Александр Генис: В сегодняшнем выпуске Кинообозрения ведущий этой рубрики режиссер Андрей Загданский представит новый израильский фильм, тепло встреченный американскими зрителями.
Андрей Загданский: «Женский балкон», режиссер Эмиль Бен-Шимон, - комедия характеров или, если угодно, комедия религиозных характеров, фильм-то израильский. «Женский балкон» - это балкон в синагоге, где женщины молятся отдельно от мужчин, так принято. Но так принято далеко не во всех синагогах, далеко не во всех еврейских общинах. Принципиальная коллизия в нашем фильме начинается с того, что во время празднования совершеннолетия юноши, то есть, его 13-летия, балкон в маленькой синагоге в Иерусалиме обвалился, жена раввина пострадала и лежит в коме в больнице. Сам раввин немножко не в себе, и не в состоянии вести корабль тесной дружной общины, не говоря уже о руководящей роли по восстановлению разрушенной или полуразрушенной синагоге. Появляется новый раввин, который готов прийти на помощь. Но помощь быстро оборачивается в противостояние с общиной и с принятыми здесь нормами, не столько религиозными нормами, сколько обычными, человеческими. Так восстановленная синагога уже не имеет балкона и молиться женщинам негде, потому что так решил за всех новый раввин. Начинается религиозная война, которая, конечно, проходит в каждой семье. Мы, зрители, правда, не сомневаемся, что правда на стороне не красноречивого раввина, а на стороне женщин общины — они соль земли, победа будет за ними. Такова суть этого маленького смешного фильма, наполненного замечательным южным юмором. Когда-то давным-давно, когда мы жили в Советском Союзе, были грузинские комедии...
Александр Генис: Конечно, как же не помнить, «Не горюй». Были еще маленькие короткометражные фильмы, «Кувшин» один из них называется.
Андрей Загданский: У них особый южный юмор, который есть и в итальянских комедиях. Южный темперамент всегда быстрее находит выход, эмоциональная разрядка всегда ближе, юмора всегда больше. Маленькие, смешные, очаровательные вещи делают этот мир нам понятным, мы с ним соединяемся. Так через юмор мы соединяемся и с этой маленькой еврейской общиной.
Александр Генис: И это, надо сказать, поразительный факт. Эта картина прекрасно принята не только в Израиле, где она просто сенсационный успех имеет, но и во всем мире, в том числе в Америке. Даже сам режиссер сказал, что не понимает, что иностранцы видят в этом фильме. Потому что нам ведь очень много непонятно. Например, дресс-код. Мы не понимаем, что новый раввин из ультра-ортодоксальной секты, а женщины придерживаются либерального направления в иудаизме, поэтому они не покрывают волосы. Для человека, который живет внутри этой системы, это сразу ясно, но для нас нет, мы должны догадаться и понять, что происходит. При этом, несмотря на то, что это экзотично и непонятно, фильм принимается очень хорошо. Я прочитал интересную рецензию на картину в «Лос-Анджелес Таймс», Кенан Стуран пишет об этом так: «Чем более экзотическая культурная ситуация, тем более универсальный характер этого фильма».
Андрей Загданский: Замечательно точно.
Александр Генис: Вспомним, например, японское кино, когда оно только появилось на мировом экране, то в нем было максимум экзотики. Мастроянни сказал: «Когда мы смотрим на Тосиро Мифунэ, мы не знаем: то ли он нас обнимет, то ли зарубит». Но японское кино стало частью мирового. Мне кажется, сейчас происходит нечто подобное с израильским кино. Появилась новая волна израильских фильмов, которые претендуют на свое место в кинематографической вселенной.
Андрей Загданский: Раз мы заговорили о смешном и о природе смешного в израильской комедии, я хочу обратить внимание на одну очень специфичную и на другую совершенно не специфичную деталь. Маленький мальчик в синагоге сидит возле “Титана”, машики, где подогревается вода, и щелкает выключателем туда-сюда, ребенок играет. Одна из героинь замечает его, мальчик как раз в этот момент выключил “Титан”. Она смотрит на него и говорит: «А ты не хочешь еще раз щелкнуть?». В зале где я смотрел, а я сидел в маленьком городке, где полно евреев в аудитории, все рассмеялись, потому что все понятно: она хочет, чтобы мальчик включил “Титан”, его нельзя оставлять выключенным. А мальчик посмотрел на нее и убежал. Уже смешно.
Александр Генис: Надо понимать, что дело происходит в субботу — нельзя включать и выключать ничего.
