Российский слушатель – особенный, его вкус формировали сложные, зачастую противоречивые обстоятельства. Во-первых, большое количество музыкальных школ и принятая там методика обучения у одних воспитали стойкое чувство неприязни ко всему классическому, у других – привычку к этой же самой музыке и умение разбираться в ней. С другой стороны, затяжные концерты симфонического оркестра по телевизору и балет как прелюдия к трагическому событию массовому зрителю привили неприязнь к большим музыкальным формам.

Незыблемость классики не столько успокаивала, сколько устрашала, хотя и стала обыденным фоном – трехпрограммное радио стояло практически на каждой кухне. Консерваторские и филармонические залы посещали музыканты и продвинутая интеллигентная публика, которая не хлопала между частями одного сочинения и умела кричать "бис".

Но даже этот просвещенный слушатель, как, впрочем, и сами музыканты, оставался на уровне публики девятнадцатого века – просто потому, что новая академическая музыка в советской России если и исполнялась, то исключительно в узком профессиональном кругу. "В Доме композиторов играли массу всякого разного, - вспоминает художественный руководитель Московской филармонии, композитор Александр Чайковский, - и начальство, конечно, кривилось, но это был наш профессиональный клуб".

Зарубежных композиторов современности не знали не только рядовые слушатели, но и сами музыканты. Во многих учебных заведениях до сиз пор преподают по учебникам, написанным в советские времена. "Мой преподаватель Николай Николаевич Стельников, - рассказывает композитор Ираида Юсупова, - собирал нас у себя на даче и давал слушать и Нино, и Берио, и Штокхаузена. Это было неофициально, и мы не рассказывали никому, что слушали".

Безусловно, главную роль здесь сыграла советская идеология, основанная на вкусах тогдашних партийцев - пресловутый "Сумбур вместо музыки" об опере Дмитрия Шостаковича (статья в газете "Правда" тридцать шестого года). Сама же публика к восприятию нового была вполне готова, свидетельством тому концерты Сергея Прокофьева в конце двадцатых годов, успех которых, собственно, и убедил его вернуться в Россию.

Тем не менее, современная академическая музыка в Советской России существовала, правда, по большей части в партитурах в письменном виде. Поэтому в начале 90-х годов, как только это становится возможным, композиторы старшего поколения, такие как Эдисон Денисов, Софья Губайдуллиа, Альфред Шнитке уезжают работать за рубежом. Туда же отправляются композиторы среднего поколения из Ассоциации современной музыки. Таким образом, отсутствие спроса и, соответственно, заказов на сочинения, плюс небольшое число исполнителей, обладающих нужными навыками, вычеркнули из российской афиши чуть ли не век современной музыки, в том числе зарубежной.

Тем не менее, начиная с 90-годов, современная музыка в России исполнялась - усилиями Студии новой музыки, образованной на базе Московской консерватории, и Московского ансамбля современной музыки, коллектив которого много выступал в регионах. Однако новый слушатель появился только тогда, когда сочинения современных композиторов вышли за порог академических залов. Этому немало способствовало объединение независимых композиторов "СоМа" ("Сопротивление материала"), появившееся в 2005 году, куда вошли Дмитрий Курляндский, Сергей Невский, Алексей Сюмак, Антон Сафронов и другие российские авторы.

Любопытно, что современные композиторы сочиняют не только актуальные, созвучные нынешней жизни произведения, но остаются едва ли не единственными на рынке искусств философами, размышляющими о вечном.

О музыке и приметах времени рассказывают композиторы трех поколений – Сергей Слонимский, Юрий Каспаров и Александр Хубеев.

Мальчик для битья

Сергей Слонимский

Если говорить о свободе творчества, то ее не было ни при Советской власти, ни сейчас, извините, за откровенность. Потому что если просишь какие-то средства для искусства, то надо отдать откат тому чиновнику, от которого это зависит. И как в советское время авторам симфоний ставили в пример эстрадные, особенно патриотические, песни, так и сейчас авторам квартетов и сонат ставят в пример попсу или коммерческие мюзиклы, легкожанровую эстраду и т. д. и т. д. В смысле доступа в залы. Я лично рейтингам не верю, но на них опирается вся политика первых каналов телевидения. Поэтому ничего серьезного из музыки к массовому зрителю не пускают, за редкими исключениями, если это особо приближенный к первым лицам государства дирижер или солист.

Надо сказать, что в Советское время все время искали антисоветчину в текстах, которыми мы пользовались. Я помню, как очень милый человек директор музыкального издательства, подполковник, сказал: "Вот вы пишите – "Двадцатый век... Еще бездомней,//Еще страшнее жизни мгла//(Еще чернее и огромней//Тень Люциферова крыла)". А ведь ХХ век – это век Великой Октябрьской революции". Я говорю: "Но ведь это пишу не я, а Александр Блок". "Нет, – говорит, – бросьте. Блок – это великий русский поэт. А вот вы пишите – "Как часто плачем – вы и я -//Над жалкой жизнию своей!//О, если б знали вы, друзья,//Холод и мрак грядущих дней!" – Это что же, он про Октябрьскую революцию? Это не он! Это вы выдернули!" Не только в текстах, но и в музыке искали подрыв устоев. Если четверть тона, если играют по струнам, если ходят во время исполнения артисты квартета, если нет традиционной тональности, нет традиционной формы и т. д. и т. д., значит это уже не похоже на классическую русскую музыку, на которую якобы опирается социалистический реализм.

