Ссылки для упрощенного доступа

Расплата по заслугам. Как Александр Дюма отмыл деньги аббата Фариа


Джон Кольер. Бокал вина с Чезаре Борджиа. 1893
Джон Кольер. Бокал вина с Чезаре Борджиа. 1893

520 лет назад, 25 апреля 1498 года, произошло событие, породившее первого в мире олигарха и идею богатства, употребленного во благо.

– А на что мне миллион? – сказал граф. – Боже милостивый! Если бы мне нужен был только миллион, то я из-за такого пустяка не стал бы и говорить о кредите. Миллион! Да у меня с собой всегда есть миллион в бумажнике или в дорожном несессере.

Граф Монте-Кристо, покоряющий Париж невиданной расточительностью, восточными привычками и загадочностью, пользуется неограниченным кредитом крупнейших банкирских домов Европы, а между тем происхождение его богатства покрыто тайной. Неужели во Франции 30-х годов позапрошлого века возможно было тратить неизвестно откуда взявшееся состояние?

Разумеется, читатель эту тайну знает: Эдмон Дантес добыл сокровища, которые ему завещал аббат Фариа, обнаруживший послание кардинала Чезаре Спады. "Богатства его рода, – рассказывает аббат, – стали притчей во языцех, и мне часто приходилось слышать выражение: "Богат, как Спада". Согласно рассказу аббата, папа Александр VI задумал пополнить папскую казну состоянием кардинала и с этой целью решил отравить его за трапезой. У папы Александра, он же Родриго Борджиа, была дурная слава отравителя. Поэтому кардинал Спада заблаговременно спрятал свое достояние и, получив от папы приглашение на обед и предвидя летальный исход, написал симпатическими чернилами записку племяннику Гвидо с указанием, как найти клад. Но племянника отравили вместе с дядей. Записку прочел через 313 лет, случайно подержав ее над огнем, аббат Фариа.

Дата записки и есть то событие, которое мы отмечаем.

Узнав историю клада, Дантес сомневается в своем и аббата праве на наследство и получает исчерпывающий ответ:

– Однако, – возразил Дантес нерешительно, – нет ли у этого клада более законного владельца, чем мы?

– Нет-нет, будьте спокойны, вся семья вымерла; притом последний граф Спада назначил меня своим наследником.

Род Спада действительно был богат (кто не знает Галерею Спада в Риме), но он не вымер и существует по сей день, как существовал во время действия романа. В роду были и кардиналы, но не было кардинала по имени Чезаре Спада.

Тони Жоанно. Эдмон Дантес и аббат Фариа читают завещание кардинала Спада в замке Иф. Рисунок из прижизненного издания романа 1846-52 годов.
Тони Жоанно. Эдмон Дантес и аббат Фариа читают завещание кардинала Спада в замке Иф. Рисунок из прижизненного издания романа 1846-52 годов.

Александр Дюма выдумал и записку, и кардинала. Перед ним стояла непростая задача. Ему нужен был благородный герой, вдруг сделавшийся обладателем несметного богатства. Но откуда ему, человеку низкого происхождения, взять это богатство? Выиграть в карты или на бирже? Оказаться отпрыском знатного рода и получить неожиданное наследство? Найти клад!

Точно так же спустя 30 лет после Монте-Кристо разбогатеет другой положительный олигарх художественной литературы – капитан Немо. "Вы очень богаты?" – спрашивает его профессор Аронакс. "Несметно богат! – отвечает Немо. – Я мог бы свободно уплатить десять миллиардов государственного долга Франции!" Происхождение его богатства абсолютно прозрачно в буквальном смысле слова: сквозь хрустальный иллюминатор профессор видит, как экипаж "Наутилуса" в водолазных костюмах извлекает груды золота из-под обломков испанских галеонов.

Сокровище кардинала Спады гораздо скромнее:

– И вы говорите, что этот клад оценивается в...

– Два миллиона римских скудо, около тринадцати миллионов на наши деньги.

– Не может быть! – вскричал Дантес, устрашенный огромностью суммы.

Сколько же это по нынешнему курсу? Существуют разные способы конвертации сумм в старинных валютах. Один из них – через цену золота. Если "наши деньги" – это французские франки того времени, то сокровище Монте-Кристо равно 33 тоннам и 160 килограммам золота. Чтобы купить столько золота сегодня, нужно 1,426 миллиарда долларов.

