нужно как раз с погружения в философию и историю этой профессии. Мы специально в конце 2015 года начали работу по формированию единого корпоративного модуля повышения квалификации для тьюторов, поскольку в разных регионах готовят по-разному, и разные опыт. И вот о том, что погружение в философию должно быть мы договорились однозначно. Это такое место, где ты еще можешь остановиться, задуматься, понять, насколько тебе близки ценности, которые представляет тьюторская профессия, и только потом погружаться в технологии и делать конкретные пробы.
Тамара Ляленкова: Вы опять говорите как об учителе, где профессия больше, чем профессия, а служение. Здесь тоже служение?
Максим Буланов: Здесь скорее работа с ценностями человека. Тьютор - это человек, это профессия из следующей стадии развития педагогики. И мыслить старыми схемами, традиционными подходами не всегда работает. Ты должен быть человеком из будущего, смотреть с позиции новых взглядов в педагогики. Ты должен знать очень многое, что сейчас происходит в образовании и исповедовать новые ценности, о которых сейчас стали говорить.
Мария Чередилина: Но основной все-таки принцип тьюторства - это принцип индивидуализации. Педагог-учитель как основная профессия школьная работает с принципом вариативности, дифференцированного обучения. Для тьютора главное - индивидуализация.
Тамара Ляленкова: Опять возникает некое такое деление учителей, которые придут с тьюторскими навыками, которые технологию освоят и будут ее каким-то образом в школе использовать. Или люди, воодушевленные самой идеей соучастия в процессе. Опять получатся две такие разные истории.
Татьяна Ковалева: Да, это точно.
Тамара Ляленкова: Хотя, может быть, лишь бы было.
Татьяна Ковалева: Да. Это даже не то, что служение, а это разговор о гуманитарной профессии. И я думаю, что в каждой профессии есть люди, которые выходят на этот гуманитарный уровень, и есть люди мастеровые, которые просто овладевают технологией. Есть такое знание тьюторских технологий. Действительно, мы можем на технологических школах тьюторства… Люди приезжают, 9 дней по 8 часов. Мы просто даем реальные технологии. Они смогут как учителя, не являясь тьюторами, а просто организовать групповую работу, понять каждому ребенку про себя, сделать какие-то шаги развития. Они могут уметь, и больше будут уметь работать с индивидуальными программами.
Тамара Ляленкова: Но разве хороший учитель не тьютор в высоком смысле?
Татьяна Ковалева: Нет, сам по себе не тьютор, конечно. Потому что у самого замечательного учителя цель - передать знания, умения, навыки. Ну, никуда от сюда не денешься. Знания могут меняться, умения могут меняться, навыки, но учитель транслирует культуру. А тьютор - это совершенно другое. Тьютор - это средовой человек. Тьютор - это тот, кто умеет так создать среду, открыть возможности, открыть ресурсы, рассказать тебе о том, чего ты не знаешь. С другой стороны, создать такую провокативную ситуацию, где ты сам мог бы увидеть, что тебе больше нравится, увидеть свой интерес и выйти в индивидуальную программу. Это совершенно другая работа. Это разные педагогические профессии.
Тамара Ляленкова: Как вам кажется, педагоги, может быть, немножко испугались этой ситуации? Или они еще просто не понимают, к чему идет дело? И нужен просто человек, который будет направлять в информационном поле в разные стороны, и вполне можно обойтись не только без учителя в традиционном смысле, но и без школы вовсе.
Максим Буланов: Я бы не говорил, что обойтись без учителя, я бы сказал - обойтись без школы, как института. Сейчас известны люди, которые переходят на семейные формы обучения и т. д.
Тамара Ляленкова: Наверное, надо сказать что-то о технологии, маршрутный лист.
Максим Буланов: Мы договорились уже давно, что обучать тьюторству нужно тьюторскими методами - технологиями открытого образования, чтобы люди проживали это сами. Меня так учили, и я так сейчас учу студентов, что нельзя быть тьютором, не пережив на себе тьюторское действие. Да, появляется много новой терминологии. Например, индивидуальная образовательная программа, индивидуально образовательный маршрут, программа развития и т. д. Об этом сейчас пишется много диссертаций, много книг. Авторы пытаются развести эти понятия, договорится. На практике, конечно, люди часто интересуются тем, как и что надо сделать, а уже о названиях думают во вторую очередь.
