“Нету разноголосицы в России, господин Стреляный. Не обманывайтесь тем, что вам пишут. Это всё так, белый шум. Есть такое понятие в науке и технике. На самом деле народ един. Почему? Потому как чувство исторической справедливости на нашей стороне. Ну, например, Крым. Крым по справедливости должен быть в России. И там люди так хотят. Потому что националистистическая Украина все годы пыталась его подавить и подмять. Навязать там свою ересь и чушь в виде культа Бандеры и мовы. Это же было несправедливо. Не так ли? И соответственно Донбасс. Там люди не хотят быть в Украине. И справедливо, что они получают помощь от России. И во всём этом наш народ един. Россия не отступит, не отступит ни на миллиметр. Ваши обвинения в адрес нашего Путина просто смешны. Вас видят буквально насквозь с этими вашими байками и говорят: вот еще один поклонник нынешней бандеровской Украины бочку катит на Россию. Вот так», - закрываю кавычки.
Правда, чистая правда, что многие русские так и выражаются: катит бочку на Россию. Бочка - это вещь большая, обязательно, конечно, наполненная и даже переполненная чем-то вредным, вонючим. Тяжелая бочка, громоздкая. Такую и катить может кто-то такой же – тяжелый, громоздкий, сильный, но – на что-то поменьше. Ну, кто станет катить бочку на что-то такое же весомое, обо что только лоб расшибешь? Язык - свидетель неподкупный, жестокий подчас свидетель. У Олега Неизвестного после очередного просмотрароссийских телеканалов создалось, как он пишет, впечатление, что Россия – «это такое маленькое государство, со всех сторон окружённое Украиной». Согласен с Олегом. Зомбоящик сделал все, чтобы скукожить Россию в глазах русского человека – заметно скукожить. Когда я слышу от кого-нибудь, что Россию все обижают, я хочу сказать: что ты плетешь, мил-человек? Она что, твоя Россия, вдовица хрупкая и неопытная, что ее всяк может обидеть?!
Да, конечно: кажется, впервые со времен Петра Запад не уделяет России столько внимания, сколько ей хотелось бы. Его особо не интересуют ни её пространства, ни недра, которыми простодушные русские патриоты хвалятся, как своим величайшим достижением. Люди – да, они Запад интересуют. Молодые, способные и здоровые русские ему нужны. Он их привечает, и они не заставляют себя ждать. Это и есть вестернизация России – ее особый путь, путь на Запад. Хорошо? Во всяком случае, не так уж и плохо. Собственно, Запад уже весь здесь, в России. Он здесь как мечта одних и жизненный план других. Вполне осуществимый план. Это – главное достижение послесоветского периода русской истории. Не Восток в мечтах и планах, которыми живет молодежь, а он, Запад. Хор.? Оч. хор! Может ли путинизм попытаться перекрыть путь Молодой России на Запад? Может. Он все может. Но Молодой России это очень не понравится. При Гитлере немецкая молодежь не хотела покидать Германию. При Сталине русская молодежь тоже никуда не рвалась. При Путине – рвется. Дело не только в разном устройстве и прочности железных занавесов. При Гитлере немецкая молодежь собиралась завоевать весь мир, при Сталине то же самое было на уме у русской молодежи. А при Путине она не хочет владеть миром, и это вряд ли потому, что ее пытаются увлечь жизнью на особицу, по преданьям старины глубокой. Можно сказать иначе. Она хочет владеть миром, но – на свой лад и только свободным миром: пользоваться всем, что он может дать уважающему себя человеку.
Есть мнение, что это по-своему даже укрепляет существующий порядок. Я говорю о том, что путинизм пока не мешает людям разбегаться от него во все стороны, а на деле – в одну, в сторону Запада. Читаю: «Эффекты госпропаганды, запугивающих репрессий, Крымнаша, умелого дисциплинирования элит, раздробления протеста и оппозиции, почти общего сплочения из-за "вражеских санкций", растущей эмиграции потенциальных протестных групп - талантливой молодежи, специалистов, - все это и, наверное, многое другое режим укрепило», - закрыть кавычки. Ну да, чем больше возможных бунтарей покидает страну, тем спокойнее чувствует себя правительство. Тогда почему этим простым способом не пользовалась советская власть? Сказать бы всем желающим: скатертью дорога! Но тогда стало бы некого первоспитывать и воспитывать в коммунистическом духе, а это как раз и было главной целью. Не хотели также укреплять внешнего врага русской статью. И, наверное, главное: мир узнал бы правду о советской повседневности, а его хотели очаровать своим, советским, примером, чтобы тоже взялся строить коммунизм.
