- Недавняя инициатива Высшей школы экономики об отказе от лекций и переводе всех лекционных курсов в онлайн стала сенсацией.
- Пока классическое образование в большей части университетов строится на ежедневном живом общении преподавателей и студентов.
- Людей, привыкших учиться самостоятельно, меньшинство, а большинству будет очень трудно обучатся в онлайн-формате.
- Самое главное – научить человека добывать знания, пользоваться книгами и другими источниками информации.
Сергей Медведев: Будущее наступило в недавних заявлениях ректора Национального исследовательского университета Высшей школы экономики Ярослава Кузьминова о том, что в течение ближайших пяти лет Вышка откажется от формата традиционных лекций, все перейдет в онлайн. Значит ли это, что исчезнут огромные аудитории-чаши, где будет стоять бородатый профессор и мелом исписывать доску? Подробности в сюжете нашего корреспондента Светланы Осиповой.
Светлана Осипова: Классическое образование в большей части университетов строится на ежедневном живом общении преподавателей и студентов. Одна из форм общения – лекции. По ним студенты готовятся к экзаменам и семинарам, там же рисуют на полях, засыпают или делают домашнее задания по другим предметам. Часть лекций студенты пропускают вовсе, потому что там не отмечают, а то, что рассказывает преподаватель, можно прочитать в интернете.
Начинают пользоваться популярностью онлайн-курсы, а вслед за ними и онлайн-системы тестирования и выдачи сертификатов
В то же время начинают пользоваться популярностью онлайн-курсы, а вслед за ними и онлайн-системы тестирования и выдачи сертификатов. В октябре 2018 года на международной образовательной конференции ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов заявил, что скоро университет полностью откажется от лекций в традиционном формате. Их заменят онлайн-лекции, которые, по мнению сторонников цифрового формата, улучшат качество образования и повысят вовлеченность студентов в процесс обучения. Однако пока далеко не все преподаватели и студенты считают такую реформу необходимой и оправданной: онлайн-курсы не заменят живого общения и ограничат темы для обсуждения выбором преподавателя – задать вопрос и тут же получить на него развернутый ответ студент не сможет.
Сергей Медведев: У нас в гостях Иван Любимов, старший научный сотрудник Академии народного хозяйства и госслужбы, и Илья Щуров, доцент Высшей школы экономики. Коллеги, как вы относитесь к самой идее? Может быть, это действительно устаревший формат, когда человек говорит с кафедры, а по сути при нынешней ситуации студенту действительно очень сложно сосредоточиться на длинных массивах?
Иван Любимов: Ответ на этот вопрос зависит от того, насколько качественными будут онлайн-лекции. Хороший исследователь, на котором настаивает Ярослав Иванович, и хороший лектор – это не коллинеарные фигуры. Лектор и исследователь в одном человеке могут существенно различаться. Мы можем заменить более качественное преподавание на менее качественное, если речь идет о первых курсах университета, там, где не нужен продвинутый материал, где справится обычный… то, что называется в Соединенных Штатах lecturer.
Меня настораживают многие прикладные обстоятельства этой возможной реформы. Она предполагает высокую мотивированность всей когорты студентов. На мой взгляд, мотивированными являются лишь несколько процентов (или десятков процентов) студентов, особенно если речь идет о первых курсах. Большинство – это вчерашние школьники, которые учились достаточно посредственно, не привыкли учиться самостоятельно. И вот такой вчерашний школьный ученик попадает в среду, где самостоятельное обучение является ключевым, и других форм нет. На адаптацию к этой системе у него может уйти достаточно много времени. Ценой этого станет пропуск предметов первого курса, на которых строятся предметы последующих курсов, в результате чего студент может в значительной мере пропустить программу.
Сергей Медведев: Видимо, многое зависит от лектора?
Илья Щуров: Конечно. Тут несколько проблем, которые, по идее, должна решить эта глобальная реформа. Одна проблема – это то, что действительно бывают хорошие лекторы, и бывают плохие. Вообще, мне вся эта история: давайте отменим лекции и сделаем полный онлайн, – напоминает разные другие истории, типа: не будет никакого театра, будет кино. Или давайте представим себе, что после того, как Гутенберг изобрел печатный пресс, редактор какого-нибудь Оксфорда сказал: зачем наши профессора будут читать лекции, давайте каждый напишет по книжке, студент прочитает и все узнает. Тем не менее за те сотни лет, которые прошли с изобретения книгопечатания, лекционный формат полностью не исчез. И вряд ли его уничтожат онлайн-курсы, потому что разница между онлайн-курсом и книжкой не настолько велика: фактически добавляется видео, и все.
