Ссылки для упрощенного доступа

Доктор из ГРУ. Бактериологическое оружие в "Гросслазарете"


Фёдор Михайлов
Фёдор Михайлов

Сразу после отравления Скрипалей, когда стало ясно, что один из предполагаемых киллеров, ранее награждённых звёздами Героев России, военврач, многие вспомнили об использовании ядов советскими органами госбезопасности, в частности, об эскулапе сталинской эпохи Григории Майрановском. В своё время его окрестили "доктор Смерть". Ведь он возглавлял лабораторию, где изобреталось и производилось убийственное зелье. Между тем никто не обратил внимания на то, что и в истории ГРУ тоже есть подобный герой. По странному совпадению, даже фамилии у этих двух сотрудников армейской разведки похожи.

Как и Александр Мишкин, Фёдор Михайлов детство и отрочество провёл в деревне. Он родился в семье крестьянина в 1889 году в селе Перелучи, расположенном на берегу реки с выразительным названием Мста. Сейчас эти земли входят в Боровичский район Новгородской области. Служил на Балтфлоте, где принимал участие в революции, состоял членом Кронштадтского совета матросских и солдатских депутатов, а также воевал с белогвардейцами. После ранения в колено демобилизовался. В 1919 году Михайлова направили на партийную работу в глубинку, откуда он самовольно уехал в Петроград – поступать в медицинский институт – за что был исключён из рядов РКП(б). Получив образование, Михайлов работал врачом в больницах ряда областей РСФСР. В 1940 году он был переведён в Каменец-Подольскую, сейчас – Хмельницкую область, где получил место заведующего Славутского роддома, в котором одновременно практиковал как гинеколог.

Михайлов добился разрешения отобрать среди пленных лояльных медиков

В начале 1941 года призвали на переподготовку в РККА, там его и застала война. По официальной советской версии, он, уже являясь военврачом, угодил в составе одной из частей в "киевский котёл" (бориспольское окружение), но выбрался оттуда.

В октябре 1941 года, вернувшись в Славуту, он был назначен немцами главврачом местной больницы. С этого момента он стал развертывать подпольную деятельность, тем более что условия позволяли надеяться на успех – рядом находился Славутский лагерь пленных.

Воспользовавшись тем, что в больнице не хватало докторов, Михайлов добился разрешения отобрать среди пленных лояльных медиков. Он отличался инициативностью и наталкивающим на размышления профессионализмом. Уже к концу 1941 года он подчинил себе ряд подпольных групп, в том числе небольшую сеть боевиков, созданную бывшим командиром НКВД Антоном Одухой. В подполье вовлекались и дети.

Фёдор Михайлов
Фёдор Михайлов

По воспоминаниям Одухи, Михайлов умел завоёвывать доверие окружающих: "…Человек твёрдого нрава, энергичный… старый партизан Гражданской войны… Михайлов среднего роста, рыжеват, с назад зачёсанными волосами, со строгими чертами лица. Фигура его коренастая, прихрамывал… По возрасту выглядел свыше 50 лет, чисто выбритый, одет элегантно – был в сером костюме и жёлтых ботинках… и всегда с папиросой в мундштуке… Он произвёл впечатление на меня человека твёрдого характера, настойчивого, требовательного и решительного".

В описании подпольщицы Иустины Бонацкой Михайлов предстаёт собранным и немногословным: "Невысокого роста, рыжий, некрасивый на вид, одетый в какое-то странное широкое, клёшное пальто, в кожаной шапке…"

Одуха свидетельствовал, что в конце декабря на квартире у предприимчивого медика прошло тайное совещание: "У него застал врачей: Захарова, Козийчука и врача из Шепетовки… Врачи были в халатах, обстановка была создана – консилиума врачей, сам тов. Михайлов тоже был в халате".

"Консилиум" наметил ряд задач, отличающихся размахом и дерзостью:

  1. Создание крепких конспиративных подпольных организаций на местах.
  2. Проведение широкой советской пропаганды среди местного населения.
  3. Подготовка населения к вооружённому всенародному восстанию. (…)
  1. Усиленная добыча оружия и боеприпасов.
  2. Развёртывание диверсионных и террористических действий в тылу противника.