Мария Чередилина: Есть технологии знаковые для тьюторского сопровождения. Например, это личностное ресурсное картирование.
Тамара Ляленкова: Непонятно, надо объяснить.
Мария Чередилина: Личное ресурсное картирование - это работа со своим представлением об образовательном пространстве, которое тебя окружает, о ресурсах, которые там есть. И важно понимать, ты двигаешься в образование, учишься, образовываешься. Что тебе для этого нужно? Все, что тебя окружает, может быть ресурсом для этого. Сюда входят места, события, люди, информация, культурные наработки, произведения искусства и, конечно, твои собственные возможности, возможности самоорганизации, планирование.
Тамара Ляленкова: И это даже внутри школы?
Мария Чередилина: Это может быть внутри и вовне школы. Важно, чтобы для класса или для цикла уроков для конкретного ребенка была прямо нарисована вот эта личностно ресурсная карта, в которой будут помечены кружочками, значками, рисунками ресурсы, которыми он обладает. Это тип ментальных карт. О них сейчас много говорят, но они разные могут представлять. Например, они могут быть чисто знаниями. А личностно ресурсная карта это всегда и про себя тоже. Такие технологии, которые что-то позволяют человеку про себя узнать и про свое движение в образовании. Линейка широкая, а окрашена может быть по-разному.
Возвращаясь к тем вопросам, которых вы касались, обсуждая функционал тьютора в школе для детей с ОВЗ. Такие образовательные организации будут появляться. Нужно понимать, что законом об образовании в 79-й статье предусмотрено наличие ассистента для детей, которые нуждаются в физическом сопровождении - их перемещении, раскладывании вещей и т. д. В данном случае речь идет не о педагогической должности, а об ассистенте. Сейчас рассматриваются вопросы о том, кто это может быть - родитель или человек с медицинским образованием, или просто с любым средним специальным образованием. Поэтому, конечно, важно понять, что это не тьютор, с одной стороны. И с другой стороны, когда мы обсуждаем практику тьюторского сопровождения для детей с ОВЗ в образовательных организациях, то оказывается, что тьютору иногда приходится эти функции выполнять. Часто просто нет финансирования, чтобы держать отдельного человека, который будет инвалидную коляску перемещать, и отдельно тьютора, который про образовательную программу. Здесь, по всей видимости, речь идет об уровне толерантности этого человека, о готовности как-то функционал совмещать. Но сводить тьютора только к позиции ассистента неграмотно.
Татьяна Ковалева: Уже видно, что очень много технологий. Кстати, у нас есть всеми тьюторами любимое место - это Летний университет тьюторства, куда приезжают группы из разных регионов. И они прямо представляют и защищают свои технологии. Технологий очень много. Но так, чтобы разобраться четко, удерживая линию, чем мы отличаемся от учителя, можно сказать, что полное тьюторское действие включает три этапа. В каждом этапе может быть очень много разных технологий, но по сути. Первый этап. Тьютор создает образовательную среду. Вот если учитель может выйти, он знает тему урока, и прямо начать рассказывать эту тему урока, то тьютор как средовой человек не может непосредственно начинать действовать с ребенком. Ему нужно вначале создать среду. И вот эта среда создается как раз на разных принципах. Надо проявить разные ресурсы, что в этой среде есть. Должна быть вариативность, т. е. должен быть выбор. Должна быть открытость. Ребенок может в эту среду привнести что-то, что он хочет. Для хорошего тьютора важно, чтобы была очень насыщенная образовательная среда, в которой он работает.
Тамара Ляленкова: А если проблема со средой, ведь так бывает?
Татьяна Ковалева: Со средой никогда не бывает проблем, если у тебя средовой взгляд. Что значит - мы создаем среду? Есть конкретные социальные места, а есть культурная традиция. Поэтому даже если ты находишься просто, ну, в совершенно не насыщенном месте, у тебя есть Интернет, за тобой есть огромная культура до XXI века, и есть тьютор, который, если знает эти переходнички в культуру, то среда у тебя уже насыщенная всегда будет. Другое дело, что она может быть более или менее насыщенной - это уже работа тьютора.
