Подмосковный приют "Незнайка" был открыт для людей в кризисной ситуации: женщин с маленькими детьми, бездомных, жертв жестокого обращения.

Маша попала в приют вместе с годовалым сыном и мамой – ушла от мужа, и ей некуда было податься. В приюте вышла замуж за Рому – воспитанника детского приюта, где когда-то работал основатель "Незнайки" Сапар Кульянов.

Валя, мать Маши, бывшая трактористка, ударница, строитель, до сих пор мешок бетона может поднять. Ей под семьдесят, но она целыми днями занята либо домашней работой в приюте, либо помогает с ремонтом здания, фактически – завхоз.

У Веры онкологическое заболевание, из Череповца ее отправили лечиться в Москву. Она живет в приюте временно, пока проходит курс химиотерапии и готовится к операции (родственников и знакомых в Москве у нее нет).

Даша, девушка из Таджикистана. Ребенком родители привезли ее в Россию, а спустя несколько лет вернулись в Таджикистан, оставив Дашу на попечение старшей сестры. Даша попала в неприятную историю и оказалась под следствием. В приют ее привезли из следственного комитета, до этого она несколько месяцев провела в СИЗО. Даша ждет окончания следствия по делу под подпиской о невыезде.

Фильм Марии Павловой.

Разговор Веры и Даши

Даша

– Я была в другом приюте, в Алтуфьево. Меня оттуда привезли в Следственный комитет и говорят: мы тебя отправим в СИЗО, там месяц-два, ничего с тобой не будет. Я подумала, что меня одну в камеру посадят, а нет, оказалось, как у них там называется, "прописка" (показывает шрамы). Меня вот здесь заточкой.

Вера

– Я когда ее первый раз увидела, мы с ней разговаривали, она была дикая, как ежик, зажата вся была.

Даша

– Ну извините, побыть там и не быть ежиком...

Вера

– Сейчас она немножко оттаивает. Вообще, я считаю, что в камеры совать несовершеннолетних, которые только начинают жизнь нюхать, нельзя – рядом с бывалыми. И тем более проходить "прописку". Это ломает вообще по-черному.

– Вера, а вы откуда знаете, что такое "прописка", от Даши?

– Это мой секрет, поэтому я не скажу.

Даша

– Сегодня меня Нина Александровна спрашивает: "Что тебе следователи говорят?" Я говорю: "Либо отправят домой, либо посадят". Меня Валентина Ивановна обняла, говорит: "Она так спокойно об этом говорит". Я говорю: "А мне не привыкать".

Вера

– У меня просьба на эти темы больше с ней не разговаривать. Ты не можешь отойти от них. Пока ты будешь думать об этих вещах, у тебя ничего дальше не пойдет.

Даша

– Хорошо, раз вы такая сверхумная, объясните тогда, как мне это сделать грамотно. У меня сейчас два выбора: либо меня отправят домой, либо посадят. Все, тут нечего думать.

Вера

– Успокойся, я про другое совершенно говорю. Отпусти ситуацию, она сама пойдет дальше.

Даша

– Я бы посмотрела на вас, когда вас 39 человек [избили]. Посмотрела бы, как вы эту ситуацию отпустили. Я бы посмотрела на вас, когда вас так же, как меня, унижали.

Вера

– Я промолчу насчет этого. Я не хочу даже говорить.

Монолог Даши

– Я стараюсь держаться, я стараюсь не вспоминать, но все равно. Подсознанием понимаешь, не дай бог, завтра приедут с постановлением суда – все, прощай свобода. Я это прекрасно понимаю, я каждый день как на пороховой бочке. Меня хотели на домашний арест, чтобы не отправлять в СИЗО, моя сестра сказала: "Нет, мне она такая не нужна". Я ей говорю: "Забери, пожалуйста, я не хочу". Она на судей посмотрела, говорит: "Нет". У меня это злоба.

Монолог Веры

– Я вообще не думала, что под конец своей жизни, по крайней мере в зрелом возрасте, попаду сюда, что я окажусь в таких же замкнутых стенах, как в детском доме. В первые дни я не могла вышибить из себя, у меня опять все хлынуло.

– А вы в детском доме росли?

– Не в одном. Вот где я узнала, что такое "прописка". Там похлеще "прописка", чем в тюрьме. Причем "прописывали" воспитатели, взрослые люди. Так как я не такой ребенок была, как все, не такого цвета кожи, да еще плюс кудрявая была, у меня было такое, что не дай бог каждому это пережить. Меня отправили после музыкального училища в деревню, где каждый второй сидел в тюрьме, а меня назначили начальницей клуба, пришлось делать на катушечных магнитофонах "Олимп" дискотеку, куда прискакали трое пьяных мужиков, закрыли меня, стали насиловать. Мне подожгли волосы, меня резали. Я прыгнула со второго этажа. Как я бежала на дорогу, я не помню. Я помню, что бросилась буквально под КамАЗ, мужик вовремя остановил. Я сказала: "Вези в Сокол (это Вологодская область) к моей учительнице". Подруга моя. Потом, я помню, пять суток просто не приходила в себя, в таком полоумном состоянии была. Потом вызвали врача, потом судмедэксперты были, потом суд был, потом этого товарища посадили на три года только. Он взял вину за тех двух на себя, те ему отстегивали деньги. Это потом я узнала, когда в органах стала работать. Потом у меня друг появился, я долго его не подпускала к себе, долго ему не верила. Он привел меня к одному психологу, потом ко второму. Потом я ему сказала: может, хватит? Не надо ничего, я сама успокоюсь. Пока ничего не хочу, я видеть мужиков не могу. Вот это самое поганое, потому что у меня все друзья в основном мужики, работали со мной только мужики. Он мне сказал: я буду ждать. Он ждал 7 лет. А потом зато дочка родилась.