70 лет в Новосибирске просуществовал дом-музей Сергея Кирова. Теперь все предметы, связанные с деятельностью видного коммунистического деятеля, из маленького деревянного здания перенесены в фонды местного Краеведческого музея.
Взамен "Домика Кирова" возник музей городского быта начала 20-го века, то есть первых десятилетий существования города. Сотрудники Краеведческого музея называют случившееся "реэкспозицией". Новосибирские коммунисты – ликвидацией мемориального музея. Они уже провели три акции протеста, которые не остались не замеченными местными властями.
Член КПРФ, депутат Совета депутатов города Новосибирска Сергей Сухоруков не скрывает негодования:
Все, что связано с Кировым, оттуда вычищено
– Мы против покушения на нашу историю. Не осталось от Кирова ни одного экспоната, ни даже названия музея! А это наша гордость и достопримечательность города.
– Между тем посещался музей Кирова из рук вон плохо. В эту достопримечательность редко кто забредал. С чем вы это связываете?
– Да, посещался плохо. Думаю, дело в том, что областное министерство культуры и Краеведческий музей, в ведении которого находится музей Кирова, за ним не следили. Дом находился в запущенном состоянии. За последние 10, а может, и 20 лет его фасады красили всего один раз. И сделано это было силами общественников, в 2012 году. Возможно, музей мало посещали из-за того, что дом снаружи выглядел неказисто, как какое-то заброшенное здание, а вовсе не из-за того, что в нем была неинтересная экспозиция.
Сразу после нашего пикета министр культуры Новосибирской области Игорь Решетников заявил на сессии Законодательного собрания, что в музей всю экспозицию вернут и вернут название. Мы пока не знаем, насколько весомы слова министра культуры. Выждем какое-то время и посмотрим, будут ли реализованы его обещания. Естественно, если эти слова останутся просто словами, мы будем продолжать борьбу за возвращение музея, который просуществовал очень долгие годы.
– Бывали ли вы лично в Доме-музее Кирова?
– Конечно. Я сам его и красил. Так что и бывал, и видел то, что было там – посвященное революционерам, которые этот дом посещали. Сейчас от прежних вещей там остались только предметы быта. Но все, что связано с Кировым, оттуда вычищено. Нет также больше никаких материалов о других людях, которые занимались революционной деятельностью. Если раньше там все было посвящено им, то теперь осталась только одна небольшая табличка, где написано, что в этом доме квартировал Петухов для ведения своей подпольной работы. Больше о революционерах не сказано ровным счетом ничего.
– Давайте признаем: от времени пребывания Кирова в Ново-Николаевске никаких материальных предметов не сохранилось. То, что экспонировалось в домике на улице Ленина, с этим помещением никак не связано. В год создания музея из ленинградской квартиры Кирова в Новосибирск передали 11 личных вещей этого деятеля. Если воспользоваться специальной терминологией, все это единицы хранения. Они никуда не пропали, просто оказались в запасниках. Предположим, в будущем вы увидите дорогие для вас экспонаты на некой временной выставке Краеведческого музея. Вас это устроит?
– Нет. Это полумеры. Мы хотим вернуть именно музей Кирова на свое место. Музей в свое время открывали в этом, а не в каком-то другом доме, потому что именно в нем Киров останавливался несколько раз. Именно здесь он жил, – говорит Сергей Сухоруков.
С недавних пор рядом с музеем появился новенький баннер, приглашающий посетить "типичный жилой дом начала 20-го века":
Мы восстановили бытовую обстановку, чтобы показать, как жила самая обычная мещанская семья, и рассказать несколько маленьких историй о юности нашего города.
При этом у ворот дома по-прежнему висит большая мраморная доска, на которой начертано: "Здесь в 1908 году жил и работал пламенный трибун революции Сергей Миронович Киров".
Никакого отношения к исторической правде этот текст не имеет, утверждает директор Новосибирского краеведческого музея Андрей Шаповалов:
Вот мы сидим с Петуховым, и входит Киров
– И не жил он тут, и не работал. Мы имеем дело с типичным советским сюжетом. Когда после войны началась массовая мемориализация памяти великих революционеров, в Новосибирске стали подыскивать такого революционера, чтобы создать какой-то музей. Единственный из революционеров первого уровня, который бывал в нашем городе, оказался Киров. Вспомнили, что он приезжал сюда с тем якобы, чтобы помогать Обской группе РСДРП.
