Новосибирск – город джаза и конструктивизма. Алтай как театр постсоветской и европейской world music, "место силы" и экологического туризма. Чуйский тракт: история кочевников и репрессированных. О чем пел Сергей Старостин заключенным сибирских тюрем.
В новом выпуске подкаста "Вавилон Москва" в цикле начала двухтысячных "Далеко от Москвы" – рассказ о музыкантах со всего мира, которые отправились на новый в ту пору музыкальный фестиваль - из Новосибирска на Алтай - летом 2003 года, и об их слушателях. К 2020 году фестиваль “Живая вода” продолжает существовать уже 20 лет, в этом году был отменен из-за пандемии коронавируса.
Алексей Казаринов, директор фестиваля, Новосибирск: "Живая вода" в пространстве Алтая звучит ближе к корням, потому что здесь много легенд, связанных с этим. Во-первых, Белуха. Все, что связано с этими словами: Шамбала, Беловодье, Рерих, Блаватская, староверы, кижальская культура, Уймонская долина, Кушагач.
Николай Дмитриев, арт-директор фестиваля, Москва: Это прекрасные люди, это прекрасная природа, это действительно энергетически насыщенное место, это замечательная атмосфера, но частично эту атмосферу мы создаем сами, потому что привозим туда не менее прекрасных людей из не менее прекрасных других точек земного шара. Хочется верить, что в искусстве нет никаких границ, а есть условные разграничения – жанровые, стилевые и прочие, которые выдумали одни люди и нарушают другие. Хочется говорить о том, что музыка не имеет границ.
Илья Хмыз, звукорежиссер фестиваля: Границ, конечно, не существует в творчестве. Мне было все равно, где работать, в Германии или на Алтае, потому что качество музыки высочайшее.
Сергей Самойленко, литератор: В Новосибирске есть такая мифология: он до сих пор ощущает себя столицей империи. Часовню восстановили, она была центром империи, и это ощущение еще не умерло в новосибирцах. Они ревностно относятся к попыткам Омска претендовать на роль театральной столицы России или Томска – на роль интеллектуальной столицы. Как же, у нас есть свой Академгородок! Срединное положение Новосибирска немало способствует этому. Тут открываются огромные возможности. Он самодостаточен в немалой степени потому, что удален от Москвы на достаточное расстояние. Тут происходит постоянный отток и приток, из других сибирских городов приезжают люди. Раз в десять лет происходит какое-то обновление, появляются новые люди и приносят новые идеи, что-то происходит. Для Новосибирска актуально единство многообразия в этническом плане, потому что Сибирь многонациональна, огромное количество культур. Древних, архаичных. Но поддержка этих культур существует на кондово-официальном уровне, не имеющем выхода во что-то живое, а этот фестиваль – реальная попытка показать городу, чем жив фольклор.
Александра Архипова, телережиссер: Если проводить какие-то аналогии городов и музыкальных направлений, то Новосибирск – город, который я ассоциирую с джазом. Наверное, последнее время это acid-джаз, а вот несколько лет назад он у меня ассоциировался с джазом 30-х годов. Город с начала своего появления был городом переселенцев, пришельцев, как многие американские города Запада. По-моему, Луначарский назвал Новосибирск в 1925 году, когда он приезжал, Сиб-Чикаго. Разумеется, это не внешнее сравнение, а внутреннее: по темпам роста, по динамике. Город, возникший и выросший до миллиона буквально за 50–60 лет. Связано это было с печальными событиями в истории нашей страны. Это революция, это Вторая мировая война. Сюда, за Урал, ехали заводы и здесь оставались. И ехали люди сюда. Это переселенческий город, в котором, пожалуй, сейчас нельзя определить какую-то стилистику людей и архитектуры. То есть это такая мешанина, это микс. Наверное, как и джаз. Лицо Новосибирска – это конструктивизм. Конструктивизм – это тоже джаз, по моему ощущению. Конструктивизм – это направление, которое делали молодые люди: художники-авангардисты, архитекторы авангарда. Когда город рос, естественно, старые архитекторы не поспевали за этим направлением. Приезжали люди из Москвы, много было репрессированных или высланных "по происхождению". Они здесь оставались, строили этот город и умирали здесь. Но через 5–10 лет многие из этих домов, особенно те, которые представляли какие-то официальные учреждения, вроде мэрии Новосибирска, просто переделывались под эпоху, когда "жить стало лучше, жить стало веселей", и все надо было украсить рюшками, финтифлюшками и красивыми барельефами. Здания теряли свое лицо, но все же в Новосибирске осталось много конструктивизма.