В газете "Советская культура" я был мальчиком для битья много раз. Потому что не имел и до сих пор не имею никаких постов, каких-то властных полномочий, которые пугают журналистов. Но и сейчас в газете "Коммерсант" я точно такой же мальчик для битья, только с другой стороны. Про эту же самую музыку пишут: "Вот это типичная советская музыка, старая советская музыка", абсолютно игнорируя, что там есть четверти тона, что играют на струнах, что сюрреалистически изображается Петербург в сочинении "Петербургские видения", что поэтизируются страдания еврейского народа в Древней Иудеи или трагикомическое положение его в России. Об этом ни слова! Как пишет газета "Коммерсант" - типичная советская музыка с затхлыми мелодиями.

Музыка как наука

Юрий Каспаров

С музыкой как с наукой - есть фундаментальная наука и прикладная. Фундаментальная совершает открытия, открывает что-то новое. А потом приходят другие специалисты и эти открытия адаптируют к нашей жизни. То же самое в искусстве. Есть искусство академическое и искусство прикладное. И то, и другое одинаково важны для людей. Те, кто занимается академическим искусством, в частности, академической современной музыкой, совершают дальнейшее открытие. И все, что происходит в области прикладного искусства опирается на то, что было сделано в области искусства академического. Когда любой теперь знаменитый композитор, скажем, эпохи барокко – Бах, или Бетховен, Моцарт создавали свои шедевры, то нельзя сказать, что их принимали с восторгом.

Моцарт жил в одно время с Сальери, но сейчас Сальери почти не играют. Иногда слышишь его сочинения на радио "Орфей", например, и страшно поражаешься тому, что Сальери был куда более знаменит, чем Моцарт. У Моцарта премьера "Фигаро", например, прошла скромно. Не было триумфа, близко не было! А Сальери написал оперу "Тарар" и это был просто фурор!

Есть композиторы, которым неважно – нравится их музыка людям или не нравится, они с Богом разговаривают. Но большинство композиторов хочет, чтобы их поняли, чтобы их музыка звучала в филармониях, на фестивалях. Например, Лучано Берио, знаменитый итальянский композитор, он был на зарплате, т. е. у него жизнь была достаточно легкая и проблем с деньгами вроде бы никаких. Но он хотел донести до слушателя, не только итальянского, а мирового, современную музыку. Поэтому он одевает тромбониста в костюм клоуна. И тот с дурацким лицом выходит с этим тромбоном и начинает бегать по какой-то конструкции, улыбаться публике. И это нравится. Нужно находить новые или использовать старые формы для того, чтобы начиналась коммуникативная функция с публикой. Обязательно!

Свобода от институций

Александр Хубеев

Так или иначе социально-экономическая ситуация, которая развивается вокруг автора, оказывает влияние на творчество, ведь музыка проходит через призму мировосприятие автора. Мне сложно сказать теперь, какое миропредставление было до меня, поскольку я родился в 1986 году. Но думаю, что ключевое слово для музыкантов моего поколения - "свобода", которая есть у молодых авторов сейчас. Мы можем делать абсолютно все, что мы хотим, что считаем важным.

Правда, в России отсутствует система заказов, которая есть за границей. Там работают различные фонды, бюджетное финансирование, например, во Франции 750 тыс. евро выделяется каждый год только из бюджета страны, не говоря уже о частных заказах. И вся эта информация доступна, любой композитор может подать заявку. В России ничего подобного нет, и многие талантливые авторы из моего поколения уезжают за границу не только продолжать обучение, но и работать. Просто потому, что материальных, институциональных возможностей в нашей стране для того, чтобы продолжать это дело, очень немного.

Если говорить об идеях, то, например, в какой-то момент мне была интересна тема антиутопии, которая является, на мой взгляд, вполне жизненной. Не то, чтобы она где-то была реализована, но это проблема, которая беспокоила многих драматургов, режиссеров в течение ХХ века. Написана масса произведений, но в музыке я не нашел примеров какой-то реализации этой темы. Поэтому я и решил обратиться к этой теме. И, таким образом, ее использовал. С другой стороны, наше творчество в какой-то степени связано с социальными и политическими проблемами. Да, музыка является самым абстрактным из искусств. Тем не менее, самые образы и идеи могут найти воплощение и в музыке тоже.

Надо сказать, что отсутствие институций и давления со стороны старших поколений композиторов положительно сказывается на творчестве. Если говорить об образовательной программе, то даже в начале 2000-х в ней было очень мало современной музыки. И практически не было зарубежной современной академической музыки, просто потому, что большая часть учебников и материалов используется с советских времен, а тогда эту музыку просто не признавали. Мой педагог в Перми в музыкальном колледже показывал лишь то, что было в его личных материалах. И приходилось искать информация в интернете, который тогда только появился.

А ведь музыка со временем меняется. Если мы обратимся к истории, то чем дальше, тем больше авторы начинают подробно работать с партитурой, указывая все больше и больше деталей. Скажем, в музыке Баха не было практически динамики. Потом стало добавляться все больше и больше элементов, и это привело к тому, что сейчас возникла, наверное, общемировая тенденция, когда авторы представляют себе процесс исполнения своей музыки полностью - как она будут выглядеть в пространстве, как будет звучать, развиваться. И теперь композитор является не только автором музыки, но и в каком-то смысле режиссером, потому что представляет ее визуальную часть.То есть музыка, может быть не только услышана, но и увидена – в виде перфоманса, с привлечением видео, в соавторстве с видеохудожником.