К 100-летию со дня рождения Леонида Ильича Брежнева.
Ирина Лагунина: Приближается 100-летие со дня рождения Леонида Ильича Брежнева. «Мастера культуры», по старой традиции чутко откликающиеся на любой из юбилеев любого из двух главных Ильичей, не оплошали и тут: выходят и новые книги, и новые телепередачи, посвященные Брежневу. О двух таких новинках и их научном и социальном резонансе - мой коллега Владимир Тольц.
Владимир Тольц: Нынешняя отзывчивость «мастеров культуры» на брежневский юбилей в основе своей имеет не идеологическую и политическую, как прежде, а социальную и отчасти экономическую конъюнктуру. Мне уже доводилось отмечать, что к концу первого президентского срока Владимира Путина рейтинг положительной популярности Брежнева стал заметно возрастать. Согласно данным всероссийского опроса, проведенного РОМИРом в 2003 году, среди тех, кого россияне считают самыми выдающимися после 1917 года лидерами страны, Леонид Ильич занял второе место после Владимира Владимировича. (Путина в этом «рейтинге симпатий» назвали первым 39% опрошенных, а Брежнев получил 10% всенародной любви, обставив при этом и Ленина, и Сталина, и всех прочих, имена которых к нашему стыду уже не помнят многие молодые люди.) Дальше пошло еще «круче». Летом 2006 года по опросу Левада-Центра, интересовавшегося как позитивным, так и негативным отношением россиян к упомянутым политикам, Путин и Брежнев по-прежнему лидировали среди «самых хороших», причем разница (с плюсом) между положительными и отрицательными оценками Путина составляла 69% (в его «пользу»),а Брежнева 47. (Для сравнения: у Ельцина, Горбачева и Сталина она оказалась «отрицательной» - Борис Николаевич получил минус 32%, Михаил Сергеевич – минус 24, а Иосиф Виссарионович – минус 2.)
Такого рода «спрос» на Брежнева не может не влиять на литературную, в том числе, историографическую разработку темы. Масштабы и значение ее в стране, где более половины населения книг не покупает, преувеличивать не стоит. Но и игнорировать тоже.
Одна из наиболее интересных публикаций такого рода – выпущенное мизерным для громадной страны тиражом в 1000 экземпляров специальное издание Вестника Архива Президента «Генеральный секретарь Л.Т.Брежнев», выпущенный при содействии Германского исторического института в Москве. Красиво оформленный и богато иллюстрированный том является первым (и при том научным) изданием документов личного фонда Леонида Ильича. Но вот вопрос: насколько эта публикация расширяет и меняет наши представления об эпохе Брежнева и нем самом? – Мне отвечает шеф-редактор издания историк Сергей Кудряшов.
Сергей Кудряшов: Представления, я думаю, изменились, хотя я бы не сказал, что существенно. Объем прочитанного, хотя я должен подчеркнуть, что не все файлы, не все дела доступны, потому что есть комплексы дел, засекреченные до сих пор по болезненным сюжетам, особенно международным, например, взаимоотношения с Чехословакией в 68 году, польская проблема, те материалы, которые доступны, они рисуют немножко другого Брежнева, не того, к которому мы привыкли. Он выглядит довольно информированным, как ни странно, вникает во многие вопросы, ведет себя довольно самостоятельно. Конечно, за этим нет какой-то глубокой философской или политической культуры, но он не выглядит таким ограниченным, неинтересным, скучным политиком. А вот, что подтверждается, это можно назвать стереотипом, что был человек, довольно доброжелательно относящийся к своему ближайшему окружению. То есть даже к людям, с которыми он расставался по тем или иным причинам, он не наказывал сурово и относился очень терпимо. То есть такой был, если можно сказать по-русски, добряк.
Владимир Тольц: Вот короткий образчик этого благожелательного отношения к «своим» - опубликованный в томе автограф одной из многочисленных и не очень грамотных записочек Черненко.
Диктор: Константин Устинович!
С приездом тебя. Устал пару дней отдохни это необходимо. Прошу прочесть проект моего выступления на съезде комсомола <…> Замечания <…> прошу <…> посмотреть и если есть приемлемые внести – текст отпечатать крупным шрифтом <…>
Владимир Тольц: В этой капле – весь Брежнев. Да только кто ее в стране, некогда хваставшей, что она – «самая читающая в мире», разглядит и прочтет? Теперь ее население – не читатели, а сплошные телезрители. И вот три серии «…и лично Леонид Ильич» Леонида Парфенова, ностальгически напоминающие парфеновские же «Намедни: Наша эра», и повтор сериала «Брежнев» с Шакуровым в главной роли увидели и увидят многие. Только что они увидят там нового? Вот вы, например, что там увидели? – спрашиваю я у своей коллеги, телеобозревателя Свободы, зав. кафедрой телевидения и радиовещания факультета журналистики МГУ Анны Качкаевой.