Елена Фанайлова: На два июльских дня 2004 года Новосибирск перестал быть городом джаза и превратился в столицу world music, и столицу пятого по счёту фестиваля "Живая вода". Открытая для зрителей репетиция и бесплатный концерт проходили на набережной Оби. Музыкантов представлял арт-директор фестиваля, директор московского культурного центра "Дом" Николай Дмитриев.
Николай Дмитриев, музыкальный критик:
Группа существует с 2003 года, она из разряда так называемых "супергрупп". В неё объединились ведущие тувинские рок-музыканты, основатели и участники почти всех известных тувинских рок-групп. Эта группа называется Gen-DOS по имени лидера и фронтмена Гендоса Чемзырина, он с виолончелью. Если в двух словах попытаться определить жанр, в котором играют эти музыканты, это условно можно назвать шаман-панк-рок. Теперь Туркмения, ансамбль "Ашхабад". Это Курбан Курбанов, аккордеон, это Хакберды Аламурадов, перкуссия, Сабир Резаев, кларнет и сопрано-саксофон, и лидер группы – скрипач Гасан Мамедов.
Гасан Мамедов: Мы работаем с 1991 года, имеем диск под названием Ashkhabad City of Love, который записали у Питера Гэбриэла. Играем и аранжируем инструментальную музыку: и фолк, и джаз. Есть часть мировой музыки, этника. Я, кроме скрипки, еще на гиджаке играю. Гиджак – это трехструнный инструмент, наподобие киманча. Есть дудара у нас, двухструнный инструмент, и ударные инструменты. У меня скрипка, старинный инструмент. Написано: "Мастер Маджини". Она у меня с 1971 года, приятные оркестровые струны.
Николай Дмитриев, музыкальный критик:
Человек, который принадлежит одновременно двум культурам, и удивительным образом эти культуры в рамках одного музыканта уживаются и дружат. Это Грант Айрапетян, который жил в Баку, армянин, проживший большую часть жизни в Азербайджане. На своем инструменте, это восточная скрипка под названием киманча, он играет не только азербайджанскую, не только армянскую музыку, но, например, песни "Битлз" или симфонии Чайковского. К нему присоединится его партнер, армянский музыкант Армен Овсепян, играющий на дудуке. Маленький инструмент из абрикосового дерева, но благодаря великому Джавану Гаспаряну этот инструмент прославлен на весь мир.
Армен Овсепян: Отец мой был музыкант. Мне было одиннадцать лет, когда отец мне показал разные маленькие старинные армянские песни, и я их выучил. И я стал музыкантом. Мой инструмент сделал давнишний мастер, старинный. Если не вру, то этому инструменту будет 200 лет, он сделан из абрикосового дерева. Дудук переводится как "абрикосовая дудка". Я уже 30 лет на дудуке играю. Это очень душевный инструмент, звук выходит как будто из сердца, появляются хорошие воспоминания.
Елена Фанайлова: Вместе c музыкантами мы садимся в автобус. Несколько часов предстоит ехать на Алтай, это 600 километров. Часть дороги пройдет по Чуйскому тракту. Самой прекрасной и самой ужасной дорогой России называет его режиссер Саша Архипова.
Александра Архипова: Дорога существует буквально с древнекаменного века, такая тропа была. Постепенно люди заселяли эти места, всякие кочевники: скифские кочевники, тюркские позднее. Вдоль дороги много могил, курганов, захоронений, каменных изваяний: бабы, стелы каменные. Многие из них с лицами. На некоторых можно увидеть рельефные изображения ножей. Дорога потрясающе красивая, вообще Алтай – это сказочной красоты страна, и дорога прорезает ее всю насквозь, и вдоль этой дороги можно увидеть множество ландшафтов. Предгорье напоминает Урал, Асиминский перевал напоминает Саяны, дальше мы видим уже почти Кавказ и краски, которые напоминают Сарьяна. Это очень красивые цветные горы. На протяжении 500 километров это все резко меняется и доходит до настоящей пустыни. Кушагач переводится как "одно дерево", последнее дерево, дальше – пустыня, Чуйская степь, безводная, сухая. Это была тропа вьючная, она превратилась в дорогу только в начале XX века, когда российское правительство начало заниматься прокладкой пути в Монголию, чтобы активно торговать. В 20-х годах начали строить тракт, уже при советской власти, и в 30-х масштабы приобрели грандиозное звучание, когда сюда нагнали заключенных (это политзаключенные, раскулаченные крестьяне), и вот они здесь работали. Здесь были выстроены так называемые "командировки". Через 20–30 километров стояли бараки, в которых жило по 300–400 человек. В том числе там жили и женщины, использовался женский труд. И вот кирками и лопатами делали эту дорогу. Если ее видеть своими глазами, то не поверишь. Самое страшное в том, что много народу гибло. Людей закапывали по обочинам дорог или прямо в полотно укладывали. И ты едешь по костям, 15–20 человек на километр дороги в полотне.
