Программу ведет Дмитрий Казнин. Принимают участие художник Михаил Гавричков, пиар-директор издательства "Вита Нова" Наталья Дельгядо и корреспондент Радио Свобода в Санкт-Петербурге Татьяна Вольтская.
Дмитрий Казнин: Петербург готовится к Рождеству. В декабре уже прошло много благотворительных рождественских спектаклей и выставок, они продолжатся и в начале Нового Года.
Татьяна Вольтская: В Петербурге рождественская атмосфера больше всего чувствуется на площади Искусств. Там расположились по кругу 50 стилизованных деревянных избушек, где можно и поесть, и купить что-нибудь новогоднее. Около здания гимназии при Русском музее - аттракционы для малышей, возле Малого оперного театра - сцена, где каждый день идут спектакли и развлекательные программы, ведущими на которых выступают рождественский Дед Мазай и семь зайцев. Под руководством главного Митька Дмитрия Шагина работает импровизированная художественная мастерская, где каждый день известные петербуржцы - чиновники, актеры, звезды шоу-бизнеса - рисуют по букве, создавая рождественскую азбуку. Букву Ё - вернее, картину - ежика под елкой - рисовала Валентина Матвиенко, учениками Дмитрия Шагина уже становились дирижер Юрий Темирканов, артистка Алиса Фрейндлих и многие другие. Говорит Дмитрий Шагин…
Дмитрий Шагин: К 13-му числу должна быть готова полностью выставка, которая сначала развернется вокруг памятника Пушкина на площади Искусств, а после этого в гостинице "Европейская" будет аукцион, где, я надеюсь, все будет продано и все деньги (подчеркиваю - весь сбор) пойдет детям больным, это больница Турнера и больница Рауфаса.
Татьяна Вольтская: Почему вы выбрали именно эти больницы?
Дмитрий Шагин: Выбирал на самом деле больницы не я, а устроители ярмарки. Правильно, все-таки Новый Год и Рождество - это детские такие праздники, надо, конечно, детям, тем более больным, помочь.
Татьяна Вольтсая: Большую рождественскую программу развернул музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме - в одном зале выставка, ее посетители становятся гостями муми-троллей, в другом идут спектакли. Говорит сотрудница музея Светлана Прасолова...
Светлана Прасолова: Это традиция Музея Ахматовой в Фонтанном доме - каждый год, как наступает рождественское, новогоднее время, открывать выставку, посвященную детям, их работам, тематику мы выбираем - литературных персонажей. В этом году к нам обратились с предложениями о сотрудничестве Генеральное консульство Финляндии, Институт Финляндии в Петербурге. И тему сотрудничества, конечно, мы сразу нашли в мумми-троллях, которые когда-то жили вместе с людьми за печкой, вместе с домовыми. Но когда мы завели в своих домах паровое отопление, им пришлось уйти и строить свои домики. Мы пригласили построить их свои домики здесь.
Татьяна Вольтская: Дети заходят внутрь, рассматривают утварь, сделанную руками их ровесников из художественных школ и студий. Рождество и вправду невозможно без сказочных существ, порожденных фантазией Льюиса Кэррола, Туве Янсон, Гофмана.
Дмитрий Казнин: Сегодня у нас в студии Михаил Гавричков, художник, иллюстратор Гофмана, и Наталья Дельгядо, пиар-директор издательства "Вита Нова". Мы поговорим, собственно, о сказках Гофмана, о рождественских традициях и о многом другом.
Давайте начнем сразу же с иллюстраций к сказкам, произведениям, которые все читали так или иначе, все знают, по крайней мере, слышали о Щелкунчике. Почему вы взялись именно за этот материал?
Михаил Гавричков: Для начала я скажу о том, что уходящий год является юбилейным для Гофмана. Ему исполнилось бы 230 лет. А почему я взялся за Гофмана? Потому что с детства был влюблен в его произведения, начиная с раннего детства, когда впервые мне прочли вслух родители сказку "Щелкунчик" и всегда мечтал о том, чтобы проиллюстрировать. То есть первые такие сознательные иллюстрации я сделал где-то в возрасте 13 лет. Поскольку я воспитывался в семье художников (мой отец - известный петербургский график Алексей Алексеевич Гавричков), я был окружен книгами, по большей части, книги были с немецкой графикой, графикой времен Ренессанса, это Кранах, Дюрер, ну, и более поздние художники. Оставаясь один в полутемной квартире, когда отец преподавал, мама работала, я часто открывал эти книги и рассматривал наиболее свои любимые иллюстрации, что дало, очевидно, какую-то у меня в голове подвижку и любовь к немецкой графике и немецкой литературе. Он очень органичен для меня, Гофман стал.
Дмитрий Казнин: Не было страшно от его сказок? Насколько я знаю, очень многие дети ощущают некий трепет, когда читают его произведения?
