В России живут почти 12 миллионов людей с инвалидностью, формально на их поддержку государство направляет огромные деньги. По федеральной программе "Доступная среда" в 2020 году в России уже израсходовано 59 миллиардов рублей. Однако сами люди с ограниченными возможностями здоровья не видят серьезных перемен в своем быту.
Одной из целей госпрограммы провозглашается "увеличение доли доступных для инвалидов и других маломобильных групп населения приоритетных объектов социальной, транспортной, инженерной инфраструктуры". Наиболее заметные результаты – это увеличение в городе числа специально оборудованных туалетов, пандусов и кнопок для маломобильных граждан. Корреспондент Радио Свобода проверил построенные объекты вместе с колясочниками и слепыми.
"Далеко я не уеду"
– Проблема маломобильных людей в том, что раньше при строительстве зданий их потребности не учитывали вообще, – говорит инвалид 1 группы Александр Беляев. – Это относится и к парковкам, и к магазинам, и к кафе, и к жилым домам, построенным еще в советское время. В домах, которые строятся сейчас, по новым нормативам, это все соблюдено, я в гости ездил, сам видел. Старые объекты зачастую переоборудовать просто невозможно. А их так много…
Александр Беляев – журналист, год назад ему ампутировали ногу. Он живет в городе Екатеринбурге в микрорайоне "Сортировочный". Поскольку микрорайон основан еще в 1929 году, о современной инфраструктуре и доступной среде жителям приходится только мечтать.
– Тут кругом пятиэтажки, естественно, они все без лифтов, и люди просто сидят дома, – говорит Александр. – К счастью, хоть в этом мне повезло: я живу на первом этаже.
Однако выехать из подъезда самостоятельно, несмотря на первый этаж, Александр до недавнего времени не мог: от лестничной площадки к входной двери в подъезде ведут ступени без перил. По процедуре, прописанной в законе, чтобы установить пандусы, нужно получить решение общего собрания собственников многоквартирного дома, а еще – согласование в департаменте архитектуры администрации Екатеринбурга. Александру повезло, что не пришлось заниматься этим лично.
Люди не думают, что однажды сами могут оказаться в этой ситуации
– Можно освоить миллионы по программе "Доступная среда", сделать что угодно, хоть самодвижущиеся тротуары, но если я не могу из подъезда выехать, то я до них просто не доберусь, – говорит он. – Мои коллеги-журналисты в свое время обратились к депутату гордумы Александру Колесникову, и тогда по его запросу управляющая компания сделала то, что положено, в общем-то, всем. Соорудили два пандуса: откидной – от лестничной площадки к выходу из подъезда, и второй из подъезда на улицу. Если бы я не был журналистом, может, до сих пор бы ничего не получилось. Иногда сами жильцы выступают против устройства пандусов, я знаю такие случаи. Люди не думают, что однажды сами могут оказаться в этой ситуации. Но я доволен, что сделал благо для мамочек с колясками, я в окно вижу, что они пользуются этим пандусом.
Теперь Александр может покинуть свой подъезд при помощи умелого сопровождающего, самостоятельно это по-прежнему крайне трудно. Как и попасть в другой район.
– В одиночку я до выезда из двора могу спокойно доехать, а там начнутся поребрики, ямы, рельсы, проезжая часть – далеко я не уеду! Через каждые десять метров – то крутой спуск, то выезды из дворов с поребриками. Преодолевать постоянно такое количество препятствий я просто физически не в состоянии, – говорит он.
"Мэры меняются, проблемы остаются"
Наталья и Денис Журыбеда воспитывают ребенка с инвалидностью. У девочки ДЦП, и большую часть жизни она проводит в инвалидной коляске. Эта семья живет в другом микрорайоне – в "Заречном", но проблемы у них с Александром общие.
Там и без коляски тесно, а с коляской туда просто не заберешься
– Основная беда – это городской транспорт, – рассказывает Наталья. – На него выделяются миллионы и миллиарды, но он по-прежнему недоступен в принципе для колясочников. В процессе подготовки к ЧМ-2018 по футболу в Екатеринбурге чиновники многократно обещали оснастить все городские маршруты низкопольным транспортом. Но старые "богданы" (автобус среднего класса, серийно выпускающийся корпорацией "Богдан". – РС) как ходили, так и ходят. Там и без коляски тесно, а с коляской туда просто не заберешься. Сейчас снова обещают убрать с улиц все "богданы", теперь уже к 2021 году. Трамваев низкопольных тоже как не было, так и нет. Мэры меняются, проблемы остаются.