Анна Качкаева: Сразу могу сказать, что ни сериал «Брежнев», который вполне качественный, ни сериал Леонида Парфенова, который очень крепко, и по телевизионному внятно и эстетически точно сделан, ничего нового для меня лично к образу этого персонажа не добавил ни в смысле реальности, ни в смысле его анекдотичного воплощения. В общем потому, что много слышали, читали, видели и жили, что называется, при нем. Единственное, что создают эти сериалы и главным образом сериал Леонида Парфенова, так это ощущение атмосферы того времени, потому что ее теперь через столько времени легче усвоить, проговорить. Сводится она, собственно, вот к чему: элита поплохела к 70-м годам, это уже не волкодавы, это уже жуиры, любящие жизнь, уставшие. Где-то там, конечно, чего-то такое возникало человеконенавистническое, но не у Брежнева. Жить он никому не мешал и в результате жизнь взяла свое, как сказано правильно в это сериале. И жила эта вся элита где-то так отдельно, в каком-то пространстве между кремлевскими кабинетами, кремлевскими палатами, кремлевскими секретарями, кремлевскими больницами, койками, медсестрами, лекарствами, едой. И весь остальной народ, который как-то там прозябал или тихо стабильно попивал и не сильно беспокоился по поводу будущего. Такая тихая стагнация. Поэтому если этот сериал посмотреть с точки зрения исторической полезности, можно сказать, что из него следует вывод: оно не могло не рухнуть.
Владимир Тольц: А как вам телевизионная «Брежневиада»? – спрашиваю я у изучившего архив Брежнева историка Сергея Кудряшова.
Сергей Кудряшов: Мне кажется, я может быть кого-то удивлю, но фильм Парфенова мне не очень нравится. Он мне кажется довольно поверхностным, в нем собрано много информации устного характера от разных людей. Он, думаю, не очень хорошо владеет фактурой, материалом. И конечно, думаю, ему интересно было бы, делая этот фильм, ознакомиться с реальными документами из архива, посмотреть на другого Брежнева. Хотя он увлекательно в своем духе рассказывает, как обычно, сюжет занимательный. Смотреть обывателю интересно, историку не очень. А что касается художественного фильма, то я должен сказать, что Шакуров попал в образ, как ни странно. Мне кажется, он немножко переиграл болезненное состояние Леонида Ильича, он там практически еле ходит и еле дышит, но какие-то человеческие нотки, сочувствие, какую-то доброту внутреннюю ему удалось показать.
Владимир Тольц: Но ведь эпоха Брежнева – это не только «лично Леонид Ильич». Это до какой-то степени и мы все, и наши дети, и нынешнее наше время.
Анна Качкаева: Там есть несколько фраз, которые можно перекидывать и на нынешнюю эпоху тоже. Так же, как вы говорите о рейтинге, который несильно отличает Путина от Брежнева, так же можно сказать, что про это же время можно говорить, что если нет политической жизни, то и нет политического лидера, как сказано в этом сериале. Если было неважно, как Брежнев выглядел в последние несколько лет, и было гораздо важнее, как его покажет телевидение, и здесь тоже очень много похожего.
Владимир Тольц: Ну а если все-таки вернуться в то, далекое уже время. Как вы понимаете его сегодня? – этот вопрос я адресую историку Сергею Кудряшову.
Сергей Кудряшов: Я вынужден констатировать, что, по-видимому, при всех определенных заслугах и личных положительных свойствах Брежнева, это была эпоха постепенной консервации догматических представлений о социализме, об обществе в духе сталинского восприятия и мира, и истории. Эти люди жутко боялись, я имею в виду руководство, лично Брежнева и его окружение, жутко боялись каких-то перемен, других точек зрения. Им был очень близок образ мышления в котором они сами выросли. А они выросли в эпоху Сталина. И им казалось, что в том мире есть ясные, понятные объяснения, как будет развиваться страна, что с ней будет дальше. Поэтому если посмотреть на то, как они обсуждали многие вопросы, как они смотрели на развитие страны, то, к сожалению, видно из всех документов, что брежневское руководство было неспособно что-либо изменить, включая экономическую реструктуризацию, что-то еще. Они просто консервировали состояние отношений в обществе, практически ничего не меня. Поэтому, возможно, и произошел тот взрыв, который мы наблюдали в 80-е годы.
Владимир Тольц: Так рассуждают мои коллеги Сергей Кудряшов и Анна Качкачева о востребованном ныне герое прошедшего времени Леониде Брежневе и его эпохе. Что ж, 100-летие Леонида Ильича – самая подходящая пора задуматься над проблемами, которые они обсуждают.
Налоговая амнистия в России. Кто выиграет?
Ирина Лагунина: В пятницу, 15 декабря, Государственная Дума рассмотрит во втором чтении проект закона о налоговой амнистии в России. Её планируется провести с 1-го марта и до конца 2007 года. Законопроект, представленный ко второму чтению, предполагает, что человек сам определит, сколько доходов он скрыл ранее от налогообложения, и через любой банк переведет на специальный счет в Министерстве финансов 13% этой суммы. Полученная в банке квитанция о денежном переводе и станет документом, подтверждающим легализацию прежних доходов – в пределах той суммы, с которой был уплачен 13%-ый подоходный налог.
Такая схема напоминает налоговые амнистии, проведенные в ряде стран мира. Однако наиболее успешными оказывались лишь те, которые сопровождались более глубокими структурными реформами в экономике. Об этом – в материале Сергея Сенинского...
