После пункта паспортного контроля на границе Сербии и Косова свет исчезает. На протяжении всех 40 километров автострады имени Ибрагима Руговы от пограничного пункта Мердаре до Приштины не горит ни один уличный фонарь. Наш автобус погружается во тьму, и я чувствую себя неуютно. На перекрестке свет фар падает на двуязычный знак с названиями городов: Митровица/Mitrovicë, Пея/Pejë, Урошевац/Ferizaj. Название "Урошевац" (от сербского княжеского имени Урош) перечеркнуто толстым слоем чёрного аэрозоля. На следующих знаках по дороге – то же самое. Сербские названия здесь не приветствуются, и это ничуть не удивляет.
Дорожные знаки, вывески и таблички с названиями улиц – один из фронтов, на которых ведется межнациональная война на Балканах. Эта война преодолевает границы балканского мира, ведь названия косовских городов в русском и других языках в большинстве случаев являются лишь кальками сербских названий. Это последствие долгого "империалистического доминирования" (какое мерзкое словосочетание!) сербского над албанским в Косове. На англоязычных сайтах, впрочем, всё чаще используются кальки албанских названий. Мирное сосуществование обоих названий – это уровень, до которого ни в Хорватии, ни в Косове, ни в Боснии пока не дошли.
Путешествуя по западнобалканским странам, за последние пять лет я всего лишь один раз столкнулась с ненавистью, направленной против меня только потому, что я сербка. Поэтому могу сделать вывод про "зачеркивания": это вопрос гордости, а не ненависти. Для албанских подростков, ночью гуляющих вдоль автотрассы с бутылками аэрозоля, это способ выразить свою гордость за свободу (свободу от сербов как "главных угнетателей"), завоеванную их отцами, далеко не все из которых, наверное, остались живы.
После провозглашения независимости в 2008 году граждан частично признанной Республики Косово накрыло ворохом повседневных проблем (от не всеми странами признанных загранпаспортов до ночного освещения на автодорогах). Но я абсолютно согласна: лучше быть бедным и свободным, чем бедным и подчинённым. Нынешняя атмосфера в отношениях между народами бывшей Югославии, которую можно описать так – "не вражда и не дружба, а что-то среднее", как мне кажется, выстроена не на желании навредить другим из ненависти, но на стремлении доказать своё превосходство над другими.
В Приштине я была очевидной иностранкой – слишком яркое пальто, слишком любопытные глаза, слишком осторожная походка
Однако страх того, что из-за ненависти тебе могут навредить, существуют. Об этом свидетельствуют и результаты недавнего опроса белградской газеты Danas, показавшие, что около 60 процентов сербов не посещали Косово в течение последних 20 лет. "Будь осторожна, – советовали мне не раз перед поездкой. – Общайся на английском". В Косово я приехала вскоре после досрочных парламентских выборов, состоявшихся на фоне отставки премьер-министра Косова Рамуша Харадиная, вызванного давать показания по поводу военных преступлений в Международный суд в Гааге. На выборах победила оппозиция – партия "Самоопределение" во главе с 44-летним социал-демократом Альбином Курти. Будущего косовского премьера сравнивают с бывшим премьер-министром Сербии Зораном Джинджичем (а это для политиков-демократов на Балканах огромный комплимент), потому что они сходны по манерам политического общения. Еще и потому, что Курти даёт обещания положить конец организованной преступности.
За такую же попытку Джинджич в 2003 году расплатился жизнью. С Курти я коротко встретилась в штаб-квартире его партии, и он мне очень понравился: обаятельный политик, который разбирается в математике, объясняет политическую ситуацию через сцены из кинофильмов и ко всему этому еще цитирует по памяти Славоя Жижека. Но я не уверена в открытости Курти к сербским политическим представителям в Косове и в желании главы косовских социал-демократов с ними сотрудничать. Но, в общем, дам ему шанс, надеюсь, что политическое обаяние Курти поможет ему найти способ договориться с косовскими сербами о каком-нибудь виде сотрудничества.
Конечно, жизнь в Косове существует вне политики, да и политической рекламы в городе практически не видно. Приехав из Белграда, улицы которого пестрят портретами президента Сербии Александра Вучича, я не могла не оценить приятную пустоту приштинских стен. В пешеходной зоне косовской столицы процветает торговля контрабандным "Мальборо", бурлит кофейная жизнь. В Приштине я была очевидной иностранкой – слишком яркое пальто, слишком любопытные глаза, слишком осторожная походка. Меня не раз спрашивали, откуда я такая взялась, и как только выясняли откуда – то пару раз угостили кофе, соком и, конечно, подарили пачку сигарет. Я не курю, но три дня гуляла по Приштине с этим знаком вежливости в кармане.
Вечером в ресторане я заказала салат "Цезарь". Официант принёс щедро наполненную овощами и кусками мяса тарелку и оставил рядом с ней только вилку. "Нож тебе не принесли, потому что ты сербка", – в шутку заметил мой знакомый. Я ковыряю вилкой в салате и думаю о том, что подобные совершенно несмешные шутки мы на Балканах будем отпускать ещё очень долго. Надолго останется со мной и чувство стыда, поскольку я не осмелилась попросить, чтобы после такой вот шутки официант принёс мне нож. С этим неприятным чувством мне просто придётся жить; это то сербское святое, что оставили мне предки. Но благодарности к ним я не чувствую.
Йована Георгиевски – белградский журналист
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