Сергей Медведев: У человека еще должна быть определенная харизма и хорошее взаимодействие с камерой. Бывают блестящие лекторы, которые, попав в видеоформат, просто проваливаются. Но сейчас говорят о поколении визуалов: уходит поколение текста, приходит поколение людей, воспринимающих все глазами. Может быть, людям легче воспринимать видеоролик?
Иван Любимов: Во многих курсах совершенно неизбежен контакт с письменной информацией. В этом случае я не вижу большой разницы. Если речь идет о чем-то менее сложном, может быть, курсах маркетинга или менеджмента, то там можно обойтись в основном лекциями. Но в подавляющем большинстве случаев все-таки неизбежны какие-то графические иллюстрации на бумаге или буквы. В этом смысле не так много различий с тем, что было раньше, когда лектор писал что-то на доске.
Во введении онлайн-лекций я вижу как недостатки, так и преимущества. Среди преимуществ то, что у нас очень много периферийных (и не обязательно региональных) вузов, в которых учат довольно скверно. Например, бывший педвуз или бывший инженерный вуз решил открыть экономический факультет. Преподаватель едет в районный центр и покупает там пару книг об экономике. Совершенно нет гарантий, что там действительно написано об экономике в ее обычном понимании. И он учит тысячи и тысячи студентов, которые потом не могут найти себе работу. Дать им альтернативу в виде курсов лучших профессоров в стране – это, на мой взгляд, улучшение для тех из них, кто серьезно нацелился получить профессию экономиста, врача или архитектора.
Сергей Медведев: Здесь может получиться, что еще больше углубится сегрегация вузов на те, которые будут производить высококлассные лекции (та же Вышка, Академия народного хозяйства, МГУ), и региональные вузы, которые будут вообще сокращать свой штатный преподавательский состав.
Иван Любимов: Да, это настораживает. Ведь среди преподавателей региональных вузов есть и те, кто не слишком хорошо знает свой предмет, берет взятки со студентов за сдачу экзаменов, и от них действительно нужно избавляться. Этот инструмент, казалось бы, позволит это сделать. С другой стороны, в этих вузах есть совершенно добросовестные преподаватели. По-моему, Ярослав Иванович в одном из своих текстов сказал, что эта реформа позволит высвободить финансовые ресурсы для того, чтобы больше платить как раз добросовестным преподавателям. Я не совсем согласен с этим взглядом, мне кажется, он немного минфиновский: у нас высвобождаются какие-то ресурсы, давайте потратим их на что-то другое.
Экономический взгляд состоит в том, что добросовестные преподаватели получают серьезного конкурента в виде онлайн-курсов. Их переговорная позиция от этого становится слабее. В таких условиях эти высвободившиеся ресурсы, скорее всего, будут вновь получать администраторы в лице ректората и заведующих кафедрами, но не преподаватели, которые демонстрируют хорошие результаты.
Илья Щуров: Что меня пугает во всей этой истории – это некоторая ее глобальность. Появляются новые технологии, которые теоретически должны действительно дать возможность делать преподавание того же качества, но только дешевле. Однако проблема состоит в том, что мы не очень хорошо понимаем, как использовать эти технологии. По большому счету мало кто понимает, как внедрять онлайн-курсы в учебный процесс. Если мы сейчас примем какое-то глобальное решение, не поставив эксперименты, не создав какие-то маленькие локальные истории, не получив соответствующего опыта, то высока вероятность того, что любое решение будет не оптимальным и ухудшит ситуацию.
Меня очень настораживает давняя российская привычка переходить к фронтальным реформам сразу
Иван Любимов: Меня очень настораживает давняя российская привычка переходить к фронтальным реформам сразу (и этот случай не исключение). Можно было бы взять сколько-то экспериментальных вузов и сравнивать успеваемость после онлайн-курса с успеваемостью после традиционных курсов, а потом расширять эту группу вузов. Если мы используем для эксперимента три-четыре вуза, то все внимание прессы, экспертов и чиновников будет сосредоточено на них. Администраторы и преподаватели будут стараться записывать эти онлайн-курсы, делать их качественнее. Как только эксперимент масштабируется до всей популяции вузов, фокус внимания прессы и экспертов ослабевает, и тут начинаются разные проблемы.
Сергей Медведев: Илья, вы пользуетесь онлайн-курсами? Вам доводилось сталкиваться с курсами типа "Курсеры"?
Илья Щуров: Однажды я прослушал один курс на "Курсере", чтобы посмотреть, как все это устроено. Я не записывал собственно курсов для "Курсеры", но записывал что-то похожее, какие-то видеоконспекты своих лекций. Есть какие-то материалы, домашки, которые можно порешать. Это занятия по программированию, их достаточно легко переводить в онлайн-формат. Я узнал, что довольно многие люди действительно смотрят видео. А с другой стороны, я обнаружил, что есть довольно большой спрос на то, чтобы я пришел в аудиторию и рассказал то же самое очно.
