Программу ведет Андрей Шарый . Принимает участие корреспондент Радио Свобода Владимир Бабурин.
Андрей Шарый : Сегодня исполнилось 70 лет со дня рождения Александра Гинзбурга, правозащитника, журналиста, издателя, вынужденного политэмигранта. Он умер в Париже летом 2002 года. У микрофона Радио Свобода мой коллега Владимир Бабурин.
Владимир Бабурин : 70 лет Алеку Гинзбургу. Он сам настаивал именно на таком обращении, независимо от разности в возрасте. Думаю, что по имени-отчеству называли его только следователи КГБ.
Я был у него в Париже чуть больше 5 лет назад за пару месяцев до его смерти. Был очень холодный май. Во Франции ждали второго тура президентских выборов, в которые вышел Ле Пен, поэтому успех президента Ширака считался делом решенным. В России второй год правил Путин, и шла вторая чеченская война.
Во времена раннего Ельцина всегда с гордостью писали, что Россия - это единственная из постсоветских республик, которая прощается с коммунизмом без крови, потому что уже был Карабах, было Приднестровье, была Абхазия, был Таджикистан. В России крови не было. И вот теперь такая большая кровь, и конца ей не видно.
Александр Гинзбург : Во-первых, она началась при Ельцине. Поэтому, когда нас сейчас во Франции пугают результатами наших выборов, пугают Ле Пеном, то я всегда говорю - вы знаете, пугаться может кто угодно, но если говорить всерьез, то Ле Пен это вовсе не Баркашов. Ле Пен, если по политическим критериям, это Ельцин. Посмотрите, мы сейчас получили очередные листовки (теперь только двух - Ширака и Ле Пена). На лепеновской листовке написано: социальная - левый, экономическая - правый, а по национальности я - француз. Понимаете, сказать, что это очень сильно отличается от позиции, я уж не говорю Путина, но и от позиции Ельцина, по крайней мере, всю вторую половину ельцинского правления, я не могу. Поэтому это, увы, было. Надо сказать, это же не только Ельцин - это половина той межрегиональной группы, неформальным лидером которой был Сахаров, а формальным лидером Ельцин. Из нее половина ушла вот в эту сторону.
Владимир Бабурин : Я вспоминаю сейчас выборы 1996 года, когда все политтехнологи утверждали, что в Европе неважно, кто выиграет выборы. Направление движения будет тоже самое. В России же раз за разом выбирают вектор движения. Потому что, если Ельцин - это один вектор, если Зюганов - это вектор прямо противоположный.
Александр Гинзбург : Я говорил, между прочим, тоже самое. Зюганов в любом случае выиграть не мог. Точно также как если вы посмотрите Государственную Думу, то увидите, что куда практически не прошел никто из пророссийских крайне правых. А ведь все они, все российские националисты, баллотировались в Думу. Не прошел никто!
Что касается Зюганова, то он не мог в любом случае выиграть. Посмотрите (вы можете это смотреть в натуральную величину, я смотрю это по телевизору) зрительный ряд. За Зюганова сплошные старики. Это, кстати говоря, примерно тоже самое происходит здесь в Ле Пеном. Это вымирающая порода. Выиграть она не может. У нее есть определенное количество, определенный электорат - и все. Если сейчас что-то будет, добавиться за Ле Пена, во-первых, добавиться очень немного, во-вторых, это уже будет чисто протестное голосование.
Владимир Бабурин : В Париже Гинзбург жил в районе площади Бастилия - самая, пожалуй, знаменитая тюрьма в мире, ставшая символом свободы, равенства и братства в тот самый момент, когда ее срыли. Так, по крайней мере, принято считать, хотя история эта несколько приукрашена, в отличие от истории самого Алека Гинзбурга с реальными тюремными сроками, голодовками и обменом на советских шпионов. Но Алек сказал, что в этом парижском районе они поселились чисто случайно, так получилось. Жаль. Так я тогда подумал.
Сейчас, когда Алека уже нет, это не имеет ровно никакого значения. Важно совсем другое и совсем не случайное. Так вот совсем не случайно то, что в России больше нет необходимости в самиздате. Александр Гинзбург своим журналом "Синтаксис" и тюремным сроком за него полученным добился для всех права читать, писать и печатать то, что хочется, а не то, что разрешают. Не один, конечно, добился, но он был первым. И диссидентов на шпионов тоже больше уже не меняют, хотя уже объявляют в России шпионами тех, кто мыслит не так и пишет не то. Но до сегодняшнего дня и до того, что в будет в России дальше, Александр Гинзбург не дожил.