Сегодня этого тоже многие хотят, ну, не того коммунизма, а чего-то наподобие, но лучшего, человечного. Один из таких мечтателей жалуется на друзей, думающих не так, как он. Читаю: «Я написал (показав на пальцах), что капитализм - это все-таки не лучший из миров, и предложил не оставлять усилия в поиске альтернативных путей развития человечества», - вот, а друзья его высмеяли. Это его не остановило, и он продолжает призывать всех нас – цитирую - «вместе подумать, как из этой непредсказуемой и невыгодной для большинства ловушки, называемой капитализмом, выбраться», - закрыть кавычки. Этими умственными заботами русских людей все еще можно было бы заполнять все отпущенное мне время. Что можно сказать определенно в данном конкретном случае? Капитализма от речей этого человека не убудет, социализма не прибудет. Тем не менее, он наверняка не оставит своих попыток достучаться до человечества. Без такой надежды люди этого склада не живут. Какой, в самом деле, смысл тратить себя на проект всемирной перестройки, если знаешь, что отзовутся только домашние и приятели? Эти люди что-то читают, но для них не существует науки. Она ведь утверждает то, что было и есть, а не то, что должно быть, а они – специалисты как раз по тому, что должно быть – например, выгодные и предсказуемые рабочие места для всех и каждого. Такая реформаторская мысль негодует, что общественно полезные рабочие места создает только предприниматель, причем, думает он при этом исключительно о своей выгоде, зная, что может и разориться, отчего нанятые им люди окажутся на улице. Когда создание рабочих мест становится самоцелью, урон терпят те, кто занят не проеданием, а накоплением капитала. Их, а не защитников трудящихся, прижимают налогами. В итоге замедляется хозяйственное развитие страны и всеобщее благосостояние не приближается, а отдаляется.
«Стоит заговорить по-людски, - пишет Людмила Чайка жительница Севастополя, - как тут же люди открываются, улыбаются. Это и армяне, и чеченцы, и, конечно, наши, украинцы и вменяемые россияне. Людям холодно и одиноко, когда их не замечают. Просто тронуло, как чеченка молодая, у которой я покупаю вайнахскую выпечку, выскочила из-за прилавка и уже на улице заговорила со мной, похвалила моих собак, которые вертелись под ногами, говорила про погоду и прочую ерунду, но было видно, как ей тяжело в чужом краю… Еду в маршрутке, впереди сидит девушка, легко одета. И кашляет, бедняжка, сильно! Я ей тихо говорю: что же ты, красавица, себя не бережешь и называю лекарство, которое мне помогло. Она: спасибо-спасибо! Народ удивился, потом разговорился, уйма советов и пожеланий! В электричке мамаша не могла совладать с маленьким сыном. Разговорились, стали играть с малышом, он угомонился, а мамаша выложила мне свои беды и проблемы. Расставались уже с обнимашками. Даже вата ведется на общение, если, конечно, это не совсем запущенный случай. Понятное дело, что, когда я не в таком благостном настроении, каждому из "понаехов" хочется задать вопрос :"Какого хереса вы сюда приперлись?", - пишет госпожа Чайка.
Не ехать в Крым для гражданина России – это то же самое, что устроить одиночную демонстрацию против Кремля. Пусть никто ее не увидит, пусть никто о ней не узнает, но она все равно не перестанет быть демонстрацией. Когда людей, совершающих такие невидимые гражданские поступки, становится много, происходят важные общие сдвиги. Бывают перемены, которые только так и совершаются. Народ, например, не приходит на выборы. Никто ни с кем не сговаривается – просто совпадают личные решения многих. Но и ехать в Крым – это тоже личная демонстрация. Тоже! Поехал туда – значит демонстративно нарушил закон Украины. А закон, он обычно такой: обязательно настигнет нарушителя. Рано или поздно, так или иначе, но настигнет. Кому-то претерпеть возмездие придется в индивидуальном порядке, кому-то – в общем строю.
