Александр Генис: Представляя новый очерк из цикла “Необыкновенные американцы Владимира Морозова”, я хочу подчеркнуть уникальную роль этого автора в команде “АЧ”. Морозов обладает редчайшим даром, позволяющим ему вызвать доверие у любого собеседника, чтобы поговорить на самые острые, а часто и очень болезненные темы. Пример – разговор с героем сегодняшней передачи 75-летним вдовцом Гэри Найзли.
Владимир Морозов: Говорят, что вот здесь, на Парк-авеню самая дорогая недвижимость в мире. На перекрестке 81-й стрит в подъезде небоскреба два швейцара. Когда я прибываю на 14-й этаж, там меня уже поджидает Гэри Найзли. Мы усаживаемся за просторный стол, и я достаю магнитофон.
Гэри, скажите мне, почему вы такой смелый? Вы не спросили у меня репортерское удостоверение, не зная меня, пригласили к себе в дом?
Гэри Найзли: Мне уже как-то задавали этот вопрос мои знакомые. Дело в том, что я позитивно отношусь к людям. Привык им доверять. Такое отношение меня еще не подводило. И я таким и останусь.
Владимир Морозов: Но вы работали “хэдхантером” по поручению разных компаний, подбирали им специалистов высокого класса. То есть вы, так сказать, изучали человеческую натуру...
Гэри Найзли: Да нет, я бы так не сказал. Мне просто платили за то, что я подыскивал менеджеров для компании “Уолт Дисней”, для крупных банков, для фармацевтических компаний. У меня была своя фирма – "Джонсон, Смит и Найзли", шесть офисов. Нас, например, просили найти начальника отдела сбыта или экономического отдела. И я подыскивал. То есть я не изучал человеческую натуру, но у меня было то, что называется чутье.
Владимир Морозов: Понятно, что ваши претенденты старались произвести на вас самое лучшее впечатление, которому вы, конечно же, не всегда доверяли?
Гэри Найзли: Однажды ко мне пришел симпатичный парень по фамилии Кон. Он был отличным кандидатом. Школа бизнеса Гарварда, до этого престижный колледж в штате Мэриленд. К тому же парень отлично смотрелся – открытое лицо, располагающая улыбка. Но что-то говорило мне – проверь-ка ты его еще раз. Я позвонил кадровику в колледж, это оказалась милая женщина, которая помнила кандидата и была самого высокого мнения о его деловых качествах. К тому же она похвалила его спортивные достижения. Сказала, что он был отличным игроком в лакросс, хотя и росту-то в нем всего ничего – где-то чуть больше метра шестидесяти. А мой претендент выше метра девяносто. Дело ясное – кандидат почему-то выдавал себя за другого... То есть я доверяю людям, но проверяю их.
Владимир Морозов: Безбрежная квартира, огромные окна, картины на стенах. Полки книг, из которых своими золотистыми обложками выделяется крупноформатная серия – Платон, Аристотель, Плутарх, Гераклит, Пифагор и другие древние философы.
– Это книги жены,– говорит Гэри. – Обычно если Вэриэн не стряпала, то она читала. Одних только кулинарных книг у нее было тысячи две.
Владимир Морозов: Вэриэн хватало времени и на теннис, и на путешествия. Самое последнее они с мужем планировали совершить в Швейцарию.
Гэри Найзли: Мы собирались поехать в Швейцарию... умирать. Там давно разрешена эвтаназия, самоубийство с помощью врачей. У нас в Америке это чаще называют “смерть с достоинством” или “право на смерть”. Мы с Вэриэн по наивности думали о таком конце, когда нам стукнет где-то лет по 95. Все случилось гораздо раньше. В мае 2010 года мы ездили по Франции в районе Ниццы, где у нас тогда был дом, и вдруг у Вэриэн пропала способность связно говорить. Хотя она блестяще образованная женщина, отличный говорун. Работала в журнале “Форбс”, заместителем президента аукционного дома Сотбис. Но тут речь полностью оставила ее секунд на 15. Пошли к неврологу, и он сказал, что у нее опухоль мозга в 4-й стадии. Мы вернулись в Америку для лечения.
Владимир Морозов: Обошли кучу врачей, которые, извиняясь, популярно объяснили нам, что лечиться уже поздно. И тут Вэриэн совершила первую попытку самоубийства с помощью сверхдозы снотворного.
– Гэри, вы пытались ее отговорить?
Гэри Найзли: Я... ну, я никогда не пытался ее в чем-то переубедить. Во-первых, рак мозга находился на последней стадии. Вэриэн все больше теряла силы, уже почти не могла ходить. Она была обречена на мучительную смерть и не хотела тянуть. А у нее, знаете ли, был очень твердый, даже жесткий характер. И за 42 года совместной жизни она научила меня принимать ее такой, какая она есть. “Я хочу сделать это по-своему!” – такие слова означали, что мои советы не нужны и не приветствуются.
Владимир Морозов: Извините, Гэри, вы хотите убедить меня, что за 42 года совместной жизни вам с женой не случалось поссориться?