Сергей Сенинский: Налоговые амнистии уже случались в новейшей истории России. Первая из таковых была объявлена указом Бориса Ельцина в октябре 1993 года. Тогда и гражданам, и предприятиям было предложено в течение одного месяца уплатить ранее неуплаченные налоги. Если успеют – никаких штрафных санкций. Если не успеют, то, мол, потом заплатят эти же налоги втройне. Поступления оказались минимальными...
Следующую попытку российские власти предприняли в 1996-1997 годах. Бизнесу предложили рассрочку погашения налоговой задолженности прошлых лет – при условии, что текущие платежи будут производиться вовремя. Итоги и этой амнистии тоже вряд ли кто сегодня помнит...
Впрочем, итоги подавляющего большинства налоговых амнистий, проведенных, скажем, в последние 30-40 лет в самых разных странах мира – от Соединенных Штатов, Франции, Бельгии и Италии до Аргентины, Индии и Колумбии) - сегодня мало кто помнит, кроме специалистов. Но были среди них и удачные, а потому запомнившиеся...
В Испании, например, налоговая амнистия, по своим целям и обстоятельствам весьма напоминающая ту, которая теперь планируется в России, была проведена в начале 80-ых годов прошлого века. Финансист Фермин Авила руководил тогда одним из филиалов испанского Сберегательного банка:
Фермин Авила: В Испании «амнистированным» даже не пришлось платить налоги с укрытых в свое время денег. Всем желающим было предложено вложить деньги в специальный государственный фонд - под небольшой процент и сроком на пять лет. В это время вашими деньгами распоряжалось государство, но по прошествии пяти лет вы могли получить свои деньги назад – с процентами - и распоряжаться ими, как угодно. В этом и заключалась налоговая амнистия.
Сергей Сенинский: Сколь эффективной она оказалась?
Фермин Авила: Это был прекрасный способ вытащить деньги на свет Божий и заставить их «работать» на государство и в экономике. На мой взгляд, налоговая амнистия - неплохое средство решения проблем стран, переживших переходный период. Той же России, к примеру.
Но такая акция может быть только разовой! Ведь если проводить такие амнистии каждые десять лет, мы вообще перестанем платить налоги... Амнистия – это чрезвычайная мера и применима она только в особых условиях. В Испании она совпала с началом периода политической и экономической стабильности, поэтому люди не побоялись амнистировать крупные суммы. Одновременно прекратился вывоз денег за границу. Ведь тогда, помнится, наличные вывозили буквально чемоданами - особенно, в соседнюю Андорру...
Сергей Сенинский: Но все-таки в мире немало стран, где налоговые амнистии проводились и проводятся гораздо чаще, чем даже один раз в 10 лет. Это – не только Индия или Аргентина, но – и Соединенные Штаты.
В Индии до сих пор вспоминают налоговую амнистию 1997 года. Она длилась шесть месяцев и принесла казне 2,5 миллиарда долларов – втрое больше, чем все проведенные ранее в стране налоговые амнистии, вместе взятые. Одна из причин успеха – гражданам предлагалось заплатить подоходный налог с ранее скрытых доходов, как теперь планируется и в России, по действующим ставкам, а не тем, которые существовали во время получения этих доходов. Тогда они были в 3-4 раза выше... Ну и, конечно, амнистия сопровождалась массированной рекламной кампанией во всех средствах информации, а также неоднократными напоминаниями министров о том, что такая амнистия проводится последний раз...
В США налоговые амнистии проводятся на уровне отдельных штатов. Не всех, но большинства. С 1982-го года здесь было проведено – в общей сложности – более 80-ти налоговых амнистий. Каждая из них продолжалась от месяца-полутора до полугода. Там никаких особых льгот налоговые власти не предлагали, нет. Они просто заявляли: если в указанные сроки граждане сами заявят о ранее неуплаченных ими налогах, то штрафные санкции могут быть минимальными или вообще отменены. Но сами налоги – будьте добры, заплатите! А вот если неуплата выяснится позже, ... не говорите тогда, что мы вас не предупреждали!.. В зависимости от условий и охвата налогоплательщиков такие амнистии приносили казне американских штатов от 10-ти до 600-сот миллионов долларов каждая.
В Италии налоговые амнистии в том или ином виде еще недавно, на рубеже 21 века, проводились столь часто, что Организация экономического сотрудничества и развития, объединяющая 30 наиболее развитых стран мира, в прошлом году настоятельно рекомендовала властям Италии отказаться от этой практики, дабы не подорвать саму систему налогообложения.
Тем не менее, одну из налоговых амнистий последних лет в Италии считают довольно удачной. Её объявили в сентябре 2001-го года специальным правительственным декретом, а в декабре 2002-го продлили еще на один год. Наш автор в Милане Юрий Мальцев рассказывает:
Юрий Мальцев: Суть этих правительственных декретов заключалась в следующем: частные лица и некоммерческие организации могли легализовать свои «незаконно переправленные» ранее за границу капиталы - либо просто объявить о них, оставив за границей и выплатив полагающиеся налоги, либо перевести сам капитал в Италию, заплатив лишь 2,5% от объявленной суммы или приобретя государственные облигации на 12% этой суммы.