В наше время граф Монте-Кристо со своими жалкими полутора миллиардами не вошел бы в глобальный список Forbes, а в российском списке двухсот богачей занял бы скромное 56–57-е место.

Но вернемся к вопросу о происхождении богатства графа.

Кардинал Спада мог унаследовать фамильное достояние, но не мог его законным образом приумножить, так как духовным лицам католической церкви запрещается заключать сделки, заниматься коммерцией, подписывать векселя и давать ручательства, пусть даже под обеспечение своего имущества.

Но на деле греху стяжательства были подвержены и кардиналы, и папы. Данте в восьмом круге Ада встречает папу Николая III из рода Орсини торчащим вверх ногами из выдолбленной в скале скважины. Папа, чье фамильное имя происходит от слова orsa ("медведица"), кается:

Знай: я великой ризой облекался.
Воистину медведицей зачат,
Радея медвежатам, я так жадно
Копил добро, что сам в кошель зажат.

(Перевод Михаила Лозинского)

Не мог Чезаре Спада и завещать свое имущество. Собственных детей у кардинала быть не могло в силу обета безбрачия, но в эпоху, о которой идет речь, обет соблюдался нестрого, и детей обычно записывали племянниками. Это породило пословицу о том, что священника не называют отцом лишь его собственные дети – они зовут его дядюшкой. Видимо, племянник Гвидо – именно такой наследник.

По смерти священника-католика все его имущество поступает в казну Святого Престола. Именно это обстоятельство заставляло современников в каждой скоропостижной кончине кардинала подозревать злой умысел и насильственную смерть. Так родилась легенда об отравителе Борджиа.

Сели обедать. Спада успел только спросить племянника: "Видел ты моего посланного?" Племянник отвечал, что нет, отлично понимая значение вопроса. Но было уже поздно; он успел выпить стакан превосходного вина, особо налитый ему папским чашником. В ту же минуту подали еще бутылку, из которой щедро угостили кардинала Спада. Через час врач объявил, что оба они отравились сморчками. Спада умер у входа в виноградник, а племянник скончался у ворот своего дома, пытаясь что-то сообщить своей жене, но она не поняла его.

Бернардино Пентуриккьо. Воскресение. Роспись апартаментов папы Александр VI. 1490-е. Фигура слева – сам папа Александр.
Бернардино Пентуриккьо. Воскресение. Роспись апартаментов папы Александр VI. 1490-е. Фигура слева – сам папа Александр.

Так описывает смерть кардинала Спады Александр Дюма. Романист, скорее всего, воспользовался преданием об обеде, за которым по ошибке отравились сам папа и его сын Чезаре Борджиа – тогда жертвой якобы должен был стать кардинал Кастеллези. Обед был сервирован, как и в романе, в виноградниках. Но современные исследователи сомневаются в достоверности подобных рассказов. Автор книги о династии Борджиа Майкл Маллет пишет:

Подозрения о применении яда появляются в случаях почти всех внезапных смертей важных лиц того времени. Медицинские знания той эпохи не могли дать точный диагноз и не умели производить осторожное вскрытие трупа, и даже описания признаков во многих случаях достаточно, чтобы убедить нас в гораздо менее экзотических причинах смерти, чем яд.

"Вернее было задушить или заколоть нужного человека", – соглашается с ним французский историк Иван Клулас.

Почитать Дюма – так выходит, что любой обед у папы означал смертный приговор:

Спада знал, что значит приглашение на обед. С тех пор как христианство – глубоко цивилизующая сила – восторжествовало в Риме, уже не центурион являлся объявить от имени тирана: "Цезарь желает, чтобы ты умер", – а любезный легат с улыбкой говорил от имени папы: "Его святейшество желает, чтобы вы с ним отобедали".

Видимо, предполагая, что папа рано или поздно отравит его, Спада исключительно надежно и хитроумно спрятал клад на уединенном острове, а его потомок, не сумевший найти сокровище, завещал его аббату Фариа. Но ни завещание в пользу племянника, ни завещание в пользу аббата Фариа, ни завещание самого аббата в пользу Дантеса не имеют законной силы. Это не говоря уже о том, что никакого завещания у графа Монте-Кристо на руках нет.