Сергей Медведев: Кем вообще является профессор в современной системе образования? Это человек-книга, человек-оркестр, человек-театр?
Илья Щуров: На мой вкус, это человек, который увлечен тем, что он рассказывает.
Сергей Медведев: И передает это увлечение аудитории. То есть это некая нематериальная, невербализуемая энергия, которую человек сообщает своей аудитории?
Иван Любимов: Да, если речь о хорошем лекторе.
Сергей Медведев: Какой баланс, по-вашему, должен быть между преподаванием и исследованием?
Иван Любимов: По-моему, исследователей достаточно мало, в корпусе преподавателей это меньшинство, так же как и мотивированных серьезных студентов. Я знаю сферы, где у нас в России специалистов по той или иной секции экономики можно сосчитать по пальцам одной руки, хотя соответствующий предмет преподается в десятках вузов. Я бы предложил следующий баланс: те студенты, которые привыкли к самостоятельному обучению, успешно это делают и получают хорошие оценки после онлайн-курсов, действительно могут перейти на эту систему, высвободив тем самым время на исследования. Для тех студентов, которые с трудом могут заставить себя самостоятельно осваивать материал за книгой или за онлайн-лекцией, я бы оставил старые традиционные форматы класса, лекций.
Сергей Медведев: Возможна ли ситуация, при которой искусственный интеллект заменит профессора? Может быть, профессор в будущем – это просто компьютер, который будет гораздо более умно подгружать требуемую аудиторией информацию и создавать индивидуальные треки для каждого студента?
Илья Щуров: Это очень интересная тема. Но я сразу хочу немножко остудить пыл по поводу слов "искусственный интеллект": эти слова немножко спекулятивные. Это все некоторая технология, которая является в первую очередь инструментом в руках людей. Есть, например, такая штука, как поисковая система в интернете: они с нами уже несколько десятков лет, и до сих пор мы не называли это искусственным интеллектом, хотя, в принципе, так оно и есть. Означает ли это, что поисковые системы заменят профессоров? Пока не заменили и вряд ли заменят.
Есть системы сборов вопросов и ответов: программисты обмениваются вопросами и ответами. Создателям этой системы удалось сделать прекрасную среду, в которой действительно появляются ответы на очень большой спектр вопросов. Это действительно полезная база данных, и сейчас ни один программист не мыслит ни дня без доступа к ней. Если бы этой системы не было, то вся эта нагрузка легла бы либо на самих программистов, которым пришлось бы гораздо больше времени тратить на чтение документации, либо, если говорить про студентов, она в большей степени легла бы на преподавателей. Но, несмотря на то, что теоретически ответ на большинство вопросов можно найти в интернете, нагрузка на преподавателя все равно остается. Здесь будет происходить какая-то трансформация, но не замена одного другим, а подключение новых инструментов.
Сергей Медведев: Мне кажется, роль профессора должна сводиться к тому, чтобы ставить задачи. Это передача знания, но не передача информации.
Иван Любимов: Если у нас робот сможет выполнять функции профессора, мне не очень понятно, зачем тогда будут существовать студенты. Если настолько сложные задачи уже выполняет робот, то какие же задачи остаются человеку и зачем тогда ему учиться? Пробуя разобраться в политике, геополитике или истории, мы можем, пользуясь интернетом, без навигации со стороны профессора сформировать настолько неправильное мировоззрение, что будем смотреть на мир, пользоваться аналитическим инструментарием, совершенно непригодным для анализа этого мира: не с теми развяжем войну, будем ненавидеть не тех или вообще ненавидеть и тех, и других. Для социальных наук нужен профессор, который подскажет.
Сергей Медведев: Мы можем представить аудиторию будущего, в которой студентам можно поручить исключительно самим искать информацию в сети, загружать какие-то курсы, решать какие-то задачи и затем выходить на финальную оценку? Или есть 15–20%, которым это можно поручить, и 80%, которые должны приходить в аудиторию?
Иван Любимов: Мне кажется, чем моложе студент, тем меньше вероятность того, что он успешно самостоятельно освоит курс. Это будет свойственно тем, кто учился в гимназии, где получил вкус к обучению, садился за книжки по истории или математике, будучи 14–15-летним и с увлечением читал их, чтобы завтра на уроке показать, насколько глубоко он изучил те или иные главы. Но это небольшая когорта: она приходит в университет, уже умея учиться самостоятельно. А большинство, на мой взгляд, к этому не готово.
Илья Щуров: Самостоятельно учиться можно, если тебе это действительно интересно, а если тебе это нужно, но менее интересно, гораздо проще учиться в более структурированной среде.