Елена Фанайлова: Фестиваль "Живая вода" проводится на Алтае по традиции. Место для него было выбрано необычное: огромная, окруженная горами и лесом Кузлинская долина. На фестивальные дни по традиции собираются со всей Сибири. Палатки стоят по кругу, музыкантов слушают, сидя и лежа на надувных матрацах и туристических ковриках.
Сергей Самойленко: Все друзья и знакомые летом собираются, берут рюкзаки и отправляются на Алтай в поисках чего-либо: религий, просто впечатлений, либо собирают там золотой корень, либо просто отдыхают. Это всегда было место для продвинутого туриста. На лоне этой чудовищной природы, иначе не скажешь, особенно после того, как несколько часов назад горизонт был закрыт соседними домами, ты вдруг оказываешься в таких местах, где горизонт закрыт сопками, горами. И понимаешь, что, взойдя на эту гору, ты увидишь еще такие же горы, и так до бесконечности. Текут реки, откуда-то дует ветер, то ли с Гоби, то ли откуда, и понимаешь всю чудовищность и незаселенность этого пространства. И понимаешь: отойди ты на три километра отсюда, и ты никогда уже не вернешься назад.
Сергей Старостин, музыкант: Я себя здесь чувствую немножечко не то что неуютно, но диковато. Я понимаю, что эта окружающая природа, этот окружающий мир несколько жестче, чем тот, к которому я привык. С одной стороны, это видимая красота, а с другой стороны, суровость этого края очевидна. И понятно, что люди, которые здесь формируются, которые здесь живут, только определенные типы выживают и становятся настоящими. Недаром существует, наверное, понятие "сибирский характер". Это вам не средняя полоса России.
Елена Фанайлова: Сергей Старостин, певец и собиратель русского фольклора, один из основателей российской world music. Его первая встреча с Сибирью произошла много лет назад. Он выступал в томских колониях.
Сергей Старостин: Когда приехал, увидел забитый, на самом деле забитый, зал: в одной колонии, в другой. Одинаково одетые сидящие люди. Увидел достаточно серьезный и искренний отклик на происходящее, и как-то осмелел ко второму и третьему концерту. Я проверял себя на этих концертах и по-человечески и по-музыкантски, потому что, когда ты выходишь и остаешься один, за спиной у тебя никого, это достаточно неуютное ощущение. И очень интересный был эпизод в одной из колоний, когда я решил проверить слушателя на сочувствие теме. Я им спел песню о неволе, о человеке, попавшем в тюрьму. Все прошло, а вот эта песня не прошла.
Елена Фанайлова: "Люди на границах" – так назывались экспедиция и выставка фотографий, которая была показана на фестивале "Живая вода". Проект сделали Лиза Фактор, директор московского фонда "Объективная реальность", и Валерий Кламм, новосибирский архитектор.
Лиза Фактор: Были мы в четырех республиках: Республике Алтай, республике Хакасия, Кемеровская область (горная Шория), и в Республике Тыва. Нас было двенадцать человек: шесть фотографов, двое организаторов, двое этнографов и два водителя. Журналисты бывают разного темперамента. Мы искали таких, которые могли бы спокойно существовать в течение четырех недель в обществе малых народов и в обществе пяти других фотографов. Среди фотожурналистов тяжело найти людей уравновешенных, которые не торопятся на войну. Короче говоря, искали таких людей, которые имели опыт работы в отдаленных районах, где событий никаких, а надо снять довольно драматическую жизнь, повседневную.
"В Ташанте у КПП выходящих из машин людей встречает хлопец депрессивного вида. От других местных мы узнаем, что в те дни, когда он (кличка Нижняя Таможня) чувствует себя по утрам хорошо, то надевает камуфляж, берет какую-то самодельную печать и идет собирать с автоочереди "таможенный сбор" в сумме 10 рублей. Доверчивым плательщикам ставит куда-нибудь печать об уплате сбора, вид которой на следующем – настоящем – этапе таможенной процедуры людей в настоящей форме уже даже не раздражает... А сам Нижняя Таможня следующие несколько дней чувствует себя нехорошо". (Валерий Кламм, из путевого дневника экспедиции)
Николай Дмитриев, блестящий музыкальный критик и арт-продюсер, умер в 2004 году. Группа Gen-DOS выпустила альбомы "Древние секреты музыки" и "Звукотерапия" и успешно гастролирует. Сергей Старостин продолжает исполнять фолк-рок и даже получил за это благодарность президента России. В собранной Старостиным коллекции народных песен более 3 тысяч экспонатов.
Подписывайтесь на подкаст "Вавилон Москва" на нашем сайте, а также в Apple podcasts, Google podcasts, Yandex Music.