Пишет сельская учительница младших классов: «Пока мои дети маленькие, они с удовольствием со всеми здороваются даже без моих наставлений. Мне остается только хвалить их за это: вот какие вы у меня воспитанные, душевные, доброжелательные. Но чуть подросли – и гладишь, то одна, то другой уже задирает нос, никого не видит ни перед собой, ни по сторонам. И я, Анатолий Иванович, расписываюсь в своем педагогическом бессилии. Вот что с ними делать? Как их научить тому, чему еще вчера учить не надо было – сами все знали? Я вроде понимаю, в чем тут дело, но, честно говоря, страдаю от разочарования в себе. Ведь у меня не получается главное», - пишет Ульяна Сергеевна Петрова. Она, как мы слышали, знает причину того, что происходит с ее детьми. Человечек задирает нос. Пройти, ни на кого не глядя, - значит показать свое самостояние, но, между прочим, и готовность постоять за себя, дать отпор. Отсюда можно и начинать воспитательную беседу – без особой, впрочем, надежды на успех, это надо признать, но может, хотя бы на одного-двух подействует. Объяснить им, что оно такое, вот это задирание носа. Оно - в природе человека, но какого человека? Дикого, ребята, первобытного, того, который еще не выбрался из пещеры. Древние племена только то и делали, что соперничали и враждовали друг с другом за все: за охотничьи угодья, водопои, удобные места под солнцем. Они все время боялись друг друга. Тогда и возник обычай здороваться с тем, с кем не хочешь драться. Подать руку – значит показать, что в ней нет камня. Произнести приветственное слово - значит предложить мир. Так я бы говорил с подростком, но он-то хочет не мира, а войны. А в селе он задирает нос еще и в подражание городу. Я, мол, хоть и живу здесь, но не селюк какой-то, нутром своим я уже в городе.
Наш давний слушатель Сергей Миронович Стойлов крайне недоволен тем, как преподается литература в школе. Вину за это он возлагает на всех: прежде всего, на власть в целом, потом – на ее, как он выражается, органы образования, затем – на учителей и родителей и, наконец, на современных детей, не желающих ничего читать или понимать то, что все-таки читают, не говоря о том, чтобы получать от прочитанного эстетическое наслаждение, это тоже его слова. Эстетическое наслаждение. Читаю: «В одной беседе, лет пять тому, известный репетитор и ведущий критик образования высказал мысль, что надо обязать школьников пятых-десятых классов выучивать одно стихотворение в четверти – тогда к окончанию школы они будут знать: четыре четверти умножаем на семь учебных лет, получаем двадцать восемь стихотворений. Я предлагаю полностью исключить изучение прозы из школьной программы. А то все жалуются: не хотят дети читать. Здесь и надо рубануть. Не хотите, и не надо! Отныне вот вам книжка, в ней пятьсот стихотворений, которые вы должны знать наизусть в одиннадцатом классе. Ну, ладно, пусть будет триста. Теперь представьте себе, как будут проходить уроки литературы. Просто и красиво! Проверяй, как они закачивают в свои башки запас слов - и всё. И наконец-то можно заставить послушать «Горе от ума», «Ревизора», да и «Недоросля» неплохо бы. И навсегда исключить написание сочинений по литературным произведениям (тоже мне критики нашлись!). Пусть заучивают пословицы, поговорки, загадки. Эти знания легко проконтролировать», - пишет господин Стойлов. Я сильно сократил его письмо. В нем гораздо больше таких слов, как «обязать», «заставить», «необходимо», «требуется», «должны», «контролировать». Это обычные слова многих слушателей «Свободы», о чем бы они ни рассуждали. Хорошо все-таки, что мне уже не придется ни учиться, ни учить в такой школе, где в учительской будут громче всех звучать эти слова.