Гэри Найзли: Нет, не случалось. Иногда я полушутя говорил ей, давай хоть разок поругаемся. Ну, разбей пару тарелок. Однако этого никогда не происходило. Мы обо всем говорили, все спорные вопросы разрешали мирно. Вы ругаетесь с женой из-за политики? Ну, это только потому, что вы голосуете за разные партии. А мы оба поддерживали Демократическую партию. Хотя в молодости начинали как республиканцы. Но потом стали голосовать за демократов.
Владимир Морозов: Первую попытку самоубийства Вэриэн Найзли прервали сотрудники хосписа, больницы для неизлечимых больных, которые ухаживали за Вэриэн. Так случилось, что они зашли проведать Найзли вскоре после того, как она приняла смертельную дозу снотворного. Ей тут же вызвали неотложку, откачали и отправили на экспертизу к психиатру. Но она его просто отшила: "Я в своем уме и не собираюсь умирать в течение полугода, я хочу сделать это сейчас".
Гэри, вы не обсуждали возможность поехать для этого в другие штаты Америки, где самоубийство с помощью врачей разрешено?
Гэри Найзли: Нет. Потому что к тому времени Вэриэн уже с трудом передвигалась по квартире. Тут уж не до путешествий. И главное – она хотела умереть дома. У нас было достаточно медикаментов, чтобы Вэриэн могла уйти из жизни быстро и без лишних мучений. Хотя в этом случае она приблизила свой конец, просто отказавшись от еды и питья. Так что нам и в голову не приходило куда-то ехать.
Владимир Морозов: Ее вторая попытка самоубийства оказалась удачнее. Вэриэн умерла в 2011 году. Ей было 68 лет.
Гэри Найзли: Первое время после смерти жены я оказался втянутым в затяжной спор с хосписом. С этой больницей для безнадежных пациентов. Ведь если называть вещи своими именами, то больница нас обманула. Они обещали, что позволят Вэриэн умереть, но когда дошло до дела, они сообщили в скорую помощь, и Вэрион – против ее воли – буквально вытащили с того света.
Эвтаназия – это только слово красивое, а на самом деле не дай вам Бог пережить такое. И вот мы с моим адвокатом потратили несколько месяцев, добиваясь, чтобы хоспис изменил свою политику. Чтобы другим пациентам хосписа не пришлось переживать то, что выпало на долю Вэриэн. Чтобы больница заранее в письменной форме уведомляла своих пациентов, что ее администрация не поддерживает право человека на эвтаназию.
Владимир Морозов: Гэри, сейчас вам 75, но по вашей походке видно, что вы много занимаетесь спортом. Какими видами? И еще... извините за личный вопрос, вы снова женились?
Гэри Найзли: Я много играл в сквош, теперь играю в теннис, кроме того, пару раз в неделю хожу в спортзал. Я не женился, но подумываю об этом. Да, за то время, что я был вдовцом, у меня были две подруги. Но в этот раз отношения более серьезные. Собираемся пожениться, мы помолвлены. Уже и дата свадьбы назначена – 3 августа 2018 года.
Владимир Морозов: Желаю удачи юным новобрачным!
(Смех.)
Владимир Морозов: И тут мне вспомнилась история другой пары. Мой близкий приятель прожил с женой чуть ли не сто лет, их детям за 60. И вот у нее случилась болезнь Альцгеймера и стали одна за другой отказывать все системы организма. И это продолжалось довольно долго. Мой приятель впал в тяжелейшую депрессию. У него имелось охотничье ружье, которым он, правда, никогда не пользовался. И вот как-то за бокалом вина он поделился со мной своим планом – застрелить жену и застрелиться самому. При этом спросил у меня – вот ты охотник, скажи мне, как застрелиться из ружья. Я знал это хорошо, и не только по книгам, но из подробного рассказа одного неудавшегося самоубийцы. Сам я, так сказать, теоретически за эвтаназию. Но учить кого-то, как покончить с собой! И потом жить с сознанием того, что человек совершил такое по моему совету... Извини, ответил я, совета дать не могу.
Спросить куда легче.
– Гэри, теперь еще один личный вопрос. Мы с женой приближаемся к рубежу 80 лет. Что бы вы посоветовали нам, если, не приведи Бог, возникнет ситуация, схожая с вашей? Неизлечимая болезнь...
Гэри Найзли: Я не знаю. Случай моей жены был 7 лет назад. Законы и правила меняются. Обратитесь или к знающему адвокату, или в нью-йоркскую организацию, которая называется End of Life Choices и добивается, чтобы в экстремальных случаях человек получил право на смерть. В нескольких штатах люди уже добились того, что эвтаназия узаконена. Против резко выступают религиозные организации. Идут горячие дискуссии. Но в нашем штате Нью-Йорк дело застопорилось. Основная масса законодателей против.
Владимир Морозов: Сегодня в Америке эвтаназия разрешена в штатах Вермонт, Орегон, Калифорния, Колорадо и в федеральном округе Колумбия.