Когда создается образовательная среда, то возникает вопрос навигации. Потому что как только всего много и все разное, то возникает вопрос - как не потеряться? Какие приоритеты? Что для тебя первично, что вторично? Как ты выстроишь? И вот то, что мы говорим как индивидуальный образовательный маршрут - это фактически маршрут обхода. Это сейчас очень понятно на бытовом языке. Хороший тьютор - это не навигатор, который говорит, а это тот, кто вместе с ребенком обозревает ресурсную карту. Ребенок что-то делает, он находит какие-то ресурсы, он чем-то увлечен. А тьютор как взрослый осуществляет это сопровождение.
Тамара Ляленкова: Насколько ждут в школах тьютора?
Максим Буланов: Здесь пару аспектов хочется осветить. Во-первых, это то, как тьютор сам обустраивает себе рабочее место, а как он входит в школу.
Тамара Ляленкова: А как? Его приглашает директор? Что должно произойти помимо детей с ОВЗ?
Максим Буланов: Здесь должны встретиться интересы. Я работал в отличной образовательной организации, которая работает по многим пунктам очень инновационно. Например, мы не сошлись в разговоре о бюджете. Они сказали, что мы просто не сможем выделить такую позицию. С другой стороны, говорят, что, да, мы понимаем, кто такой тьютор, да, у нас есть возможность вставить это в расписание, но люди под тьюторством понимают что-то другое. И мне нужно им объяснять, а они не принимают этого. По-разному случается.
Тамара Ляленкова: А требуются специальные часы?
Максим Буланов: Это очень серьезный оргуправленческий вопрос, на самом деле. Школа по своей сути часто закрытая.
Мария Чередилина: Формирование штатного расписания находится в компетенции образовательной организации. Соответственно, любые должности, которые заявлены в номенклатуре, могут быть вставлены в это штатное расписание. Под это могут быть назначены люди. По министерскому приказу нагрузка тьютора составляет 36 часов в неделю. Но в отличие от других педагогических должностей, для него не выделено число контактное. Если у учителя 18 часов с ребенком, есть такие часы педагогической нагрузки, у тьютора этого нет. Есть только общая длительность рабочей недели - 36. И каждая образовательная организация должна, опираясь на содержание квалификационного справочника, стандарта тьюторской деятельности, сформировать должностные обязанности и определить, как в рамках этих 36 часов будут распределяться различные виды работ. Это методическая, это непосредственная работа с детьми, консультации и т. д. Очень хорошо, что в мае прошлого года профсоюз отстоял, что для тьютора отпуск будет такой же, как и для других педагогических работников. Потому что долгое время он оставался 28 дней. Это тоже было камнем преткновения. Люди приходили на высококвалифицированную должность тьютора с позиции учителя, а оказывалось, что у них отпуск в два раза меньше. Сейчас эта проблема решена. Поэтому дело за администрацией, которая формирует позиции в штатном расписании, и сколько ставок под это выделяется.
Тамара Ляленкова: Есть такая вещь, которая сейчас происходит. Раньше двоек не ставили и переводили. Но показатели смотрят по ЕГЭ, и стали с двоечниками как-то бороться - оставлять на второй год, как-то перемещать из учебного заведения в другое. Тьютор в ситуации с двоечниками как-то исправляет ситуацию, или это не его профиль?
Татьяна Ковалева: Новая профессия вынуждена отстаивать свои границы. Как эффект работа тьютора, конечно, может быть и повышением успеваемости. Ребенок увлечен, он нашел свой интерес. Он увидел какую-то свою стратегию в образовании. И как эффект может быть, что он перестанет получать двойки. Но на самом деле, если вы хотите впрямую - это репетиторы, которые берут и реально репетируют с теми пробелами, которые есть у ребенка. Пока у нас не было своего инструмента, а он появился не так давно, мы все время думали, как обсуждать, что мы не помощники чью-то. Тьютор не помощник учителя. Тьютор не помощник психолога. Другое дело, что мы можем работать и с психологами, и с учителями. Но мы такие же их помощники, как они наши. Вот как у учителя инструмент? У него урок, методическое пособие. И он преподает. У психолога диагностика. А у тьютора ресурсная карта. Он создает среду. Он открывает ресурсы. И он, опираясь на ресурсы, помогает ребенку выстраивать индивидуальную программу. У него своя задача. Для тьютора нет детей плохих и хороших, двоечников и отличников и, кстати, детей с ОВЗ, проблемных и нормальных. Надо еще уникальность этой профессии почувствовать.