Не так давно я получил письмо от женщины, которая работает проституткой в одной из арабских стран, часто обслуживает, по ее словам, не совсем совершеннолетних мужского пола. Она интересовалась почему-то у меня, не слишком ли это вредно для их здоровья. Я не включил ее письмо в передачу, решив, что оно не представляет общественного интереса, даже если такая слушательница у меня есть на самом деле, а не кем-то выдумана. Но вот пришло письмо уже от другой женщины – такое же откровенное. Она много ездит по миру, занимается, опять же, по ее словам, бизнесом, и довольно успешно, а в свободное время уделяет внимание мужчинам. И вот она делится своими наблюдениями: как проявляют себя мужчины разных племен в плотской любви. Какие в этом деле американцы, какие – немцы, какие – те же арабы, мексиканцы. Все это – в сравнении с русскими, которых она знает лучше всех, с девятого, как пишет, класса. Не буду оглашать все ее письмо. Вот только одно место:
«Вы не удивитесь, Анатолий Иванович, если я вам сообщу, что лучше всего чувствую себя перед постелью, в постели и после постели с американцами. Янки – во всяком случае, те, которых я выбирала до сих пор – видели во мне человека. Янки видит человека даже в случайной женщине и до постели, и в постели, и после постели, если вы понимаете о чем я. Думаю, вас заинтересует, - продолжает она, - то, что я скажу о саудовце. Он тоже способен увидеть в женщине человека, но для этого она должна повести себя соответствующим образом. Если она убедительно покажет ему, что подчиняться должен он ей, а не она – ему, он это поймет и согласится, не задумываясь. Все, короче, понимают силу. Только силу. Все на свете, Анатолий Иванович, и в любых делах, от постельных до межгосударственных, решает сила, только сила», - пишет женщина, которую назову здесь редким русским именем – Наталья. Очень неплохо образованная женщина, это чувствуется.
Спасибо за письмо, Наталья, честно – спасибо. А скажу о таком явлении, как нарастающая во всем мире женская откровенность. Кому-то угодно называть это бесстыдством, я бы сказал иначе. Я бы употребил собственное слово: «вне-стыдство». Это что-то вне стыда. А из обычных слов лучше всего подходит «раскрепощение». Оно может вызывать оторопь, отвращение, гнев. У меня - интерес. Причем, интерес беззлобный. Раскрепощаются не только женщины, но и мужчины, и все возрасты, и все народы, заметнее и больше всего – народы свободных стран. Пример подают публичные люди, в том числе - политические деятельницы, они – особенно, и так иногда, что, слушая их или читая, теряешь дар речи, но что поделаешь: это – жизнь. Недавно, например, многолетняя хозяйка большой, солиднейшей украинской общественно-политической газеты сообщила стране и миру, что ни одна ее любовная связь не длилась меньше четырех лет: такая, мол, она серьезная женщина. Человек все поднимается над пещерой и поднимается – и одновременно все опускается, все опускается ко входу в нее. Одним боком – все выше, другим – все ниже. Такова сегодня цивилизация. Говорю это, конечно, без сокрушения, потому как что толку?
Пишет Татьяна Рощина: «Кондитерская фабрика в Санкт-Петербурге выпускает политические конфеты под названием «Ильич» и «Президент». Мне про них подруга рассказала. Цена – две тысячи пятьсот рублей за килограмм! Я, говорит она, соблазнилась: «натуральный шоколад, съедобное золото»… Разочарование постигло на первой конфете - конфеты как конфеты. Нашла милый сопроводительный текст производителя конфет «Президент”.
«В нашей стране слово «Президент» превратилось из номинального в конкретное и значимое. Оно стало внушать людям уважение и признание силы, гордость за свою страну и своего лидера. В трюфеле «Президент» мы постарались отразить определяющие черты главы государства: самообладание, спокойствие и харизматичность выражены тёплой нотой имбиря в бархатной трюфельной начинке, беспристрастность, непредсказуемость и остроумие – в раскрывающейся остроте перца чили». Короче, не покупайте: обман трудового народа», - пишет Рощина.
Рискованная, по-моему, затея – это конфетное славословие. Истолковать его можно по-разному. Конфетный фабрикант еще может дождаться допроса. Над кем, дескать, решил посмеяться? Точно ли ни над кем? А если на откровенность? Ну-ка, покопайся в своих тайных замыслах! Теперь представим себе такой государственный порядок, при котором изготовитель чего-нибудь другого, не конфет, а, например, какого-нибудь средства против грызунов мог бы - тоже в порядке куража - написать в сопроводиловке к своему порошку что-то не сладкое, а ядовитое о президенте – и быть уверенным, что ему за это не попадет. Это было бы то, о чем говорится: все поровну, все справедливо - и в интересах России.
