Военные с оружием на Крещатике. Балерина делает пируэты на фоне бойцов националистического добровольческого батальона "Азов", которые собирают деньги на АТО на улице. Спор беженки из Красного Луча с киевлянами: какая сторона может гордиться большим количеством трупов? Старики из сел Восточной Украины повторяют слова русского телевидения. И наконец, главная героиня фильма Филипа Ремунды, украинская учительница, которая работает уборщицей в Праге. Съемочная группа проехала по Украине от ее родного западноукраинского села до восточных регионов. Чешский режиссер Филип Ремунда – о фильме "Близкий далекий восток" и новом проекте в Китае.
– Почему вас заинтересовала вся эта история на востоке Украины, вообще в Украине? Насколько в Чехии чувствуется, что Украина близка? Если бы не ваша знакомая, которая у вас в офисе работала, вы поехали бы туда?
– Так случилось, что за месяц до Майдана я в Киевской киношколе читал лекцию про документальное кино. Выпускники этого курса были со всей Украины. Через месяц начался Майдан. Я это осторожно наблюдал из Праги, работая над совсем другим фильмом, но меня это все беспокоило. Я старался быть ближе к этим событиям, поэтому позвонил не только участникам моего курса, но и друзьям украинским, спросил про их личную историю. Один из них меня позвал снять фильм в Украине об этих событиях, глазами чеха. Я с этого момента думал, как бы я мог такое кино снять. Через еще несколько месяцев решил. Моя знакомая, которую я знаю много лет, она работает в Праге уборщицей, я не знал много о ее жизненной обстановке, сказала, что один раз в год летом встречается со своими двумя сыновьями. Она была готова поехать домой, я решил с ней поехать и взял с собой съемочную команду. С этого все началось.
– Вы проезжаете буквально по всей Украине, с запада на восток. Что для вас было неожиданным, как на западе, так и на востоке? Что-то поразило вас?
– Название фильма "Близкий далекий восток", потому что я в Украине чувствовал себя очень близко, в тот же самый момент далеко. С точки зрения близости культуры язык очень близкий, культура очень близкая, но есть некоторые детали, которые очень далекие, поэтому я решил назвать фильм "Близкий далекий восток". Почти в каждом месте было что-нибудь, что я очень хорошо понимал, и то, чего я понять не смог. Таких абсурдностей в одном месте в Украине я увидел много. Из таких, например, что церковь в маленькой западноукраинской деревне – под Московским патриархатом, все налоги этого христианского общества идут из Западной Украины прямо в Москву. Такого я не ожидал. Это связано с историей, Советским Союзом и так далее.
– Один из парадоксов, визуально выраженный в фильме, он даже выбран для видеорекламы "Артдокфеста" – это человек в форме батальона "Азов" с соответствующей националистической символикой, который стоит на Майдане, на площади Независимости, собирает деньги для своих бойцов, и тут же маленькая балерина крутит свои фуэте. Вы просили ее это сделать или это случайная танцовщица действительно оказалась на площади?
– Мне как чеху, иностранцу, увидеть людей в балаклавах, собирающих деньги на Майдане, – это был кадр оригинальный, потрясающий для фильма. Когда я увидел эту маленькую балерину, мне захотелось это снять, как следующий пример абсурда этой ситуации. Дело в том, что когда мы подготовили камеру для съемок, девушка уже не танцевала. Я только что имел дело с реальностью, в рамках этой реальности я попросил эту девочку это сделать снова. Этот метод называется "документальная реконструкция". Таким образом, я нормально работаю. Но это было только то, как я повлиял на эту ситуацию, такое возможно увидеть на Майдане. Я использовал этот кадр, эту сцену, потому что меня эти абсурды в жизни интересуют, не только связанные с войной, с геополитикой. Такой абсурд возможно увидеть и в других моих картинах, которые обсуждают абсолютно другие сцены.
– В частности, с этой критической и иронической позиции вы говорите и о политических событиях в собственной стране, я имею в виду ваши первые фильмы. Как возможно влияние современного чешского режиссера на политику?
– В Чехии последние лет двадцать есть сильное движение документалистики. Документалисты работают в разных жанрах документального фильма. Говорится, что название "документальный фильм" неправильное, потому что документалисты не докладывают особенно ничего, такую информацию возможно найти в интернете. Документальный фильм ближе к искусству, чем к миру журналистскому. Я рад, что такое движение в Чехии есть, его формирует однозначно один из лучших фестивалей Европы, Международный документальный фестиваль в городе Йиглава, где возможно увидеть фильмы чешских и европейских документалистов. Под влиянием этого фестиваля жанр документального фильма освободился от этой информации, про которую я говорил ранее, приблизился к акционному искусству, жанру эссе или другим жанрам, которые нам знакомы из литературы. Зеркало тем пространства бывшего СССР в Чехии не очень большое, есть несколько документалистов, которые часто снимают на территории России и Украины, других стран, но в контексте чешского документального кино это не очень много.