Теоретически маломобильные граждане в Екатеринбурге могут воспользоваться услугами социального такси. Но для этого нужно зарегистрировать заявку в районном управлении социальной политики. Однако в связи с эпидемией коронавируса районные управления прекратили прием граждан с марта 2020 года и не ведут его до сих пор.
– Я вообще не понимаю, почему с марта они закрылись для граждан и ничего не делают, – возмущается Наталья Журыбеда. – Я писала обращение через сайт Госуслуг, чтобы организовали прием по предварительной записи в управлении соцполитики, мне ответили: "Нам запрещено работать с людьми". Кафе и ресторанам не запрещено, а им – запрещено! Они спрятались, закрылись этим ковидом. Судебные приставы, пенсионный фонд, все основные службы, которые должны сопровождать нас по жизни, закрыты для граждан! Я считаю, это вообще – преступление перед народом.
Но даже если бы чиновники продолжали работу в штатном режиме, это бы не решило всех вопросов для оформления социального такси.
– После обращения в управление соцполитики я должна буду с кучей документов приехать в офис к перевозчику, написать там заявление, перевозчик внесет меня в свою базу, – объясняет Наталья.
Очередь на вызов машины расписана на три месяца вперед
После визита к перевозчику Наталье теоретически уже должны начать предоставлять услугу социального такси, но на практике обычно возникают все новые и новые ограничения:
– То у них бензина нет, то с машинами проблема, – говорит Наталья. – Машин, в которые можно погрузить коляску моей дочери, может просто не оказаться в автопарке перевозчика. Очередь на вызов машины расписана на три месяца вперед! Ограничено и число поездок в год, раньше было не больше десяти, сейчас даже и не знаю. Проще, наверное, вызывать обычное такси, хоть это и дорого, но водители, как правило, отказываются оказывать физическую помощь, чтобы пересадить ребенка из коляски в автомобиль.
"Это все равно что кинуться в пропасть"
Александр Беляев рассказывает о своих приключениях в городе:
– Однажды я пытался на коляске попасть в аптеку. Их обязали доступность обеспечить, они два швеллера поверх лестницы кинули как попало, а швеллера расположены слишком близко, и в них колеса не попадают. И поднимайся, как хочешь! – говорит он.
Пандусы красиво отделаны, для отчета, а фактически пользоваться невозможно
Попасть в парикмахерскую Беляеву тоже не удалось.
– У всех парикмахерских – крылечки, но пандусов ни у кого практически нет. Я пытался нажимать специальную кнопку для инвалидов – не работает. Я потом узнал почему – у них разряжаются батареи автономного питания, их никто не меняет. Кнопки сделаны для вида. Еще я протестировал местные магазины. Пандусы красиво отделаны, для отчета, а фактически пользоваться невозможно, а иногда и опасно для жизни, – констатирует он.
Если инвалиду-колясочнику удастся вырваться за пределы своего старого микрорайона в центр города, не факт, что там его путь станет более комфортным и безопасным. К примеру, спуск в подземный переход в центре города для маломобильных граждан оборудован в виде двух швеллеров, брошенных поверх ступенек. Сопровождающему некуда ставить ноги, а сам угол наклона таков, что есть риск не удержать коляску. Так в Екатеринбурге оборудован, в частности, спуск в подземном переходе на пересечении улиц Ленина и Восточная. При этом наземного перехода здесь нет вообще, как нет и лифта для маломобильных людей.
– На инвалидной коляске я бы там не поехал даже с сопровождающим, – говорит Александр Беляев. – Это все равно что кинуться в пропасть!
На перекрестке улиц Вайнера и Малышева – тоже только подземный переход с таким же неудобным и опасным пандусом. Зато предусмотрен лифт для колясочников, но двери туда закрыты. На двери висит объявление, что нужно нажать кнопку вызова диспетчера. Корреспонденту РС никто на звонок не ответил и дверь не открыл.