Максим Буланов: Поскольку школа закрыта, она напоминает нам список готовых маршрутов. Когда ребенок поступает в школу, родители подписывают контракт, соглашаются с тем, что ребенок будет обучаться по этой программе. Существуют школы, где используют прием индивидуализации, как индивидуальные образовательные программы, когда индивидуализация задается как ценность на управленческом уровне. Сейчас многие школы, которые проектируются, которые будут открываться в 2016-2017 году, которые будут открываться в 2018-2019 году, они сейчас уже закладывают такую систему, как внеклассно-урочная система, проектное обучение, обучение во временных группах сменного состава. Нанимают специалистов. Наша кафедра как раз сотрудничает с двумя такими школами, консультирует их, как построить иначе работу, чтобы заложить вот эти множество вариантов для маршрутов.
Тамара Ляленкова: Надо заметить, что это один из основных востребованных навыков у взрослых людей - умение сделать правильный выбор и использовать максимальные ресурсы, которыми он обладает. Это такая ключевая компетенция, которая уже никак не равняется с академической. Это осталось где-то далеко позади.
Максим Буланов: Это тот парадокс школы, который мы сейчас наблюдаем. Мы переходим на новые стандарты, где говорим о том, что давайте обучать детей делать выбор, действовать самостоятельно, быть субъектами своего образования. Но, на самом деле, по факту учителя как работали, так и работают.
Тамара Ляленкова: Насколько дети готовы к этой ситуации? Потому что не все же такие продвинутые, в таком образовательном бульоне взращенные?
Максим Буланов: Сама эта среда откликается очень сильно. Она же сама провоцирует детей делать выбор.
Тамара Ляленкова: Вы это используете как-то?
Максим Буланов: Конечно.
Татьяна Ковалева: Вообще, даже нет такого понимания - готовности. Вот у учителя есть понимание готовности - от простого к сложному. Ребенок должен быть готов. А если тьюторская аксиоматика и вера начинаются с того, что каждый человек, который рождается, если он не аутичный, то у него есть интерес к жизни. И фактически ты начинаешь просто этот интерес культурно обустраивать. Человеку всегда что-то интересно. Человек всегда что-то выбирает интуитивно. Когда мы берем ребятишек в 3 года, ребенок говорит - это он хочет, а это не хочет, здесь он будет, а здесь не будет. Это что? Мы сталкиваемся с тем, что он какой-то выбор осуществляет. Другое дело, на каких основаниях, зачем. Мы говорим - капризничает или что-то. Но за этим стоит осознанное, что он что-то хочет, а что-то не хочет. И вот тьютор начинает с этим работать. Он начинает в этом образовательном поле смотреть - ты хочешь это попробовать, хорошо. Мы обустраиваем. Поэтому возникает ярмарка проектов, разных идей, разных способов деятельности. Тьютор работает.
Почему сейчас социальная ситуация обратилась к тьюторам? Как мы не любим иностранные слова, раздражают людей. А тут везде начинают говорить про тьютора. Потому что во всех документах - политических, производственных, профессиональных - везде говорят, что должна быть культура выбора (современный человек выбирает), непрерывное образование (человек должен всю жизнь учиться и переучиваться), человек должен принимать самостоятельное решение, когда есть много вариантов. Все эти ситуации - это рабочая ситуация для тьютора.
Мария Чередилина: Можно сказать, что современная социальная ситуация вообще больше ориентирована на индивидуальность человека. И все это не может не накладывать отпечаток на то, что и современная семья более требовательна к образованию и больше готова к тому, чтобы делать свой выбор, предъявлять его.
Тамара Ляленкова: Но, мало того, что это результат отложенный, его еще померить очень сложно, как образовательный результат, который тоже сложно померить.
Максим Буланов: По частной практике, например, мы заключаем контракты с родителями на тьюторское сопровождение. В контракты мы договариваемся на бумаге, что для вас, как для заказчика будет показателем того, что тьюторское сопровождение сработало.
Тамара Ляленкова: Для родителей это большая помощь, потому что очень многие теряются. Их не устраивает та система, которая есть, другую сами придумать они не имеют возможности.
Максим Буланов: Сейчас родители любопытствующие.
Тамара Ляленкова: Да, поэтому возможность тьютора, привлечение - это, конечно, большое подспорье.