– Что происходит с медиа, как подаются события в России, в Украине? Насколько в Чехии обывателю интересно, что происходит сейчас в Украине, или уже конфликт так затянулся, что люди потеряли интерес к этому военному конфликту?
– Когда были кадры с Майдана, из Украины каждый день на экране телевизора, это была тема для дискуссии чехов. Сейчас с каждым месяцем после начала конфликта мы это уже не видим на экранах, поэтому эта тема не существует в Чехии так, как раньше. Но в том числе есть люди, которым важно эту тему обсуждать, поэтому, например, в Праге второй год есть в центре города на Староместской площади Пражский Майдан, есть много организаций, которые приглашают гостей из Украины, России обсуждать украинско-российские темы. Есть фестиваль Kulturus в Праге, где одна из тем – обсуждение Олега Сенцова и других людей, связанных с событиями на Украине. Tак что есть люди, которым это важно.
– Филип, у вас одна из героинь, не менее интересная, чем ваша главная героиня, – это девушка-журналист, которая уехала из Донецка, с ней вы в Киеве гуляете по Майдану. Она вас подводит к какому-то военному, потому что вы не можете понять, почему он с оружием. Выясняется в процессе диалога, что он проездом в Киеве, что он воюет на украинской стороне, доброволец, и два дня всего в отпуске. А потом возникает, мне кажется, ключевая сцена фильма, для нашего понимания очень важная, – это спор вашей новой подруги с киевскими людьми о том, что происходит на востоке Украины. Насколько я понимаю, вы попросили этих людей собраться и поговорить, и что из этого вышло?
– Виктория – беженка с Восточной Украины, она из Луганской области, город Красный Луч, она теперь живет в Киеве, и я попросил зрителей показа моего фильма в киевском киноклубе побеседовать с одним моим другом, который из Днепра, и с Викторией. Мне было интересно увидеть диалог людей из Восточной Украины и из Киева. То, что произошло, я записал, это стало одной из главных сцен фильма, где в рамках этой беседы люди не хочу сказать поругались, но обсуждали жертвы, павших украинских солдат на востоке Украины, необходимость борьбы против сепаратистов на востоке Украины. Виктория своими глазами видела и почувствовала много жертв, мертвых, боялась во время авианалетов, она обсуждала эти темы в Киеве с людьми, которые сыграли активную роль в организации Майдана, были активными в этих событиях, тоже видели мертвых людей на улице, но эта беседа оказалась неоднозначной. Виктория убегает из этой беседы, потому что она себя не чувствовала с людьми из Киева комфортно. Вот так закончилась эта сцена. Она очень неоднозначная, именно поэтому я хотел вставить ее в фильм, потому что я думаю, что в искусстве и в фильме мы должны работать с неоднозначными ситуациями, чтобы зритель понимал этот фильм по-своему. Это была моя главная цель: привезти в Чехию материал, чтобы люди могли подумать об этом сами. Я не хотел никаких советов, как понимать ситуацию в Украине, этим фильмом давать, не хотел помогать.
– Этот эпизод производит очень горькое впечатление. Мы видим, что Виктория – украинский патриот, она переживает за своих сограждан, которые проукраински настроены и вынуждены оставаться на востоке Украины. Но она не встречает понимания у своих киевских знакомых, которые обвиняют весь восток Украины в том, что они любят Россию, что они готовы предать Украину, происходит такое странное сравнение жертв с обеих сторон. Киевляне говорят: да у нас тут тоже мы видели, как убивали "Небесную сотню". Это горько, что люди одинаковых взглядов не могут даже подумать, как им решить проблему востока Украины. У меня как у зрителя такое осталось впечатление. А у вас как у режиссера?