Делают как попало, из чего попало, по каким попало чертежам
Федеральная программа "Доступная среда" стоит почти 60 миллиардов в год, при этом в каждом регионе параллельно действуют собственные аналогичные программы. Количество пандусов в Екатеринбурге растет, но, как говорят сами маломобильные граждане, качество их остается удручающе низким: или угол наклона слишком крутой, или покрытие скользкое, или поручней нет. А бывает, что конструкция пандуса предполагает несколько резких поворотов, но развернуться в коляске негде.
– Я думаю, что это даже не столько ошибки проектирования, сколько последствия наплевательского отношения к инвалидам, – рассуждает Александр Беляев. – Тяп-ляп это называется. Делают как попало, из чего попало, по каким попало чертежам, а чиновники из приемной комиссии или не знают, как надо, или глаза закрывают. Есть ведь строительные нормы и правила, но почему-то они не соблюдаются.
Денис Журыбеда, как представитель общественной организации инвалидов "Сердце в ладонях", регулярно принимает участие в госприемке объектов благоустройства в Екатеринбурге. Этим летом в его родном Заречном микрорайоне прошла реконструкция нескольких улиц по федеральному проекту "Безопасные дороги". Там меняли бордюры, переделывали тротуары и переходы дорожной сети между домами. По мнению Дениса и его жены, существенную часть денег просто "закопали в грязь".
– Вместо тактильной плитки, которая по ГОСТу должна быть на переходах, у нас положили так называемую "каленую брусчатку", – говорит Денис.
Пенсионеры с тростями поскальзываются, девушки на каблуках застревают
Тактильная плитка – это плитка с пупырышками, она помогает слепым при помощи трости определить границы пешеходного перехода. Вместо нее на переходах в Екатеринбурге теперь почему-то кладут специальную рельефную брусчатку. В щелях между кирпичиками застревают и колеса, и каблуки, и трости.
– Не то что на коляске не проехать – невозможно даже ходить по ним, – замечает Денис Журыбеда. – Пенсионеры с тростями поскальзываются, девушки на каблуках застревают. Даже представитель комитета по благоустройству в Екатеринбурге признал, что использовать эту брусчатку было ошибкой, но деньги уже потрачены. Комитетом благоустройства с нашей подачи вынесены замечания подрядчику, но на данный момент никто ничего не исправляет.
Не только тротуарная плитка вызывает раздражение жителей Заречного. Зимой ко всем прочим бедам маломобильных граждан добавляются заваленные снегом тротуары, которые зачастую неделями никто не чистит.
– На перекрестке улиц Готвальда и Опалихинская есть холм, с него ведет пандус с уклоном градусов под 80, – говорит Наталья Журыбеда. – Это для скейтбордистов, что ли? Просто журнал "Крокодил" какой-то! Даже мама с коляской там не поедет, потому что есть риск просто коляску не удержать и выскочить под колеса автомобиля.
Придумано зрячими
Олег Колпащиков – тоже житель Екатеринбурга. Он имеет инвалидность по зрению и руководит АНО "Белая трость". К специальной плитке для слепых на перекрестках он относится скептически:
– Такая плитка очень мало помогает слепым, особенно зимой, когда на ней снег или лед, – говорит он. – Страсти по так называемой уличной "доступной среде" для слепых сильно преувеличены, ведь большинство этих вещей придумывают зрячие люди. Например, брайлевские таблички на зданиях. Представьте, вот я иду по улице в минус 15 градусов. Мне надо подойти к зданию и начать голыми руками искать, где там табличка. Это полный абсурд, учитывая, что Брайлем владеют только 20% всех слепых. Направляющие в аэропортах (специальные желобки в полу. – РС) – из той же серии. Ну вот я встал на эту направляющую, и как узнать, куда она ведет? К кассе, к туалету, к выходу? Мне проще спросить у прохожего, чем разбираться с тактильной схемой. У слепого два основных инструмента: трость и язык. Еще у слепых сейчас есть в телефонах навигация, очень хорошие программы, мы потихонечку народ обучаем ими пользоваться. Еще нужны нормальные чистые тротуары, без ям и луж. По большому счету, больше ничего и не надо!
Там, где начинают с развития инклюзивности, следом активно развивается доступность
По его словам, между разными группами инвалидов действительно могут возникать объективные противоречия: считается, что слепым помогает ориентироваться специальная плитка, колясочникам она может мешать; колясочнику нужна безбарьерная среда, а слепому поребрики помогают определить границу проезжей части. Но это все вторично, в первую очередь в обществе надо развивать инклюзию, то есть взаимодействие между разными социальными группами, считает Олег Колпащиков.