И план начал осуществляться, не в последнюю очередь благодаря тому, что ветерану Гражданской войны хватало изощрённой хитрости и железной выдержки, то есть умения спокойно реагировать на опасность. По неосторожности во время прослушивания радио часть его подчинённых провалилась, о чём сообщала сводка СД №3 от 15 мая 1942 года: "10.4.42 в Славуте… арестовано 8 участников партизанской группы, находившейся в стадии создания. Они договорились напасть и прикончить наряды охраны лагеря военнопленных, расположенного в Славуте, и освободить содержащихся военнопленных. Совместно с ними впоследствии должны были быть созданы партизанские группы".

Чтобы сбить с толку нацистские спецслужбы, Михайлов инсценировал "налёт бандитов" на свою собственную квартиру

Сеть была настолько засекреченной, что и после этого провала продолжала функционировать. По словам Одухи, "доктор Михайлов для конспирации себя, как подпольного работника, к тому же зная хорошо немецкий язык, заводил связь с немецкими руководителями, с немецкими врачами, выдавая себя за ярого противника советской власти… – и это удавалось ему неплохо. Вся жизнь доктора Михайлова проходила в очень напряжённом состоянии, ему вынужденно приходилось устраивать у себя на квартире обеды, на которые приглашал видных немецких врачей и этим он отводил от себя подозрения немцев".

Более того, Михайлов, чтобы сбить с толку нацистские спецслужбы, инсценировал "налёт бандитов" на свою собственную квартиру, в результате чего был ранен в шею.

По всей видимости, в итоге руководитель агентурной сети перестарался. В итоговом отчёте Каменец-Подольского партизанского соединения ответственность за гибель врача возлагалась на него самого: "Михайлов был чрезвычайно смел и последователен. Он обладал исключительной способностью с первого взгляда распознавать людей. И в этом у него почти не было ошибок. Но в то же время он был неосторожен. Имея солидный опыт одурачивания тупоголовых немецких администраторов, он зачастую шёл на опасную игру с ними, направлял на ложные следы. Но всему бывает конец".

Один из агентов врача – Козийчук – рассказал немцам о существовании агентурной сети. Сводка СД №19 от 4 сентября 1942 года подвела черту под биографией руководителя подпольной организации: "В Славуте… удалось ликвидировать банду заговорщиков-интеллектуалов, возглавлявшуюся главврачом тамошней больницы Михайловым. В общей сложности арестовано 15 человек. Военнопленным, которых Михайлов пользовал, он помогал бежать, и создал из них вооружённую банду. Неподкупных командиров полицейских он собирался убрать с дороги с помощью убийств. В одном случае он сам попытался ядом устранить командира полицаев".

Арестованных, в том числе главврача, повесили. На его смекалку и хладнокровие указывает то, что большая часть сети осталась нераскрытой и действовала как минимум до конца 1943 года. Более того, судя по немецким документам, сам руководитель подполья умудрился скрыть от следователей то, какими методами его подчинённые боролись с оккупантами.

В характеристике, данной Михайлову ещё в 1939 году заведующим Тагайского районного отдела здравоохранения Куйбышевской области, значилось, что особенную заботу он "…проявляет в недопущении эпидемических заболеваний на территории своего медучастка". То есть инфекции и до войны привлекали пристальное внимание врача.

В итоговом отчёте Каменец-Подольского партизанского соединения им. Михайлова скупо описывается разворотливость славутских медиков: "В январе 1942 года подпольный комитет поставил задачу вывода в полном составе Славутского лагеря военнопленных (т. е. многих тысяч человек. – А. Г.) … В лагере было организовано радиослушание, коллективная читка советского агитационного материала, свежих газет, истребление немецкой охраны с помощью культивирования среди немцев сыпного тифа. Ампулы с тифозными вшами, предназначенные для немцев, регулярно поступали из Славуты в [славутский] лагерь".

Пойди разбросай вшей по немецким постелям

Иустина Бонацкая, работавшая в годы войны сестрой-хозяйкой венерологического отделения Славутской больницы, провернула "медицинскую" операцию в январе 1942 года. Рядом с городской больницей располагались ремесленные мастерские, где жили и работали немецкие солдаты: "…Фёдор Михайлович берёт… коробочку с вшами и даёт её мне, говоря: "В этой коробочке тифозные вши, собранные с белья тифозных больных. На тебе её, и пойди разбросай вшей по немецким постелям. Немцев отсюда нужно выжить, чтобы они нам не мешали".