В результате в Италию было возвращено из-за границы 73 миллиарда евро. Но эффект этой акции оказался недолговременным. Через год-полтора отток капиталов из страны вновь увеличился...
Сергей Сенинский: Большая часть средств, на что и надеялись итальянские власти, вернулась тогда из соседней Швейцарии, в банках которой вклады граждан стран Европейского союза составляют почти 70% всех вкладов, открытых здесь иностранцами. И потому налоговые амнистии, проводимые в странах Европейского союза, почти всегда подразумевают стремление властей вернуть хотя бы часть накоплений, которые граждане этих стран хранят в банках Швейцарии...
Как одну из наиболее удачных налоговых амнистий в Европе специалисты часто называют проведенную еще в 1988 году в Ирландии. Она продолжалась 10 месяцев - как планируется теперь и в России. В Ирландии налоговая амнистия вообще проводилась впервые. Во-вторых, она сопровождалась значительным расширением штата аудиторов и количества налоговых проверок. В-третьих, было объявлено, что сразу по окончании амнистии в стране начнется масштабная налоговая реформа – штрафы будут резко повышены, а полномочия налоговых органов – расширены.
И результаты амнистии превзошли все ожидания. Начиная её, правительство Ирландии надеялось получить примерно 50 миллионов долларов. Реальные сборы превысили 750 миллионов...
В Германии налоговую амнистию, почти полную, провели совсем недавно – в 2004-ом и в начале 2005 года, она продолжалась 15 месяцев. Говорит владелец адвокатской конторы, специализирующейся на вопросах налогообложения, в городе Хамм, Северный Рейн - Вестфалия, Инго Миноччио:
Инго Миноччио: На специальном бланке заявитель должен был показать свои ранее не представленные налоговому ведомству доходы, после чего определялся процент налогообложения - в зависимости от вида неуплаченного налога. Скажем, для подоходного или налога на прибыль компаний за основу расчетов брали 60% от заявленной в рамках амнистии суммы. Для налогов на лицензируемую деятельность – 10% суммы; налогов на наследство или дарение – 20%...
В целом всем было предложено расплатиться с государством на гораздо более выгодных условиях, чем при "нормальной" уплате налогов с тех же сумм. То есть тот, кто ранее скрывал свои доходы от налогов, мог заплатить теперь меньше, чем тот, кто все заявлял вовремя и платил честно. К тому же заявителям не начисляли пени за просроченные платежи. То есть в целом амнистия для многих налогоплательщиков оказалась весьма выгодным делом. Это, разумеется, вызвало явное недовольство налогового ведомства и налоговой полиции.
Но сама идея, на мой взгляд, была вполне удачной. Ведь бюджету лучше получить что-то, чем ничего...
Сергей Сенинский: Главной проблемой налоговой амнистии в Германии, полагает Инго Миноччио, стала слабая её реклама в стране. Многие люди, по его словам, так и не узнали о предоставленной им государством возможности. Тем не менее, каковы итоги амнистии?
Инго Миноччио: Государство планировало и хотело бы получить 5 миллиардов евро в виде дополнительных налогов, но в итоге их было собрано лишь примерно на 1,5 миллиарда...
Сергей Сенинский: В Казахстане пять лет назад амнистию провели иначе. Во-первых, она называлась не «налоговой», а «амнистией капиталов». В течение 30 дней все желающие могли полностью легализовать ранее полученные и скрываемые ими доходы, но не уплатив с них налоги, а переведя сами эти доходы на счета в 19-ти уполномоченных коммерческих банках страны. Никаких налогов с этих сумм не взималось. Более того, в ходе «амнистии капиталов» в 2001 году власти Казахстана решились еще на одну радикальную меру. Наш корреспондент в Алма-Ате Сергей Козлов рассказывает:
Сергей Козлов: В июле 2001-го года были уничтожены все налоговые декларации физических лиц за период с 1995-го года, все приложения к ним, а также журналы по их регистрации. Таким образом, с 1-го января 2002 года все граждане Казахстана фактически строили налоговые отношения со своим государством «с чистого листа». При этом налоговым органам страны было категорически запрещено выяснять у граждан происхождение той или иной собственности или накоплений.
В какой мере оправдались ожидания властей? Всего на специальные счета, открытые в ходе амнистии в казахстанских банках, за 30 дней кампании поступило более 480 миллионов долларов. Национальный банк Казахстана перед началом акции прогнозировал, что предполагаемые поступления могут составить от 300 до 500 миллионов долларов...
Сергей Сенинский: В пятницу, 15 декабря, Государственная Дума рассмотрит во втором чтении проект закона о налоговой амнистии в России. Её планируется провести с 1-го марта и до конца 2007 года...
Как изучается русский язык и литература за рубежом?
Ирина Лагунина: На днях ректор МГУ имени Ломоносова Виктор Садовничий заявил, что через 10 лет русский останется в мире позади французского, хинди и арабского. Пока русский язык занимает четвертое место по распространенности после английского, китайского и испанского. Как изучается русский язык и литература за рубежом? Я передаю микрофон Олегу Панфилову.