Вспомним, из чего состояло сокровище:

В сундуке было три отделения.

В первом блистали красноватым отблеском золотые червонцы.

Во втором – уложенные в порядке слитки, не обделанные, обладавшие только весом и ценностью золота.

Наконец, в третьем отделении, наполненном до половины, Эдмон погрузил руки в груду алмазов, жемчугов, рубинов, которые, падая друг на друга сверкающим водопадом, стучали, подобно граду, бьющему в стекла.

Бульвар дю Тампль. Дагерротип 1838 года, сделанный самим изобретателем фотографии Луи Даггером. Считается самой ранней фотографией Парижа. 1838 – год, когда граф Монте-Кристо появился в Париже.
Бульвар дю Тампль. Дагерротип 1838 года, сделанный самим изобретателем фотографии Луи Даггером. Считается самой ранней фотографией Парижа. 1838 – год, когда граф Монте-Кристо появился в Париже.

Дантесу надо каким-то образом легализовать богатство. В Ливорно он идет к еврею-меняле и продает ему четыре камня за пять тысяч каждый: "Еврей мог бы спросить, откуда у матроса такие драгоценности, но промолчал, ибо на каждом камне он взял тысячу франков барыша". Однако реализовать так весь сундук Дантес не может. Напомним, что это 33 тонны золота. Поскольку золота в сундуке было гораздо меньше, основную стоимость клада составляли драгоценные камни.

Сколько их было? Дантес "обеими руками намерил десять пригоршней жемчуга, алмазов и других драгоценных камней". Мы привыкли видеть в фильмах про пиратов горы бриллиантов. Десять пригоршней – вроде бы не очень много. Но есть данные об объемах добычи в Бразилии, которая до открытия южноафриканских месторождений в 1867 году была главным поставщиком алмазов в Европу. В период с 1772 по 1818 год в Бразилии было добыто алмазов общим весом около трех миллионов карат – это семь килограммов в год.

Клад кардинала Спады мог обвалить весь алмазный рынок. Никакие менялы столько камней не купили бы, даже с дисконтом. Продать их легально Дантес не мог. Он въехал во Францию по фальшивому английскому паспорту лорда Уилмора. Назваться своим подлинным именем? Но он беглый узник замка Иф, пусть и заключенный туда по ложному обвинению. Откуда у простого моряка такие сокровища? Да и у графа – откуда? "Он нашел где-нибудь алмазные копи", – предполагает госпожа Данглар, которой граф прислал "пару лошадей ценой в тридцать тысяч франков, с четырьмя бриллиантами в ушах, по пять тысяч каждый". Имя "Монте-Кристо" тоже явно вымышленное. "Такого имени нет", – уверенно утверждают в романе знатоки дворянской генеалогии Европы.

Загадочный граф со всем своим театральным антуражем хорош для развлечения парижского общества, но не для банковских расчетов.

Разумеется, в то время не существовало специальных органов для борьбы с отмыванием денег, и все же появление сорящего деньгами богача не могло не навлечь на него подозрения. Банкир Данглар, к которому он приходит за наличными, в недоумении:

– Должен вам сознаться, граф, – сказал Данглар, – я считал, что точно осведомлен о всех крупных состояниях Европы, а между тем ваше состояние, по-видимому, очень значительное, было мне совершенно неизвестно...

Граф туманно объясняет, что это наследство, которым по воле завещателя нельзя было воспользоваться до недавних пор. Но тогда у него должны быть подтверждающие законность наследования бумаги. Впрочем, Данглар совершенно удовлетворен гарантийными письмами от крупнейших банкирских домов Европы, у которых граф пользуется неограниченным кредитом.

Значит, Дантес получил этот кредит под залог своего золота и бриллиантов. Из названных в романе банкирских домов "Томсон и Френч" – вымысел автора, а "Арнштейн и Эскелес" и "Беринг" – реальные. Они вполне могли себе позволить принять в залог ценности сомнительного происхождения.

Только так Эдмон Дантес мог стать баснословным богачом. Но для романиста и его читателей все это неважно – важно, что при помощи своего богатства он воздает за добро и зло, со всеми расплачивается по заслугам.

Партнеры: the True Story

XS
SM
MD
LG