С просьбой сделать скалку и отремонтировать туфли Бонацкая появилась на объекте: "Постучала, захожу. Они встретили меня весело с возгласами: "Фрау, фрау пришла…" Я присела на кровать и стала им рассказывать мимикой, зачем я к ним пришла… Я вынула коробочку из ваты и держу её в руках. Продолжаю с ними смеяться, говорю с ними и одновременно приоткрыла немножко коробочку и выпустила не знаю сколько вшей, на рядом лежавшую со мной на кровати шубу. А сама боюсь, чтобы они не заметили. Закрыла коробочку и снова спрятала в карман".

На следующий день Бонацкая вновь пришла к доверчивым столярам и сапожникам и, под предлогом осмотра их семейных фотографий, проникла в спальню: "Обернулась – не видно ли им, что я делаю, и быстро раскрыв коробочку с вшами, я раструсила все их по одежде, которая висела на вешалке. Потом выхожу, а они говорят: "Гут, гут, фрау…" Потом я поблагодарила и, взяв туфли, ушла".

Через несколько дней Михайлов похвалил агента: "Молодец! Немцы от нас вчера вечером уехали, доктор Козийчук обнаружил у них случай заболевания тифом".

Я получил 4 пробирки вшей, цианистого калия, сулемы в пилюлях, морфия

После войны Одуха свидетельствовал, что аналогичную задачу перед ним поставили через две недели после описанных Бонацкой событий, то есть в конце февраля 1942 года: "…Заражение тифозными вшами и отравление немецких лётчиков-офицеров и изменников родины… Тифозных вшей собирали в пробирки в лагерях военнопленных (вероятно, в Шепетовском лагере. – А. Г.) и через медицинский персонал и других передавали по назначению. Я тоже получил 4 пробирки вшей, цианистого калия, сулемы в пилюлях, морфия и другие отравляющие вещества".

В автобиографии Одуха с гордостью сообщал о выполнении поручения: "Группа под моим личным руководством до апреля месяца 1942 г. занималась диверсией по немецким гарнизонам, т. е. индивидуальный террор на немецких офицеров и солдат немцев, заражали тифом немцев путём пуска тифозных вшей".

Мы разложили вшей в бумажечки, чтобы побольше хватило для фрицев

Кроме того, дочь Иустины Бонацкой Лидия Щербакова (1924 г. р.) свидетельствовала о том, что весной 1942 года завхоз славутской больницы также снабдил её тайным оружием: "Дядя мой – Бонацкий Роман… принёс какой-то стеклянный тюбик: "Это вши тифозные. Вот ты собираешься на танцы, возьми и повтыкай их немцам на танцах".

Я шла на танцы с Галей Лыс. Мы разложили вшей в бумажечки по одной, по две в каждую, помногу в бумажечки жалели класть, чтобы побольше хватило для фрицев, и во время танцев и в перерыв там, где было больше немцев, старались вложить бумажечку со вшами в карман или на ворот и так их и пораскидали".

Игнат Кузовков, сидевший в 1941–1942 гг. в славутском лагере, вспоминал об исполнении приказаний: "Я подобрал группу надёжных товарищей и через них проводил работу по… заражению тифом немецкого гарнизона… с помощью тифозных вшей, доставлявшихся в ампулах из Славутской больницы. Таким образом, был уничтожен один фельдфебель, два унтер-офицера и 9 солдат".

Абрам Лихтенштейн
Абрам Лихтенштейн

Вероятно, о действиях именно этой агентурной группы в Славутском лагере показал на допросе в НКГБ бывший переводчик коменданта этого учреждения Абрам Лихтенштейн ("Александр Софиев"). Учтём, что впоследствии Кузовков и Лихтенштейн поссорились, поэтому последний, очевидно, и не распространялся о роли собственно Кузовкова: "Доктор Михайлов предложил [пленному] доктору Друяну и ещё кому-то из врачей забрасывать сыпно-тифозными вшами немцев… В лагере в это время была эпидемия сыпного тифа. Врач Друян собрал вши с умершего от сыпного тифа полицейского, положил их в коробочку и дал мне. Я эти вши бросил на унтер-офицера и солдата немецкой армии, которые находились возле столовой, среди военнопленных, следя за порядком".