Олег Панфилов: Российские власти утверждают, что к 2007 году будут предприняты меры по укреплению русского языка, однако речь идет, прежде всего, о постсоветском пространстве, где еще остается влияние России как геополитической державы. Что же касается русского языка в других странах мира, то он остается экзотическим, поддерживаемым только носителями и небольшим количеством энтузиастов.
С одним из таких энтузиастов я познакомился несколько дней назад в Барселоне. Риккардо Сен Висенте – профессор Барселонского университета, переводчик и литературный критик. Супруга президента Путина Людмила Путина является что-то вроде куратора программы, которая должна поддерживать русский язык во всем мире. Насколько российские власти в лице посольства России в Испании пытаются русский язык пропагандировать, но не только в форме обучения русскому языку, но и в пропаганде русской культуры?
Риккардо Сен Висенте: Посольство находится в Мадриде, но в Барселоне, по крайней мере, по моим сведениям российское консульство не предпринимает никаких мер. В Мадриде, как и в Барселоне существует такая ассоциация как Пушкинский дом. Это получастные центры, в которых преподается русский язык. Можно сказать, что до меня не дошли никакие данные о деятельности дипломатических служб в консульстве, в других учреждениях, никакой деятельности, связанной с распространением русской культуры, распространением русского языка.
Олег Панфилов: Профессор Риккардо Сен Висенте родился в России в семье испанских эмигрантов и является частью той группы испанцев, которая прожила какое-то время в России, вернулась в Испанию. Скажите, насколько среди тех людей, которые прожили в Советском Союзе, учились на русском языке, общались на русском языке, насколько широко их общение между собой? Они способствуют каким-то образом распространению русского языка?
Риккардо Сен Висенте: Некоторые из поколения моих родителей преподавали русский язык и даже занимали места в испанском университете. Но некоторые необязательно в сфере распространения русского языка. Например, моя коллега в барселонском университете, тоже дочка испанца, учителя моих родителей, который поехал в Россию по окончании гражданской войны. Они жили 20 лет в Мадриде. Есть другая преподавательница, которая родилась в России и до сих пор преподает русский язык в мадридском университете. Это очень мало. В Бильбао, в Барселоне были другие преподаватели русского языка, как Дора Сусимани, которая долго преподавала русский язык при университете. С другой стороны, я хочу сказать, может быть это не тема нашего разговора, что присутствие испанского языка и вообще иберийских языков, у нас постоянные контакты с кафедрами испанского языка в России, несравним интерес и те средства, которые Россия предоставляет к распространению и изучению испанского языка, испанской филологии вообще и испанских языков. Это несравнимо с тем, что происходит в Испании, эта пропорция на уровне одна на тысячу, на тысячу испанистов есть один русист в Испании.
Олег Панфилов: Я когда просматривал вашу биографию и читал ваши интервью в русском интернете, понял, что вы человек, который очень тщательно изучали и очень много переводили в основном классику русской литературы 19 и 20 века. Остается ли интерес к русской классической литературе в Испании, есть ли у вас работа сейчас как у переводчика?
Риккардо Сен Висенте: Одна из моих деятельностей - это передавать то количество переводов, которые мне предлагают. Сейчас снова возобновилась, по крайней мере, в книжных магазинах каждый месяц две-три книжки новых авторов или классиков. Недавно издалась проза Пушкина, Толстой переиздается и переводится, Достоевский, классики вообще, Лесков, даже не такие знаменитые писатели, Грибоедов. В Испании недавно издали перевод «Евгения Онегина». И современная литература благодаря работе русистов, как агентов литературных, которые распространяют русскую современную литературу, она постепенно появляется в испанских издательствах. Например, недавно издалась книга Шантолинского, поэта и писателя, который, работая в архивах, создал такую трилогию, которая не издана в России, а частично издана во Франции и полностью будет издаваться третий том повествований о судьбах русских писателей во время советского периода. Сейчас есть интерес. Переводчику русского языка сложно жить только этим, немного издается. Но больше, чем пять лет тому назад. Я надеюсь, что это будет развиваться. Одна из моих работ не только преподавать русскую литературу, как я говорю, «мертвых писателей», но тоже пропагандировать, открывать, сообщать издательствам о появлении новых писателей, которых я читаю особенно по интернету.
Олег Панфилов: Современная русская литература достаточно разнообразная, от огромного количества детективов до появления новых оригинальных писателей, за которыми следит по-прежнему русская интеллигенция. Как вы ориентируетесь в этом огромном массиве современной русской литературы и как вы узнаете о новых талантливых людях?
Риккардо Сен Висенте: Через интернет. Хотя у меня тоже есть знакомые не только в университетах, разные контакты с русскими писателями, издателями журналов «Звезда», «Новый мир» и так далее. Самый прямой источник информации – это интернет. Собственно «Журнальный зал» - есть такой невероятно большой «Журнальный зал», где представлены почти все русские журналы. И иметь под контролем все, что появляется в русских журналах - это уже не дело одного человека, надо создать команду. Есть другие альтернативы, есть интернетовская литература, я имею в виду «Вавилон» и другие страницы. Каждый день я смотрю, что появилось в «Новом мире», в «Дружбе народов», в «Октябре», в «Континенте», в «Урале», в самых разных журналах. Мне кажется, по крайней мере, там представлено самое серьезное из того, что публикуется в России.