Следующее письмо пришло восьмого октября. Пишет господин Бражников из Новосибирска: «Уважаемый Анатолий Иванович, я тут подверг анализу часть поздравлений, адресованных президенту России в связи с днем его рождения. Они размещены частными лицами на их страницах в Фейсбуке. Во многих случаях они анонимны, что для меня важно. Значит, у этих людей нет расчета на личную выгоду. Я особо выделил поздравления от тех граждан, которые весь год, вплоть до этого дня, испытывали нарастающее разочарование в имениннике. Они отзывались о нем порой не менее критически и даже злобно, чем его постоянные враги. Но тут они вдруг смягчились, думаю, что в какой-то степени неожиданно для себя. Их слова проникнуты пониманием трудного положения руководителя страны, но и ожиданием, что он все-таки найдет в себе силы исправить допущенные им ошибки и вернуть на правильный путь Россию. На месте президента я не был бы удовлетворен такими изъявлениями любви. Я бы за лестными речами без труда, при моем-то опыте, различил серьезное недовольство мной. Такие доброжелатели мне не нужны. Я принял бы к ним даже более строгие меры, чем к моим открытым противникам. Президенту России сегодня, как никогда, нужно, чтобы в него слепо верили и слепо повиновались ему. Такое время на дворе, а вы, дебилы, этого не понимаете, сказал бы я им мысленно», - пишет господин Бражников из Новосибирска. Спасибо, господин Бражников, я тоже, по вашему примеру, присмотрелся к поздравлениям в Фейсбуке. По виду – поздравление, а по сути – заметка для себя и друзей, высказывание о наболевшем. Вот одно из пожеланий президенту: «Пусть решения будут очевиднее, бесспорнее. Уверенности в себе и своей стране. И пусть вам меньше врут, уважаемый Владимир Владимирович». И вот такое признание, оно от госпожи Красиковой: «Вопросов к Гаранту меньше не стало, но все равно чувствую, что он наш, что болеет за страну, а значит и за всех нас, но стало все труднее вас поддерживать! Мы должны помочь друг другу, мы хотим знать, что день грядущий нам готовит, а то ведь поверили вам, но идем, по сути, вслепую! Поверьте, уж не глупее мы всех ваших советников, они ведь жизни не знают, давно оторвались и погрязли в своем благополучии». Шестьдесят шестой год жизни Путина был для его сторонников сложный год. Требовалось как-то свести концы с концами. Эти люди видели, что президент делает что-то не то, и не знали, что думать. Только ко дню его рождения они обрели какую-то ясность. По примеру предков они разделили царя и бояр. Царь хороший, бояре плохие. Царя славим и сочувствуем ему, на бояр призываем кары небесные, а для верности острим и свои топоры на их головы. Так приобрело законченный вид требование, вызревавшее все последние годы: чтобы государь расправился, наконец, с боярами. Как ближними, так и дальними, причем, чтобы в расправу входило и раскулачивание.
«Я постоянно смотрю твои тексты, - пишет моя давняя слушательница и читательница, но отнюдь не доброжелательница. - Ну, ты всегда находишь хоть что-то, что отрицательно характеризует мою страну. Я уже в курсе всех твоих ухищрений. Я всегда чувствую в твоих театральных постановках злобу к России. Все мои друзья считают тебя предателем, а мне тебя жалко. Понимаю: деньги надо заработать. Поэтому ты выдумываешь письма с подтекстом, какая у нас страшная страна. К сожалению, она застрахована не от всего, что происходит вокруг. Мы видим, что любовь к интернет-играм, например, отстраняет людей от мира. Интернетовское увлечение может стать отличным фундаментом для крайних (в том числе террористических) идей. Потерянное поколение - это когда молодежь занимается чем угодно, в том числе используется как средство давления на массы. Почему какая-то пигалица должна мне диктовать, выходить ли мне на акцию протеста или нет? Наша власть, наконец, поняла, что молодое поколение можно потерять (как это получилось на Украине) и начала массу мероприятий, отвлекающих ребят от круглосуточного сидения в интернете», - пишет моя давнишняя недоброжелательница. Я давно отмечаю для себя письма, в которых нахожу выражения «наша власть», «моя власть» в явно, иной раз демонстративно положительном смысле. Они есть, люди, считающие путинизм своим, родным, и очень их немало, для кого нынешнее общественно-политическое устройство и отечество неразрывно и возвышенно связаны. Верноподданность, лояльность, охранительство как душевная потребность. Не нравится человеку носить, не снимая, черные очки, вот не нравится и все! Есть у него потребность в «национальной гордости великоросса», как выражался Ленин. Что ж, имеет право. И мы, у кого на носу обычные очки – и не темные, и не розовые – должны учитывать этих людей в своих размышлениях.