На этот конкретный дом выбор пал потому, что в нем снимал комнату другой, местный революционер Александр Петухов. В 1946 и в 1947 годах вдруг появляются воспоминания старых большевиков, которые сводятся к тому, что "вот мы сидим с Петуховым, и входит Киров". Причем нигде не упоминается, где конкретно, в каком доме это случилось. На самом деле дом на улице Ленина, 23, с Кировым никак не связан. Более того, если честно, Киров и с Новосибирском (тогдашним Ново-Николаевском) связан очень мало.
Шел 1908 год. Киров еще не был Кировым, он позже возьмет такой псевдоним. А пока это еще Сергей Костриков, отсидевший в томской тюрьме по подозрению в организации подпольной типографии. Его освобождают, он под надзором. Из Томска нужно уезжать, и он уезжает в Ново-Николаевск. Здесь революционер прожил очень недолго. По разным версиям, от одного месяца до трех. Нет никаких сведений о том, что он здесь делал, чем занимался. Известно лишь, что вскоре Сергей Миронович уезжает в Иркутск, где продолжает свою деятельность. Так что по большому счету Киров для Новосибирска – это не фигура.
– Почему же в таком случае музей до сих пор оснащен мемориальной доской, где утверждается обратное?
– Потому что в 1946 году, когда этот дом расселили и отдали под музей, органы охраны памятников взяли его под охрану под таким названием. В паспорте исторического памятника регионального значения так и записано: дом, где жил и работал… Так что с точки зрения официальных документов это по-прежнему дом Кирова. И табличка – про это. Про историю о том, как дома становились мемориальными памятниками.
– То, о чем вы говорите, понятно музейщикам. Это они имеют дело с такого рода правоустанавливающими документами. Однако любой обычный прохожий, увидев такую табличку, примет написанное за чистую монету.
– К сожалению, это так. Но изменить мы тут ничего не можем. Я совершу преступление, если сейчас сниму эту табличку. Чтобы ее снять, нужно провести очень серьезную научную экспертизу. Нужно официально обратиться в орган охраны памятников, чтобы этот памятник сняли с учета, либо изменили его статус, либо изменили название. Это очень долгая процедура. Увы, Министерство культуры РФ, которое должно принимать такие решения, уже много лет этого не делает.
Наш случай далеко не единичный. Так происходит во всей стране. Например, существует некий археологический памятник. Археологи пришли и раскопали его целиком. Это значит уничтожили, от какого-нибудь кургана или древней стоянки ничего не осталось. Но эти объекты по-прежнему значатся в реестре как памятники. Просто потому что министерство культуры не занимается этим.
– Получается, что из-за таких бюрократических сложностей ваш музей поощряет искажение истории. Невольно, но поощряет.
– Да, так и получается. И это относится не только к нашему филиалу. Мы с вами беседуем в главном корпусе Краеведческого музея. На нем висит табличка, на которой написано, что в этом здании, по адресу: Красный проспект, 23, была провозглашена советская власть в Ново-Николаевске. На самом деле она была провозглашена в соседнем здании, под номером 21. Но когда его сносили, табличку взяли и перенесли. А наше прекрасное старинное здание в то время спасали от того, чтобы его разрушили при строительстве метро. Спасти же можно было, поставив на федеральную охрану под предлогом, что здесь произошло такое знаменательное событие. Так до сих пор и значится во всех официальных документах. Такое в советское время случалось часто. И мы до сих пор нередко вводим людей в заблуждение. Особенно это касается советской истории. У нас многие улицы и площади названы именами просто людоедов. И мы с этим живем.
– Более того, в подавляющем большинстве новосибирцы не хотят менять эти названия. Ни площадь Калинина, ни площадь Свердлова, ни площадь Ленина.
