Часть первая
«Моцарт и Сальери» - конечно, самое музыкальное произведение Пушкина. Для разговора о нем я пригласил литературоведа, авторитетнейшего пушкиниста Александра Долинина, автора самых подробных на сегодняшний день комментариев к «Моцарту и Сальери». Но для начала, Александр Алексеевич, я хотел бы спросить: что мы знаем о музыкальных вкусах Пушкина?
Александр Долинин: Пушкин знал музыку и любил музыку так же примерно, как любой другой образованный человек его круга. Он не был меломаном и не был знатоком музыки. Что он любил и что он слушал? Если мы посмотрим на частоту упоминаний, то получится, что больше всего он любил слушать народные песни.
От ямщика до первого поэта,
Мы все поем уныло. Грустный вой
Песнь русская.
Сладки мне родные звуки
Звонкой песни удалой.
Известно из воспоминаний, что он очень любил цыганские песни. Его друг Павел Нащокин в Москве возил его к цыганам, и знаменитая цыганка Таня там для него пела.
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной...
Он, значит, интересовался и грузинскими песнями. Второе – это музыкальный театр. Все помнят первую главу «Евгения Онегина»:
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит...
Замечательное описание танца. Но если мы посмотрим пристально, то увидим, что в описании музыкального театра нет ни одного упоминания о музыке – ну, только «Смычку волшебному послушна» - одна строка.
Знал ли Пушкин хорошо оперу? Опять-таки вопрос спорный. Есть свидетельства, что он слушал «Дон Жуана», это почти точно установлено. А в Одессе он увлекся оперой Россини.
Но уж темнеет вечер синий,
Пора нам в оперу скорей:
Там упоительный Россини,
Европы баловень — Орфей.
Не внемля критике суровой,
Он вечно тот же, вечно новый,
Он звуки льет — они кипят,
Они текут, они горят,
Как поцелуи молодые,
Все в неге, в пламени любви,
Как зашипевшего аи
Струя и брызги золотые...
И с ироническим концом:
Но, господа, позволено ль
С вином равнять dо-rе-mi-sоl?
Музыка для Пушкина – это все-таки скорее приятное времяпрепровождение, это удовольствие, это развлечение. Он не относился к ней как к высокому, серьезному искусству, как к ней относились, скажем, немецкие романтики. Для него это где-то в одном ряду с разными другими удовольствиями – например, с рестораном, вкусной едой и прекрасным вином.
Владимир Абаринов:
–Вернемся в XVIII век.
Когда великий Глюк
Явился и открыл нам новы тайны
(Глубокие, пленительные тайны),
Не бросил ли я все, что прежде знал,
Что так любил, чему так жарко верил,
И не пошел ли бодро вслед за ним
Безропотно, как тот, кто заблуждался
И встречным послан в сторону иную?
–говорит Сальери в своем монологе. И он же упоминает о сопернике Глюка:
...когда Пиччини
Пленить умел слух диких парижан...
Александр Алексеевич, получается, Пушкин знал, что Сальери – ученик и последователь Глюка. Но что ему было известно о соперничестве Глюка и Пиччини? Он читал о нем?
Александр Долинин:
–Ну я думаю, да, потому что это очень известная история, музыкальная война двух композиторов – итальянца Пиччини и немца Глюка. В Париже разыгралось это сражение между двумя школами оперными того времени. Борьба между итальянским мелодизмом (если можно так сказать, вы меня поправите) и новым драматическим театром, музыкальным театром Глюка.
Владимир Абаринов:
–Александр Алексеевич, есть версия, что Пушкин заимствовал ужин двух композиторов-соперников из поэмы Мармонтеля «Полигимния».
Александр Долинин:
–Да, скорее всего. Пушкин читал эту поэму или хотя бы фрагменты из нее, которые печатались в разных местах. Мармонтель был активным участником сражений Пиччини с Глюком. Он возглавлял партию сторонников Пиччини. И в этой поэме – это длинная и в основном комическая поэма – он описал или вообразил ужин, за которым встречаются два соперничающих композитора, Глюк и Пиччини.
Владимир Абаринов:
–Кстати, ведь в личном общении они вели себя достойно и корректно по отношению друг к другу.
Александр Долинин:
–Даже в этой поэме большого скандала не происходит. Пушкин мог это читать. Открыл этот источник замечательный ученый, и литературовед, и музыковед (редкое сочетание) Борис Аронович Кац. И как раз он показал, что за общей трапезой два композитора-соперника до Пушкина сошлись как раз в поэме Мамонтеля «Полигимния».
далее в программе:
Удмуртия: в городе и в деревне.
Родной язык.
Размышления о латыни.
"Мои любимые пластинки".
Латиноамериканские впечатления журналиста Александра Гостева.