– Оказалось, что в городах, которые идут по пути первоначального развития доступности, инклюзивность так и не появляется, – говорит он. – Примеры – Сочи, Казань, они полностью оборудованы доступной средой благодаря универсиадам и другим масштабным проектам. Но если мы пойдем считать инвалидов на улицах, мы их очень мало там увидим. Зато там, где начинают с развития инклюзивности, следом активно развивается доступность, причем в достаточном объеме и правильном направлении.
АНО "Белая трость" ставит своей целью именно развитие инклюзивной культуры в Екатеринбурге.
– Наша главная задача – чтобы люди с инвалидностью были активно задействованы в жизни общества. Критерий успеха – не количество пандусов и табличек Брайля, а чтобы больше слепых людей работали – в ресторанах, банках, кинотеатрах и так далее. Причем чтобы не просто так болтались, а были максимально задействованы и приносили пользу, развивали бы свои таланты и способности, – говорит Колпащиков.
Для этого "Белая трость" участвует в конкурсах на президентские гранты и организует различные обучающие мероприятия.
Встреча с инвалидом – это стресс для необученного человека
– Даже если есть доступная среда, но человек не умеет ориентироваться и общаться – он все равно останется дома, – говорит Олег. – Мы должны обучать слепых людей не только ориентироваться в пространстве, но и коммуникативным навыкам. Инклюзивность проявляется в том, как обучены взаимодействовать с инвалидами представители разных организаций, работодатели и просто люди на улице. Встреча с инвалидом – это стресс для необученного человека. Большинство людей, если у них нет опыта общения со слепыми, шарахнутся и пройдут мимо. А если человек участвовал в инклюзивных мероприятиях, он спокойно подойдет и поможет. Такие комические случаи бывают каждый день: идешь-идешь, сбился с тропинки, сзади обычно женщина начинает подсказывать: "Иди прямее!" Ты не понимаешь: прямее – это левее или правее? Раз – в одну сторону, а она опять: "Я же тебе сказала – иди прямее!" В ее картине мира я криво пошел. А я слепой, я в другой картине мира живу. Вот это и есть – инклюзивное взаимодействие, и ему надо обучать.
Возможно, благодаря "Белой трости" инклюзивная культура когда-нибудь дойдет и до екатеринбургских таксистов, которые сегодня отказываются помогать маломобильным людям сесть в машину.
Пресс-служба Министерства труда и социальной политики России в своем комментарии разъяснила корреспонденту РС, что "необходимо разделять сам термин "доступная среда" и одноименное наименование госпрограммы "Доступная среда".
"Общепринятый смысл термина "доступная среда" сводится исключительно к физической доступности различных объектов. А цель программы "Доступная среда" – создание правовых, экономических и институциональных условий, способствующих интеграции инвалидов в общество и повышению уровня их жизни", – говорится в письме из ведомства.
Социальный предприниматель из Екатеринбурга, экономист Леонид Белоусов внимательно изучил структуру финансирования госпрограммы "Доступная среда" и пришел к выводу, что речь в этой госпрограмме по факту идет не об увеличении финансирования социальной сферы, а об изменении структуры финансирования. Это то, что можно назвать перекладыванием из одного кармана – в другой.
60 миллиардов рублей – это звучит громко. Смысл – исключительно политический, показушный
– В 2020 году из 59 миллиардов рублей по госпрограмме "Доступная среда" 35,5 миллиардов направлено на закупку средств технической реабилитации для маломобильных граждан – это трости, коляски и так далее, – говорит он. – Все это и раньше финансировалось из государственного бюджета. Еще 19 миллиардов рублей пошло на обеспечение деятельности комиссий медико-социальной экспертизы. Фокус в том, что деятельность комиссий медико-социальной экспертизы – это по сути госуслуги, до этой программы они финансировались из федерального бюджета, программа закончится – все равно из бюджета будут финансироваться. Для чего же их поместили в программу "Доступная среда"? Я полагаю, для того чтобы она выглядела внушительнее. 60 миллиардов рублей – это звучит громко. Смысл – исключительно политический, показушный, – считает предприниматель.