Олег Панфилов: Влияет ли российская внешняя политика, внутренняя политика, я знаю, что вы следите за тем, что происходит в России, на интерес к русской культуре и к русской литературе? Есть какая-то взаимосвязь среди испанцев?
Риккардо Сен Висенте: Обобщая, есть две публики. Общая публика, которая вообще не читает ни русские, никакие книги, у них создалось плачевное представление о России. Я хочу им доказать, что Россия это не только то, что происходит в Аргуне или в Грозном или на границе с Грузией, что происходит в Москве с грузинами, с армянами или то, что происходит с туристами среди белого дня в Ленинграде. Это одна публика и у них создалось настороженное впечатление, что это страна дикарей, вымогателей. Хотя очень красивая, интересная, но опасная страна. А другая публика, которая имеет контакт с русской культурой, с литературой, как видите, проявляет большой интерес к этой литературе. Потому что русский писатель - это человек, который выражает высоко свой духовный мир, что нечасто бывает у нас, в нашей литературе. И это, мне кажется, составляет очень большой интерес от классики до сегодняшнего дня, от Толстого до писателя Сайдуллаева, последний писатель, которого я читал, ленинградский бизнесмен, выходец из Чечни. Он хочет объяснить российской общественности, что чеченец или банту или индеец из Америки – это люди, если не с душой, то, по крайней мере, с душевными проявлениями. Конечно, есть вся градация. Часто я встречаюсь с людьми, которые говорят: видишь, что происходит с Россией? А другие, которые говорят: вот появилась новая книга Петрушевской. Сейчас очень много женщин издаются в Испании. Так что есть две публики, два впечатления разных.
Творческое наследие Роберта Олтмана.
Ирина Лагунина: 33 художественных фильма. Самый широкий диапазон жанров - от смешной комедии «МЭШ» об американском госпитале во время войны в Корее до глубокой и серьёзной трагедии «Винсент и Тео» о жизни Винсента Ван Гога. О сорокалетней карьере в Голливуде и творческом наследии Роберта Олтмана – моя коллега Марина Ефимова.
Марина Ефимова: Роберт Олтман умер в возрасте 81 года, создав за свою карьеру 33 художественных фильма. 10-12 из них, по глубокому моему убеждению, войдут в золотой фонд мирового кино. Среди этих фильмов «Нэшвил» - трагикомедия на тему ежегодного фестиваля музыки кантри в Америке, «Мэш» - фарс из будней военно-полевого госпиталя во время корейской войны, «Винсент и Тео» - нестандартная биография художника Ван Гога, «Игрок» - сатира на мир кино с явными признаками влюбленности режиссера в этот мир, «Pret-a-porter» - сатира на мир высокой моды, с явными признаками восхищения этим миром, «Короткий монтаж» - мозаичное панно из жизни страшного города Лос-Анджелеса, и «Госфорд-парк» - восхитительная пародия на восхитительный британский детектив. Беда в том, что многие его фильмы неизвестны даже кинолюбителям. Сам Олтман шутил: «Я – культовый режиссер. Культ – это группа, в которой слишком мало людей, чтобы стать меньшинством». Что касается широкой публики, то два фильма Олтмана имели у нее успех. Правда, у публики разных поколений, потому что эти фильмы вышли с разницей в 22 года: «Мэш» - в 70-м году и «Игрок» - в 92-м. Рассказывает профессор Иллинойского университета, киновед Роберт Селф.
Роберт Селф: 70-е годы в кино было годами своего рода культурной революции. Голливуд, потерявший в 60-х годах всю свою популярность, отпустил вожжи. Начались смелые эксперименты, появились ярчайшие режиссеры - Скорсезе, Коппола, Богданович, Казаветис, Мазурский, Ди Пальма и Роберт Олтман. Эксперимент Олтмана имел, я думаю, самые далеко идущие последствия. Потому что он изменил форму киноповествования. Олтман, вместо логического построения истории, давал импрессионистский набор сцен. И так создавал не очень ясный, но очень волнующий сегмент беспорядочной, бьющей ключом жизни. Голливудский ренессанс продолжался всего одно десятилетие. В 75-м грянул Спилберг с фильмом «Челюсти», и начал эру блокбастеров. И все серьезные художественные эксперименты, включая олтмановские, не нашли себе в ней место. В результате, Олтман стал, по сути, художником в изгнании.
Марина Ефимова: Эксперименты Олтмана начались со скандала. Он, вообще, был ужасным скандалистом. Про него говорили: «Олтман сжег больше мостов, чем люфтваффе». Вот рассказ самого Олтмана о первом скандале. Его записал киновед Джон Тибетс.
Диктор: «В 1967 году я сделал на студии «Warner Brothers» мой первый фильм «Countdown» - научно-фантастический детектив. Когда фильм был почти готов, мне позвонили вечером из студии, и предупредили, чтобы я завтра не приходил, вахтер меня не пропустит - Джек Уорнер в ярости. Он просмотрел фильм и сказал: «У этого идиота все актеры говорят одновременно».