...она жалуется на то, что все равно в Киеве будет для некоторых людей "полуватник"
– После фильма я говорил с Викторией. Ее жизнь продолжается в Киеве, но она жалуется на то, что она все равно в Киеве будет для некоторых людей "полуватник", как людей из Восточной Украины называют в Украине. Она чувствует какую-то несправедливость, потому что она считает, что она патриот Украины. Когда она еще была на востоке Украины, она работала телеведущей, она делала провокационные ролики. Когда к ним в студию пришли люди с автоматами, она почувствовала ситуацию очень опасной, поэтому решила переселиться в Киев, не хотела играть роль пропагандиста в войне и так далее. Когда она встречает своих новых друзей в Киеве, они думают, что она полурусская, или "полуватник", она считает, что это нехорошо. Я как документалист хотел иметь такую сцену в фильме, потому что хотел говорить об этой неоднозначности. С какой-то точки зрения мы можем говорить, что проблемы Украины – вторжение войск Российской Федерации в Украину, но я думаю, это не так просто. Есть доказательства, что там русские солдаты, есть русское оружие, я не хотел бы об этом спорить, это ясно. Путин это признал. Но этот конфликт выходит за пределы этой геополитической обстановки. Это выглядит похоже, когда была Чехословакия в 1993 году, было уже такое давление со словацкой стороны, что Чехословакия – это не хороший дом для двух народов, Чехии и Словакии. Мне каким-то образом вернулись эти годы во время, когда я был на Украине, я увидел своими глазами что-то такое между Донбассом, Средней и Западной Украиной, какие-то напряженности.
– А что с Викторией сейчас, где она работает в Киеве?
– Она нашла работу журналиста, ей повезло, она работает для какого-то сайта, тема этого сайта – сельское хозяйство. Она никогда не работала над такой темой, но она рада, что у нее есть работа по профессии, она старается быть самой лучшей.
– О судьбе вашей знакомой украинки, с которой вы поехали во все это путешествие. Как она сейчас живет, не ездит ли чаще к своим сыновьям?
– Не ездит, условия жизни украинских гастарбайтеров в Чехии не позволяют ей ездить чаще, чем один раз в год на месяц, посетить свою семью в Украине. Но ее сыновья уже на два года старше, после окончания школы они могут ездить в Прагу и жить с ней. Не знаю, как долго, но вижу, что ситуация лучше для них, они могут жить больше времени вместе. Проблема в том, что, если им поехать в Чехию, нужны визы. Евросоюз уже несколько лет говорит о том, что они отменят визы для украинцев, но такого мы не видели, поэтому есть много людей, которые живут на одной стороне границы, их племянники на другой стороне границы. Увидим, что Чехия и Евросоюз сделают с этой тематикой.
– Она видела фильм? Как она отнеслась к нему?
– Она приняла участие в премьере, сказала мне, что ей было очень печально смотреть эту семейную и украинскую историю. Пожелала мне и фильму всего доброго, но не принимает никакого участия в дискуссиях, потому что это все очень сильно переживает.
– Что вы сейчас делаете в новом проекте? Новый фильм не связан с украинской темой?
– Один из моих фильмов в прокате в Чехии – это фильм, который я снимал с коллегой-документалистом из Словакии. Этот фильм мы снимали почти десять лет, "Дым над рекой". Это история трех джазовых музыкантов, которые эмигрировали на Запад во время коммунизма, сделали хорошую карьеру, один во Франции, второй в Германии, третий в США. Это фильм, на прокате которого я до сих пор работаю, делаем дискуссии по Чехии по кинотеатрам. И фильм, который будет иметь премьеру на фестивале в Йиглаве, я снимал про новые отношения чешского президента, чешского правительства с Китаем. Мы начали съемки во время визита китайского президента в Прагу. Было много протестов против современной китайской власти, много чехов было на стороне тибетского населения. Китайцы, которые живут в Праге, под зданием китайского посольства в Праге сделали протесты против чешских протестов, огромными красными флагами старались закрывать вид на флаги Тибета. Это было очень интересно, я видел в прямом эфире стройку потемкинской деревни, такого я не видел никогда. После этих пражских событий мы решили съездить в Китай с председателем чешской компании, он тоже заместитель директора Чешского парламента, это было на встрече китайских коммунистов с европейскими политическими партиями, в рамках этого мы снимали визиты на разные заводы. У нас была регистрация в министерстве пропаганды. Это был очень интересный опыт. Мы снимали с писательницей-диссиденткой, которая много месяцев прожила под домашним арестом, потеряла работу журналиста, у нее нет паспорта, она не может вылететь из Китая, например, в Чехию, где выпустили две ее книжки. Из этого всего мы сделали документальный фильм.
– Могу предположить, зная вашу манеру и стиль, что в этом фильме будет немало абсурдных моментов и сюжетов.
– Да, я был в Китае первый раз, в гостях у китайской коммунистической партии. Могу сказать, что во многих моментах я чувствовал себя как в театре абсурда, но при этом мы встречали очень хороших людей, которые старались нам помогать со съемкой.