– Привыкли. И вот ведь еще что: кроме того, что это важно с исторической точки зрения, надо же учитывать, что есть экономика. Представьте, вы живете себе спокойно на улице Ленина, и тут кто-то – раз! – и ее переименовал. И вы пошли менять документы, платить пошлины, разбираться со всеми органами. Это же очень тяжело. Никому не хочется связываться с обычной бытовой бюрократией. Вот я лично живу на улице Коммунистической. И я не хочу, чтобы сейчас ее взяли и переименовали, ведь я знаю, что это будет для меня как для простого обывателя.
– Как бы то ни было, вашими стараниями сейчас в том здании, которое многие по привычке по-прежнему называют "домик Кирова", располагается Музей "Городская усадьба Ново-Николаевска". Но оказывается, когда создавали музей, его здание реконструировали под надзором архитектора. Так подлинный ли это домик? Может быть, и дом-то не настоящий? Не хочу употреблять слово "фальшивка", но может быть, и дом-то не подлинный?
– Нет, дом подлинный. Он не подвергался перестройке. Реконструкция заключалась лишь в том, что там убрали поздние пристройки. Так что там все аутентично.
Мы совершенно не знаем, как жили простые люди
И он не так уж банален, как может показаться при взгляде с улицы. На самом деле он двухэтажный, просто один жилой этаж находится под землей. Он даже не цокольный, он подземный, без окон. Там стоит большая печь "голландка" в два этажа. В этом подвале была кухня, она достаточно хорошо сохранилась. Это подлинный дом, в котором когда-то жил извозчик Евсей Метлин с семьей. Он приехал сюда из Красноярска, здесь начал работать и зарабатывать. Может быть, был у него уже какой-то капитал. Как бы то ни было, точно известно, что он в этом месте построил себе дом и поселился с семьей.
– Судя по обстановке дома с его фабричной мебелью в стиле модерн, ваш извозчик Метлин не бедствовал. К тому же он сдавал внаем одну из комнат человеку по фамилии Петухов. Быть может, хозяин знал, что его постоялец – революционер? На одном из краеведческих сайтов я прочитала, что в том самом подвальном помещении, о котором вы только что сказали, располагалась подпольная типография. Это соответствует действительности?
– Нет, это не соответствует действительности. Автор этого текста слышал какой-то звон, да не знает где он. Дело в том, что еще в 2009 году мы занялись созданием концепции развития этого филиала. Сразу возникла идея сделать городскую усадьбу Ново-Николаевска. Дело в том, что мы очень много заботимся об увековечивании памяти разных выдающихся людей и вождей, но совершенно не знаем, как жили простые люди. И нам показалось, что если мы достоверно знаем историю дома, если мы понимаем, как там все было устроено, то гораздо интересней в этом месте показать реальную жизнь реального дома с обычными людьми.
Это был маленький заштатный городок, где никаких больших революционных событий не случилось
С другой стороны, мы знали, что все-таки Петухов там снимал комнату. А Петухов в общем был вполне достойным революционером. Будучи членом Обской группы РСДРП, он участвовал в какой-то там подпольной деятельности. Она, кстати, в нашем городе была весьма небольшой. Петухов себя не успел ничем запятнать, потому что он в январе 1918 года был расстрелян в Ново-Николаевске во время бело-чешского мятежа. Так что Петухов – персонаж, имя которого действительно имеет отношение к истории нашего города. И вот одной из наших первоначальных идей было как-то обозначить, что этот революционер жил в этом доме. Так возникла мысль показать в подвальном помещении подпольную типографию. Это был один из предварительных замыслов. При этом все наши предложения были обнародованы и достаточно широко обсуждались. Думаю, что домыслы о том, что там действительно была подпольная типография – оттуда. Из нашей нереализованной концепции. На самом же деле ни о какой подпольной типографии в этом доме и речь не могла идти. Была в городе одна подпольная типография, в другом месте. Она просуществовала недолго. Отпечатала, по-моему, два или три выпуска газеты, после чего все борцы в Ново-Николаевске очень испугались охранки и обратились к томским товарищам, чтобы они у них забрали оборудование, потому что стало очень опасно. Вообще, какая-то мощная революционная борьба и прочее для Ново-Николаевска – это миф. Поймите, это был маленький заштатный городок, где никаких больших революционных событий не случилось. Но поскольку в советское время Новосибирск рос опережающими темпами по отношению к другим городам и он очень быстро становился столицей Сибири, потребовалось идеологическое подкрепление. Нужно было обрастать советской мифологией. По большому же счету, увековечивать тут особенно нечего.