Максим Буланов: Да. И мы договариваемся, что либо ребенок делает какой-то выбор, т. е. ребенок напишет заявление на определенный профиль в школе. Это ли не результат? Результат. Ребенок сделает какой-то проект. Мы можем померить, что ребенок сделал проект. Или он планировал сделать один, а в процессе делания передумал его и вышел на какой-то новый уровень. Это стало свидетельством.
Тамара Ляленкова: Родителям это отследить проще и возможней. А то, что касается школы, в которую так хотелось бы привнести некое такое живое зерно?
Мария Чередилина: Школа сейчас тоже переориентируется на комплексную оценку образовательных результатов - это личностное. Они поставлены на первое место - это предметные. Что касается старшей школы, там ориентация на то, чтобы у каждого ребенка был индивидуальный учебный план и индивидуальный проект. Это во ФГОС заложено. Соответственно, выстраивая систему мониторинга этих результатов, динамики, как это предполагается по закону, школа должна выделить такие параметры, которые позволят ей подчеркнуть роль индивидуализации тьюторства, в результативности обучения.
Татьяна Ковалева: По крайней мере, школа точно в трех местах видит и умеет это оценивать. Значит, первое - тьютор появляется на переходе из детского сада в школу. Иногда бывает, когда первые классы устроены по-разному. Например, у нас в Томске есть очень интересная школа. Приходят родители - четыре первых класса: класс развивающего обучения, класс Толстого, класс Вальдорфской педагогики и класс Монтессори.
Тамара Ляленкова: Прекрасно!
Татьяна Ковалева: Во всех классах тебя научат читать, писать, считать, но способ обучения будет разный. Дальше родители не понимают, а какой способ выбрать? Возникает ситуация того, что для родителей устраивают специальную программу, где они могут посмотреть, обсудить, какой им способ ближе. И вот на этом переходе из дошкольного образования в школу работают тьюторы. Видно конкретно, что итогом работы тьютора является коллективное осмысленное резюме родителей в какой класс они хотят отдать ребенка, на каких основаниях, почему они выбрали. Там выбор не детей, а осмысленный выбор родителей.
Тамара Ляленкова: Заодно родители еще поймут что-то про своих детей.
Татьяна Ковалева: Естественно. Второй момент, когда переход из начальной школы в подростковую. Это когда мы не говорим про профессионализацию, но тоже разные способы ориентации, выход детей на проекты для подростковой школы. И наконец, конечно, слышится очень тьюторское сопровождение в 9-м классе, где они уходят в профили. Потому что очень много старшей школы - это профильные классы.
Тамара Ляленкова: Максим, вы как-то с этим связаны? Потому что очень сложно. Я знаю, что в 11-м классе сидят ребята в очень хорошем московском лицее в мае месяце и говорят: "Ну, вот подумаю, я не знаю".
Максим Буланов: Это как раз та история, которой очень много внимания уделяется, в частности, в Москве. Что сейчас происходит? Появляется много проектов, которые дают ребятам то, что называется опыт, то, чего школа еще не совсем дает. Организуются открытые встречи с профессионалами, публикуются интервью как в Интернете, так и в московских библиотеках делаются открытые встречи, где дети могут задать свои эти 100 вопросов взрослым. Здесь единственная проблема может состоять в том, чтобы вытащить ребенка из дома, вытащить его из лап репетиторов, кружков и прочего. Сейчас дети очень загружены и, как мне кажется, иногда подавлены манией родителей, что если ребенком не заниматься, он пропадет. Он может справиться сам, если в него начать верить.
Тамара Ляленкова: В подростковом возрасте родители иногда и не могут такого спросить.
Максим Буланов: Недавно проводилось социологическое исследование Московским институтом культурных проектов. И получилась такая информация, что дети до 13 лет сопровождаются родителями на кружки и прочее. Почему-то 13 лет - это какая-то такая отметка, когда родители прекращают участвовать в жизни ребенка, чтобы куда-то сводить его, куда-то с ним сходить. А ведь это самый важный момент - ты сам делай уроки, сам выбирай, куда ходить. Но ведь ребенка этому нужно научить.
Тамара Ляленкова: Тут очень сложно. И возраст такой. Ребенок не всегда готов с родителем сотрудничать. И тут как раз очень важно, как мне кажется, присутствие еще одного взрослого человека, заинтересованного в тебе.