Андрей Загданский: Те, кто знает, смеются, те, кто не знает, поймут тонкость всего этого. Она смотрит по сторонам, чтобы никто ее не увидел, и включает “Титан”.
Александр Генис: То есть нарушает святость субботы.
Андрей Загданский: Но сразу же тут и принципиальная история самого фильма: догма или здравый смысл. Что важнее — религиозное сознание, требующее не трогать этот выключатель, или здравый смысл, мешающий оставить всех без горячей воды.
Теперь другая история, которая мне очень понравилась. В самом начале фильма из дома выходит женщина лет 30-ти с блюдом еды, ее встречает семья, вместе собираются куда-то идти. Старшая женщина в этой семье, матрона, она обнимает эту молодую женщину. Как только она ее обнимает, то замечает у нее на плече ценник из магазина, она укоряет даму и срезает эту бирку, после чего они все отправляются на праздник в синагогу. То есть эту героиню нам сразу обозначили, я вспоминаю специально замечательное слово на идише, которое я знаю, «ламенергейлм». Когда я спросил в Киеве, как это перевести на русский язык, мне сказали: на русском языке такого слова нет, а есть слово только по-украински «квеця». «Квеця» не нуждается в переводе — это лапша, человек, который постоянно ошибается.
Александр Генис: «Шлимазл»
Андрей Загданский: Потом мы понимаем, что дама с биркой засиделась в девах, не могут выдать ее замуж, все время ищут потенциального жениха. И тут появляется на пороге дома молодой парень, ему раввин жмет руку, и мы видим, что на рукаве его пиджака болтается такой же ценник из магазина. Это очень смешно и очень хорошо работает. Мы понимаем, что звезды выстроились, нашлась ей пара. Смешно? Очень. Гомерический хохот? Нет. Но зал улыбается, он реагирует. Эти типажи с бирками из магазина существуют во всем мире.
Александр Генис: В каждом кинематографе есть свой коренной, радикальный конфликт. Например, в Америке - белые и черные. Посмотрите фильм Тарантино «Омерзительная восьмерка» - вот где драма, вот где Шекспир. В Израиле таких конфликтов два. С одной стороны — это евреи и арабы, всем понятный, но с другой стороны — это евреи и евреи. Я недавно был в Иерусалиме, меня поразило, что в каждом квартале Иерусалима есть своя религиозная истина, которую они готовы защищать чуть не до мордобоя. Это город сект. Кино на этом работает, оно высмеивает и в то же время воспевает этот яркий религиозный дух.
Вы сказали — суббота или здравый смысл? Но этот конфликт неразрешим, потому что суббота — и есть здравый смысл. Как сказал знаменитый еврейский мудрец Ахад-ха-Ам, “не евреи спасли субботу, а суббота спасла евреев”. Как только мы задумываемся об этом, мы видим, что за этим смешным и забавным конфликтом стоит древняя традиция. Никто толком не знает, как с ней жить, как уместить в одном Израиле суперсовременную сверхдержаву в научном и техническом смысле с ортодоксальным иудаизмом, который уходит ко временам Храма. У меня в Израиле есть замечательная знакомая Рина Заславская, которая знает все про Израиль. Я говорю: “Как быть, если в одном офисе работают два компьютерных гения, один соблюдает еврейские праздники, правила, ритуалы, а другой атеист, вольнодумец?” Она говорит: «Запросто. Мы так приспособились, что принимаем это как должное и не оспариваем друг друга».
Вот такой подход и позволяет Израилю жить.
Андрей Загданский: Она не хотела вас посвящать во все подробности, во все схватки, которые происходят в этом офисе. Я убежден, что конфликт происходит постоянно, он присутствует постоянно. Собственно, в драматургии нам интересны только те конфликты, которые не имеют разрешения, которые вечны. И в картине, о которой мы с вами говорим, «Женский балкон», все эти темы вечны.
Очень интересно, что всегда в религиозных конфликтах, во всяком случае очень часто, насколько я могу судить, правда на стороне женщин. Мужчины в подобных историях куда более склонны принимать ортодоксальную религиозную сторону, принимать догму, в то время как здравый смысл и святость очага остается женщинами, они оказываются на стороне правых.
Александр Генис: Это характерно и для фильмов из исламского региона, то же есть и в иранских картинах, к примеру.
Какими вы видите перспективы израильское кино?
Андрей Загданский: У юмора всегда есть перспективы. Когда режиссеры умеют смеяться по поводу своих слабостей или своих сильных сторон и демонстрировать это миру, то у их фильмов всегда будет будущее.