Как видно, в рассказе Кузовкова и показаниях Лихтенштейна присутствует расхождение в данных об источнике вшей: в первом случае – больница, во втором – лагерь. Это кажущееся противоречие мы попытаемся объяснить ниже.

А вот итог действий против лагерной охраны в автобиографии Лихтенштейна-"Софиева" близок данным Кузовкова: "…Из охраны в количестве 51 человека переболело сыпным тифом 28 чел., из них умерло 8 чел., из которых 2 унтер-офицера".

Существуют косвенные указания на то, что его группа проводила заражение советских военнопленных в Славутском лагере – чтобы вызвать эпидемию

Помимо этого, по словам Одухи, "славутской группой было отравлено несколько предателей Родины – служак немцев. Заражены тифом 16 немецких летчиков…"

Прецедент использования сыпняка против оккупантов подтвердила в телефонном интервью мне и бывшая подпольщица, находившаяся под началом Михайлова и лично знавшая его ещё до войны, врач-уролог Галина Войцешук.

В справке ЦК КП(б)У о Михайлове как о руководителе Славутского межрайонного подпольного комитета приводится результат его "спецопераций": "Организовал физическое истребление немцев и изменников Родины путём культивирования "сыпного тифа и специальными методами лечения". Таким образом уничтожено свыше сотни врагов".

Кроме того, существуют косвенные указания на то, что его группа проводила заражение советских военнопленных в Славутском лагере – чтобы вызвать эпидемию. Таким образом в глазах немецкого начальства повышалась значимость врачей группы Михайлова как возможных борцов с напастью, угрожавшей населению и даже самим оккупантам. Кроме того, у агентов появлялась возможность среди заболевших выявить "полезных" людей, прежде всего всё тех же врачей, и либо перевести их на бесконвойный режим, либо под видом "умерших" переправить в лес.

В опубликованном в Москве в 1969 году М. Кузьминым сборнике "Медики – герои Советского Союза" эта версия подкрепляется следующей недвусмысленной фразой: "Михайлов поддерживал связь с "гросслазаретом" (славутским лагерем. – А. Г.), в результате чего среди военнопленных стали часто возникать заразные заболевания. Инфекционных больных из лагеря направляли в стационар к Ф. М. Михайлову, где большинство из них "умирало", т. е. уходило в партизанский отряд".

После войны подпольщики не хвастались такими "проделками", однако их показания, в общем, подтверждают правоту М. Кузьмина. Обратим внимание на то, что почти во всех приведённых выше свидетельствах значится, что вши доставлялись из Славуты в Славутский лагерь военнопленных, где использовались для того, чтобы заражать охрану. То есть сыпного тифа изначально в лагере не было, иначе было бы проще и, самое главное, безопаснее, собрать насекомых на месте. А уже потом, после начала эпидемии, с больных насекомых собирал, например, Лихтенштейн и проводил дальнейшие заражения.

Антон Одуха
Антон Одуха

Также Одуха сообщал: "При славутской поликлинике инфекционное отделение было разделено на два отделения – одно отделение, где были инфекционные больные, и другое отделение, где скрывались наши работники под видом инфекционных больных, скрывались наши подпольщики. (…) Доктор Михайлов… большую работу провёл по организации и пополнению партизанских групп, находящихся в лесу, за счёт людей, выведенных из больницы и из лагерей".

Славутский лагерь, первые полгода своего существования являвшийся обычным лагерем военнопленных №357, после разгула заразы был превращён немцами в "Гросслазарет 301", куда больных свозили умирать. Агентурная сеть, тайно распределявшая медикаменты среди "своих", просуществовала за колючей проволокой до самого конца оккупации.

Исход "парахолеры" в 60–80 процентов случаев был смертельный

Вероятно, немцы всё же заподозрили присутствие "чуждой силы". Один из обвинительных актов советской стороны в Нюрнберге содержал следующие сведения: "В "гросслазарете" периодически отмечались вспышки заболеваний неизвестного характера, называвшиеся немецкими врачами "парахолерой". Заболевание "парахолерой" было плодом варварских экспериментов немецких (? – А. Г.) врачей. Как возникали, так и заканчивались эти эпидемии внезапно. Исход "парахолеры" в 60–80 процентов случаев был смертельный. Трупы некоторых умерших от этих заболеваний вскрывались немецкими врачами, причём русские врачи-военнопленные к вскрытию не допускались".