Я пришел в Краеведческий музей директором в 2009 году. И всегда "домик Кирова" был большой болью – там никакая посещаемость, там как-то все не так. Посмотрим, пойдут ли теперь туда люди, когда изменилось содержание экспозиции. Захотят ли узнать, как жила мещанская семья.
К тому же то, что уже сделано, – это только начало. Наша цель – восстановить усадьбу. Мы располагаем ее дореволюционными фотографиями. Усадьба была с баней, с каретным сараем, с роскошной голубятней. На одном из снимков Метлин с сыном в своих санях на фоне вот этого двора.
С таким же энтузиазмом эти люди пытаются поставить в Новосибирске памятник Сталину
Очень бы хотелось, чтобы у усадьбы был законченный облик. Мы будем это делать, если, конечно, вновь не случится коммунистический переворот. По моим ощущениям, в Новосибирске обострилась политическая ситуация. Мы уже имели три митинга леворадикальных коммунистов, которые требуют – "Верните нам дом Кирова!". Как будто мы что-нибудь сделали с домом Кирова.
– Помимо прочего, эти люди очень боятся, что вы статую Кирова демонтируете. Вот голубятню восстановите, а скульптуру уберете.
– Это откровенная чушь! Вообще-то, это политическое передергивание. Они заранее боятся того, чего нет. Еще в 2009 году мы на общественном совете по сохранению культурного наследия при губернаторе Новосибирской области показывали проекты новой экспозиции. Эти проекты были опубликованы во всех СМИ. И в окончательном проекте нашей реконструкции бронзовый Киров стоит на месте. Мы специально расположили все остальные объекты таким образом, чтобы вот этот кусок – памятник Кирову и очень красивые ели вокруг него – остался неизменным.
Я считаю, что с коммунистическим прошлым, особенно с историческими ошибками и всевозможными поздними наслоениями, надо бороться. Но я принципиальный противник сноса памятников. История есть история.
Может быть, кто-то целовался первый раз рядом с этим памятником
Памятник в свое время установили, и пусть он стоит. Другое дело, что я против новых памятников коммунистическим вождям. Вот я лично против памятника Сталину, за который, кстати, бьется та же самая группа, которая выходит на пикеты. У нас есть такое леворадикальное движение "За Сталина". Я понимаю, что кому-то сейчас очень удобно, воспользовавшись переменами в содержании музейной экспозиции, раскачивать ситуацию. Все же власти неприятно, когда люди стоят на пикетах с флагами, чего-то требуют – министра к ответственности, директора музея уволить! Есть такое давление на власть. Так вот, с таким же энтузиазмом эти люди пытаются в Новосибирске поставить памятник Сталину. Убежден: ставить его не надо, но и Кирова убирать не надо.
Этот памятник – наследие прошлого, кусок истории. При этом это не история Сергея Мироновича Кирова, это история советской идеологии в Новосибирске. Это вообще история про то, как Новосибирск становился столицей Сибири, и про то, как в Новосибирске работали с разными ответвлениями общей идеологии. Вот про что эта история.
Нам этот памятник, в общем-то, нисколько не мешает, тем более что я очень хорошо понимаю, что такое городская территория. Люди привыкают к определенному ландшафту определенной местности. В антропологии есть такое понятие – третий пояс защиты. Это окружающий меня хорошо мне знакомый мир. Когда этот мир рушится, это очень плохо действует на людей. Особенно если это касается знаковых вещей. Представьте, ты все время ходил мимо, и там был памятник, там были елочки и вдруг – раз! – его нет. Так что такие вещи должны сохраняться. Может быть, кто-то целовался первый раз рядом с этим памятником Кирову. И для такого человека это совершенно личная, важная история, – говорит Андрей Шаповалов.