Сергей Медведев: Вы видите в будущем университет, в котором полностью откажутся от лекций? Нет больших поточных аудиторий, нет классов, где тебя ждут сто пар глаз…
Чем моложе студент, тем меньше вероятность того, что он успешно самостоятельно освоит курс
Иван Любимов: Если речь идет о передовых, ведущих университетах, то я вполне могу себе это представить. Это связано даже не с внедрением онлайн-лекций, а с тем, что, по моему опыту, в таких университетах базовой единицей обучения является книга. Профессор лишь объясняет то, что студент (а раз это ведущий вуз, то это серьезный студент) не смог понять самостоятельно. На лекциях задаются вопросы, проясняющие те или иные абзацы, те или иные формулы. В таком университете сотрудники сфокусированы на исследованиях, они действительно записывают, тратя на это достаточно много времени, качественный онлайн-курс, который дополняет книгу, и профессор, может быть, уже знает, что сложно в этой книге, что он должен прояснить, проговорить на видео. В крайнем случае, он доступен в присутственные часы и может дать студенту пояснение лицом к лицу.
Что касается не ведущих университетов, я не очень верю, что там можно будет обойтись онлайн-курсами и книгами, так как студенты не привыкли настолько себя самодисциплинировать, им действительно нужна какая-то структура, где они не смогут отвлекаться.
Сергей Медведев: Нужны ли оценки в образовательном процессе?
Илья Щуров: Какая-то итоговая сертификация все-таки нужна. Очевидно, что в какой-то мере это должно сохраниться, если только мы не придумаем технологию, которая позволит спекулировать с помощью каких-нибудь больших данных (сейчас, например, можно по фотографии определять, что человек умеет, а что не умеет).
Иван Любимов: Боюсь, что если мы откажемся от оценок, то даже мотивированные студенты будут учиться очень фрагментарно. Им нравятся определенные предметы, они будут готовы сидеть за книгами по этим предметам многие часы, недели и месяцы, а то, что им не нравится, но нужно с точки зрения освоения методов в большинстве профессий, на которые они нацелены, самостоятельно, без мотивации в виде оценки они учить не будут. Я предполагаю, что оценка – это интегральная часть курса, которая создает мотивацию к обучению.
Сергей Медведев: В Финляндии в очень многих школах отказываются от оценок, считают, что это большой стресс для детей, и создаются целые образовательные системы, которые исключают идею конкуренции и погони за оценками. Погоня за оценками очень часто убивает мотивацию к знанию.
Илья Щуров: По-моему, идея конкуренции сама по себе вполне здоровая, по крайней мере, неизбежная. Человек, закончив какую-то образовательную систему, так или иначе, попадает в мир, в котором конкуренция есть. Стоит ли создавать совсем тепличную среду?
Иван Любимов: К ученикам 6, 7, 8, 12 лет действительно можно применять мягкую систему: ребенка, который привык играть, постепенно вводить в серьезную жизнь через игру, без оценок. А человек, которому уже 20–22 года, – это, конечно, в какой-то мере ребенок, но все-таки в основном взрослый, и тут от мягкости можно отказаться и мотивировать этого человека так, как его будут мотивировать во взрослой жизни, но не оценками, а зарплатой, увольнением и так далее. Он может выполнять какие-то задания за совершенно определенные стимулы.
Сергей Медведев: Нужны ли специальности в университетах будущего? Вот выпустили программистов, политологов, экономистов, историков – не устарели ли эти области знания? Жизни нужны не специалисты, а люди, решающие определенные проблемы.
Иван Любимов: Во многих сферах технологии знаний меняются не настолько быстро, чтобы полностью устареть через год или два. В течение 10–20 лет то, что человек получил в виде определенных методов в университете, сохранится. В каких-то сферах технологии и методы добавляются с невероятной скоростью, или эти профессии исчезают. В таком случае, может быть, стоит давать какие-то базовые фундаментальные курсы. Важнее научить человека учиться самостоятельно.
Сергей Медведев: Научить его добывать знания. Человек, поступая в университет, еще не знает, какие профессии появятся к моменту его выпуска.
Иван Любимов: Я думаю, важно научить его читать.
Сергей Медведев: Это возвращает наш разговор обратно к точке отсчета, к тому, откуда берется все современное образование: к институту книги. Можно заменить профессора искусственным интеллектом, курсом онлайн, но из процесса обучения нельзя изъять такой инструмент знания, как книга. Вокруг книги организовано многое. Университет меняется, и, видимо, будут все более и более конкурентные форматы, когда нам нужно будет конкурировать не только с онлайн-курсами, но и с искусственным интеллектом и доказывать свое право на существование как преподавателя. Для этого нам, видимо, нужно оставаться более целеустремленными, конкурентными и эффективными людьми.