В "Гросслазарете" от эпидемий и голода умерло около 150 тысяч узников. Если гипотеза о заражении пленных агентурой верна, то ответственность за их гибель михайловцы делят с немцами. Впрочем, говорить об этом со стопроцентной уверенностью пока нельзя.

В конечном итоге операции Михайлова были должным образом оценены. В 1965 году ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, в честь руководителя подполья в Славуте назвали улицу, парк, швейную фабрику и районную больницу, рядом с которой бывшему главврачу установили памятник. Даже сейчас, после пятилетки декоммунизации, этот бюст стоит на месте, а парк и лечебница носят имя Михайлова.

Многое указывает на то, что он действовал не по собственному почину, а по заданию армейских спецслужб, которые 16 февраля 1942 года получили название ГРУ.

Выглядит так, что завербован Михайлов был ещё в годы Гражданской войны. В автобиографической анкете он указал, что с осени 1918-го по начало 1919 года прошёл подготовку для командного состава флота в Петрограде, по окончанию которой в апреле-мае 1919 года "участвовал в боях против Юденича в составе отдельного морского корпуса в качестве разведчика".

С одобрения или даже по инициативе Сталина была развёрнута программа подготовки бактериологической войны

На скрытую поддержку властей указывает то, что, вопреки изгнанию из партии, бывший краснофлотец в 1920-х годах поступил в институт, закончил его и затем даже сделал карьеру. За 14 лет сменил 7 мест работы в разных регионах, в основном на руководящих должностях – главврачом больниц. За это же время он 7 раз проходил военные сборы продолжительностью от 20 до 90 дней. Учитывая то, что в те годы в СССР с одобрения, или даже по инициативе Сталина была развёрнута программа подготовки бактериологической войны, превышающая любые подобные мероприятия в западных странах, не исключено, что на сборах его учили как раз "боевой медицине".

В сообщении об операциях Михайлова заведующий Хмельницкого партийного архива Н. Тараненко указал на пути приобретения агитматериалов: "Была создана большая сеть подпольной агентуры, доходившей до линии фронта, откуда комитет получал литературу: свежие газеты и листовки".

Игнат Кузовков, в июне 1944 года в справке о деятельности Михайлова также намекал на происхождение славутской группы: "Нити подпольной организации тянулись в Житомир, Бердичев, Киев и к фронту".

Игнат Кузовков
Игнат Кузовков

И в воспоминаниях Одухи о Михайлове есть указание на то, что боролся врач не по собственному почину: "Он отрекомендовался мне как представитель реввоенсовета". Вероятно, Одуха оговорился, назвав реввоенсоветом (такого органа не существовало с 1934 года) военный совет Юго-Западного фронта.

В письме заместителя начальника 4-го Управления НКГБ СССР Наума Эйтингона в управление НКВД по охране железнодорожных сооружений об упоминавшемся Абраме Лихтенштейне ("Софиеве") – переводчике коменданта славутского лагеря – значится, что сразу после побега из плена в 1942 году последний "организовал партизанский отряд, который действовал по заданиям разведупра Красной армии".

Дальнейший поиск упёрся в глухие стены архива ГРУ.

Так или иначе, если заражение михайловцами сыпным тифом советских военнопленных пока что является предположением, то инфицирование ими немцев – факт, обладающий едва ли не всемирно-историческим значением.

Тиф в любом случае является бактериологическим оружием

Во-первых, это единственный известный случай не экспериментального, как в японском отряде №731, а оперативного применения оружия массового поражения во Второй мировой войне в Европе. Не должен смущать скромный масштаб – тиф в любом случае является бактериологическим оружием, то есть одним из видов оружия массового поражения. Тем более если учитывать его способность к самораспространению.

Во-вторых, это вообще один из немногих задокументированных случаев оперативного использования бактериологического оружия в истории человечества. Неслучайно во все времена в ходе даже наиболее жестоких конфликтов их участники крайне редко боролись с врагом именно таким способом, так как опасались бить "палкой о двух концах". Советский же врач, натасканный сталинскими профессионалами, действовал без колебаний.

Александр Гогун – исследователь сталинизма, автор и составитель монографий и сборников: "Неконвенциональная война. ГРУ и НКВД в тылу Вермахта", "Чёрный PR Адольфа Гитлера. Документы и материалы", "Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы" и др.

Партнеры: the True Story

XS
SM
MD
LG