Марина Ефимова: Именно этот скандал был первым опытом того, что потом стало знаменитой олтмановской полифонией. Первый удачный опыт был в фильме «Военно-полевой госпиталь». Там два персонажа – полковник Блейк и его адъютант Рейдер. Рассказывает актер, игравший Рейдара.
Актер: Олтман попросил Роджера Боэна, игравшего полковника, составить список всех приказаний адъютанту в наших совместных сценах, а меня попросил выучить этот список, и в сценах с полковником, как бы предвидя все его приказания, повторять их на волосок раньше самого полковника.
Марина Ефимова: Так получилась трогательно-комическая пара - адъютант и полковник, которые всегда говорят одновременно и прекрасно понимают друг друга. Однако, этот вызов зрителю, звуковая полифония, был лишь одной из многих странностей режиссера Олтмана.
Роберт Селф: Когда Олтман начинал, в американском кино был неукоснительно принят традиционный подход к выстраиванию сюжетной линии: введение, кульминация, окончание. Олтману претила эта примитивная логика. Он видел задачу режиссера не в том, чтобы рассказать одну рационально выстроенную историю, а в том, чтобы, по его выражению, «рисовать всю картину целиком».
Марина Ефимова: Первый триумф его концепции или, скорее, интуиции - фильм 1975 года «Нэшвил», о фестивале музыки кантри в городе Нэшвиле. В фильме проходят, пересекаясь или не пересякаясь, 27 сюжетных линий. Ведущие роли в нем исполняет 40 актеров, потому что в нем 40 ведущих персонажей, если не считать 41-го персонажа – музыки. В одном из интервью об этом фильме Олтман приоткрывает секреты своей творческой кухни.
Роберт Олтман: Я ничего не знал о музыке кантри. Поэтому я позвал на фестиваль в Нешвил сценаристку Джоан Тьюксбери, и попросил вести дневник. Начался ее визит с того, что она три часа простояла в автомобильной пробке. Мы фильм так и начали.
Марина Ефимова: Фильм, не очень замеченный публикой, был на ура принят знатоками. Это была первая киномозаика, стиль, который переняли потом многие кинорежиссеры. В связи с этим, вот, что рассказала сценаристка Джоан Тьюксбери.
Джоан Тьюксбери: Оригинальная идея фильма принадлежала Дэвиду Тепперу. Наш сценарий он вернул с возмущенной запиской: «Разве это сценарий? Ни сюжета, ни истории. Одни обрывки». И отказался с нами работать. Но когда фильм вышел, Дэвид прислал мне и Бобу телеграмму, в которой извинился перед нами.
Марина Ефимова: Уже в «Нэшвиле» ясно виден поразительный талант Олтмана создавать из отрывочных сцен яркие характеры и драматические судьбы. Одна из самых трогательных и почти бессловесных – нетерпеливая влюбленность барда в замужнюю женщину. Бард, в конце фильма, увлекается другой, женщина возвращается к семье, но в песне, созданной легкомысленным поклонником, остаются тепло и боль любви. Критик Дэвид Ансон назвал Олтмана «интуитивным трансценденталистом». «В его фильмах, - пишет он, - невозможно отделить идею от формы. Олтман не раз говорил, что в любой истории его больше интересует не главная линия, а маргинальные детали и персонажи, создающие атмосферу и дух истории. Однако он прекрасно знал секрет баланса материала и баланса эмоций». Вот любопытный рассказ известного голливудсткого деятеля Занука - продюсера фильма «Военно-полевой госпиталь» - о том, как Олтман включил в этот фильм, полный черного юмора, сцены операций с кровью и со смертью.
Ричард Занук: Я боялся, что эти сцены абсолютно загубят фильм, потому что сделают его из смешного мрачным, и люди не смогут смеяться. И, теоретически, я был прав. Но Боб Олтман нашел такие точные пропорции и верный тон, что эти сцены перевели фильм в другое качество. Из фарса - в трагикомедию. Эти сцены придали фильму вес, с ними стало понятно, что герои валяют дурака, чтобы выжить. Словом, Боб был совершенно прав. Он нашел нужный баланс».
Марина Ефимова: Другой пример – совершенно не похожий на «Мэш» фильм о Ван Гоге. В 1990 году Олтману заказали фильм-биографию художника. Естественно, из его фильма нормальной биографии не вышло, но вышло многое другое. Например, история противоборства человека с богом. Там есть сцена, потребовавшая от Олтмана и его операторов почти вангоговского уровня таланта. Ван Гог выходит рисовать в солнечное и ветреное поле подсолнухов, которое в фильме снято абсолютно волшебно. И когда Ван Гог (его играет Тим Рот), начинает остервенело рвать начатую картину, мы вдруг с трепетом понимаем всю нестерпимость боли гениального художника, ощутившего свое бессилие в состязании с творением Господа. И в свете этой высокой трагедии дерзаний нищего художника, кажется особенно недостойным то, во что нынче вылилось отношение к его живописи – миллионные аукционы его картин. С них и начинается фильм. Однако, с фильмом «Винсент и Тео» мы уже забрались в счастливое будущее Роберта Олтмана – в 90-е годы. А оставили мы его на рубеже 80-х годов, в момент, когда иссяк голливудский ренессанс.