Максим Буланов: Тьютор - это как раз тот человек, который может быть с тобой рядом. Я как тьютор ходил со своим подопечным на бал роботов. Мы ходили с ним вместе в книжный магазин, просто ходили и смотрели на книжки. Он какие-то блокноты смотрел, выбирал. Мы читали цитаты великих людей, обсуждали. У родителей не всегда есть на это время. У родителей не всегда есть на это терпение.
Тамара Ляленкова: Компетенции - чего уж там.
Татьяна Ковалева: Да, да, да.
Максим Буланов: Ребенок в 12 лет еще неповоротливый, еще что-то. Много тонкостей, на которые у нас как у педагогов есть возможность обратить внимание, потому что мы не привязаны как родители к ребенку. Мы можем со стороны посмотреть.
Тамара Ляленкова: В этом смысле родители ограничены многим. Тем не менее, много тьюторов появилось в российских школах?
Татьяна Ковалева: Во-первых, у нас есть Межрегиональная тьюторская ассоциация. У нас очень активный сайт. У нас порядка 45 регионов, т. е. больше половины регионов страны, где есть официально тьюторские группы, у которых постоянная практика. Потому что людей гораздо больше, регионов больше, где 1-2 человечка. А вот у нас уже есть регионы, где есть группа. И там, где тьюторская практика разносторонняя, т. е. она и в школе, и в вузе, и в дошкольном образовании, там мы делаем свои региональные отделения. На сегодняшний день у нас 9 региональных отделений. Это значит, что они проводят курсы повышения квалификации. Это значит, что люди в этих регионах могут обучаться и могу видеть реальные места тьюторских практик. Это Дальневосточный федеральный университет (Владивосток), это томская группа (Томск), Чувашия, Ижевск, Архангельск, Пермь, Москва. В Санкт-Петербурге сейчас очень много подрастает.
Мария Чередилина: В Иркутске очень сильная группа. Новосибирск.
Татьяна Ковалева: И каждый год у нас в каком-то из этих регионов мы проводим университет тьюторства. В этом году будем на юге Архангельской области проводить.
Максим Буланов: У нас уже партнеры в других странах. Украина, Казахстан подключились, открывают свои ассоциации.
Мария Чередилина: Алма-атинская городская.
Татьяна Ковалева: Да. Так что, процесс идет.
Тамара Ляленкова: Можно сказать, профессия востребована. Или это большей частью частные какие-то истории?
Татьяна Ковалева: Я бы сказала, что как профессия - это востребовано. Если человек становится тьютором, то он может, удерживая этот фокус как тьютор, у него у самого появляется реальный выбор. Он может работать в госструктурах.
Тамара Ляленкова: Вот я хочу понять, где больше тьюторов сейчас находится?
Мария Чередилина: Есть региональные истории и истории образовательных организаций.
Тамара Ляленкова: Местный департамент поддерживает по возможности?
Татьяна Ковалева: Конечно. Есть продвинутые школы с интересными директорами, которые понимают.
Мария Чередилина: В том году у нас Воронежская область совершила международную поездку. 25 директоров выехали и посмотрели тьюторство за рубежом. Они привезли своих педагогов в Москву на курсы повышения квалификации, обучили. Это региональная история.
Может быть история образовательной организации. Школа "Эврика" или школа Александра Ароновича Рывкина, где 20 человек прошли переподготовку.
Тамара Ляленкова: Мне кажется, это очень хорошая история, дающая перспективу и учителям, которых так много, которые просто скучают.
Максим Буланов: Дело так идет, что тьютор становится работником не только образования. Он скорее именно с развитием человека. Недавно были предзащиты магистрантов. О чем темы? Сопровождение спортсменов, которые по определенным причинам прерывают свою спортивную карьеру. Вот ситуация перехода. Сопровождение в колонии. Дети попали из одной среды в другую, а потом они когда-то выйдут. Нужно устроить этот переход. Или постинтернатное сопровождение. Как обеспечить переход ребенка из-под крыла в самостоятельную жизнь в ситуации, когда он сирота. Появляется очень много приложений - тьюторство в бизнесе. Мы начинаем присматриваться к этому.
Тамара Ляленкова: Об этом мы поговорим в следующий раз.