Роберт Селф: Олтман вылетел из главного направления американского кино. В 80-х он работал, где придется - вел курсы в университетах, делал интерьерные кинодрамы, попытал счастье в Париже. Фильм 90-го года «Винсент и Тео» вдруг напомнил Америке, что у нее есть собственный мастер авторского режиссерского кино. Реакция критиков была в таком духе: «Ой, как же мы его забыли! Где же он пропадал?». Но настоящее возрождение Олтмана началось фильмом 92 года «Игрок» - красочной сатирой на американский кинобизнес. Причем в фильме, в эпизодических ролях, играя самих себя, участвовали все звезды этого самого бизнеса. Успех фильма был огромным.
Марина Ефимова: Олтман снял, до своей смерти в этом году, еще, по крайней мере, 4 шедевра – «Ирок», «Короткий монтаж», «Высокая мода» и «Госфорт-парк». В 1990 году Олтману было уже 65 лет. Откуда у него нашлось столько энергии, и какой новый ветер подул в воздухе? Голливуд ли пришел к новому кризису со своими блокбастерами, публика ли набила на них оскомину? Что изменилось? Только не Олтман. Он работал абсолютно по-прежнему. Сценарий - лишь в наметках, а актерам - лишь намеки на то, чего от них ждут. А дальше – импровизируй. На то ты и актер. Читаем у критика Ансона.
Диктор: «Олтман вел себя на съемках, как хозяин большой вечеринки. Веером рассыпал предложения, и потом давал камере шанс поймать лучший результат. Однажды его спросили, почему он дает актерам так мало указаний. И он сказал: «Я хочу увидеть что-то, чего я еще не видел. Какие же указания я могу им дать?». Ради такой творческой свободы, сильные актеры готовы были бросить все, чтобы поработать с Олтманом за любые деньги. И, видит бог, в его фильмах они прыгали выше головы.
Марина Ефимова: В «Игроке» в крошечных эпизодах, снялись Шер, Берт Рейнолдс, Энди Мак Дауэл, Элиот Гулд и десяток других звезд. А в его предпоследнем фильме - «Госфорд-парк» - была занята буквально вся элита британского кинематографа. Вот трогательное признание знаменитой комической американской актрисы Вупи Голдберг.
Вупи Голдберг: Я попросила Боба о встрече и стала клянчить: «Ну, пожалуйста, пожалуйста, дайте мне роль в «Игроке»!». Я прочла сценарий и знала, какую роль я хочу. И он щедро отдал ее мне.
Марина Ефимова: Работа с Олтманом была под силу только очень хорошим актерам, которые способны постоянно импровизировать и готовы поминутно менять или корректировать свой образ, чтобы он вписался в постоянно меняющийся фильм. Таких актеров Олтман и выбирал. И они готовы были работать с ним снова и снова. Вот какой образ этой совместной работы придумал сам Олтман.
Роберт Олтман: Это как если бы мы компанией пошли на пляж и решили: «Давайте построим замок из песка. Ты будешь делать стены, ты – крышу, ты – окна». И вот мы построили замок, и, кончив, сидим на солнышке, радуемся, пьем пиво, и тут набегает волна. Раз - и ничего нет. И все расходятся по домам. И кто-нибудь говорит: «Ну что, придем в субботу делать новый замок?». И один говорит неуверенно: «О'кей, только я не хочу больше делать окна. Буду делать стены или башню». И все начинается заново.
Марина Ефимова: В молодости Роберт Олтман был внешне похож на молодого актера Калягина в фильме «Здрасьте, я ваша тетя». Только, правда, на очень высокого Калягина. Лукавство – одна из самых явный его черт. Кто-то писал, что улыбка Олтмана похожа на улыбку Чеширского кота из «Алисы в стране чудес» - если он уйдет, улыбка останется висеть в воздухе. И лукавство играет огромную роль в его фильмах-сатирах. Оно не позволяет им быть двухмерными, в них всегда есть второй, и третий, и четвертый пласт. Вот, что говорит о своих сатирах сам Олтман в одном из последних интервью.
Роберт Олтман: Вы не можете создать сатирический фильм, если не пишете сатиру и на самого себя тоже. В фильме «Игрок» я подсмеивался над сценаристами со знанием дела. Потому что сам делал то же самое, когда навязывал в студии сценарий своего фильма «Короткий монтаж». Так что я и сам игрок. Я не победитель, но я игрок.
Марина Ефимова: Роберт Олтман принадлежал к поколению американцев, которое журналист Том Брокау назвал «лучшее поколение». Он родился в 1925 году, пережил Великую депрессию, в 19 лет попал на фронт и прошел последние два года Второй мировой войны пилотом бомбардировщика Б-24. В 1996 году ему сделали пересадку сердца, которую он скрыл, чтобы не потерять работу. После этого он снял еще 6 фильмов, и получил «Оскара» за достижения в искусстве. Он оставил после себя дюжину киношедевров, полдюжины детей, 12 внуков и 5 правнуков.