Михаил Гавричков: Естественно, жутковатость есть. Но дело в том, что без этого творчество Гофмана немыслимо, без жутковатости, поскольку человек этот являлся советником суда, то есть он разбирался в разнообразных преступлениях, даже выносил приговоры. Поэтому ему была очень интересна и темная сторона человеческого существа. И вот эта потусторонность присутствует в "Щелкунчике" рождественском, то есть для меня это не было никогда какой-то светлой сказочкой, она такая была, история, весьма страшная и особенно достаточно непонятный, смазанный конец, когда приезжает молодой господин Дроссельмейер в сюртуке, в парике и со шпагой и забирает в карете Мари. Куда он ее забирает и как они будут жить, не понятно. Но на самом деле прототипы для сказки были реальны. Это Мари и Фриц, только на Штальбаум, как у Гофмана, а Хитциг, это дети друга Гофмана, который часто бывал в гостях у Хитцига и приносил детям... он сам очень любил мастерить, приносил макеты замков, каких-то механических человечков, которых сам делал. И сам Гофман себя изобразил в произведении, как Дроссельмейера. И вот эта концовка "Щелкунчика" предвещает не очень хороший, к сожалению, драматический достаточно момент, потому как Мари так и не дожила до своего совершеннолетия. В сказке она в момент совершеннолетия уезжает с молодым Дроссельмейером. Она умерла. И, кстати, умерла она в год смерти самого Гофмана, в 1822 году. А что касается Фрица Хитцига, у него судьба сложилась гораздо более удачно, поскольку он достаточно такой брутальный, агрессивный в сказке, такой военачальник над солдатиками, а на самом деле он стал художником известным, берлинским архитектором и президентом Академии художеств.
Дмитрий Казнин: Такую зловещую немного обстановку мы создали в студии. Попытаюсь ее развеять. Наталья, издания Гофмана пользуются популярностью? То есть покупают их именно детям или все-таки это больше пользуется успехом у взрослых?
Наталья Дельгядо: Для меня всегда было загадкой, почему Гофман считается детским писателем. Конечно, покупают детям, конечно, покупают и взрослым, но для детей существуют еще и переложения достаточно упрощенные, потому что сказки Гофмана назвать волшебными сказками очень сложно. В классической волшебной сказке происходит борьба добра со злом, побеждает добро, и все разрешается более или менее благополучно. А у Гофмана, действительно, эти страшилки, Песочный человек, которого я безумно боялась в детстве, эти загадочные окончания, когда не понятно, что будет происходить после окончания сказки, делают эти сказки, на мой взгляд, не очень романтическими, хотя Гофман относится к романтизму, может быть, фантасмагорическими, гротескными, мистическими. Но мне кажется, что вот этого писателя можно считать и детским, просто не в классическом понимании детским, поэтому, конечно, сказки пользуются популярностью и у детей, и у взрослых, просто каждый находит там немножко разные вещи.
Дмитрий Казнин: Как вы думаете, вот эта мистика, фантасмагория - это в традициях российских новогодних, рождественских или все-таки тут есть некий диссонанс и это больше европейские какие-то вещи?
Михаил Гавричков: Я думаю, что не столько в российских, сколько в петербургских традициях, потому как Петербург - город не совсем русский, очень много немецких корней в Петербурге. Я думаю, что, конечно, Гофман во многом повлиял на литературу российскую XIX века, взять того же Гоголя. Немецкий романтизм очень был популярен. Ну и естественно, "Мир искусств", где просто не то что цитаты из Гофмана, очень много литераторов и художников очень много в "Мире искусств", которые иллюстрировали Гофмана.
Дмитрий Казнин: Как вы относитесь к иллюстрациям, которые сделал Михаил Шемякин?
Михаил Гавричков: Вы знаете, я бы воздержался от комментариев. Но если говорить о Михаиле Шемякине, поскольку я младше Михаила Шемякина и в юные годы это был для меня некий запретный плод, поскольку человек эмигрировал, и я хотел побольше узнать об этом человеке. И когда происходили какие-то мероприятия выставочные, ну, естественно, неофициальные, когда из собраний каких-то коллекционеров выставлялись работы Михаила Шемякина, мне были они очень интересны, я даже во многом... ну, в такие, что ли, годы раннего студенчества они влияли на меня. То есть это было мне близко: некий мистицизм и жутковатый какой-нибудь точильщик ножей, какие-то монстры, вылезающие из канализационных люков. Его графика мне была близка. Лично мне Шемякин гораздо более близок до эмиграции, то есть некий такой мальчишеский кураж, который присутствовал в его работах.
Дмитрий Казнин: Наталья, насколько я знаю, сейчас идет выставка, в которой также принимают участие картины.
Наталья Дельгядо: Там персональная выставка, это выставка иллюстраций, которые были созданы специально для нашего издания Гофмана. Не так давно мы открыли серию «Волшебный зал». Вообще, все книги издательства «Вита Нова» представляют собой фамильную библиотеку. Мы нацелены на то, чтобы люди могли передать эти книги следующим поколениям, соответственно, своим детям и внукам и делаем их соответствующим образом: это кожаные обложки, это прошитый переплет, ну и соответственно, богато иллюстрированное издание. В этой фамильной библиотеке есть "Читальный зал", есть "Парадный зал", не так давно открылся "Волшебный зал", зал сказок. Иллюстрации к сказкам Гофмана были выполнены Михаилом Гавричковым специально для этого издания, в книжку вошло 147 иллюстраций. А на выставке в отеле «Европа» мы представляем порядка 50 оригиналов этих иллюстраций, это рисунки тушью и пером. Так что в атмосферу Рождества можно погрузиться не только на площади Искусств при помощи Дмитрия Шагина, но можно погрузиться и непосредственно рядышком, в конференц-зале отеля «Европа» при помощи Михаила Гавричкова и его совершенно волшебных работ, которые посвящены Гофману.
Дмитрий Казнин: Михаил, а почему вы сделали черно-белые иллюстрации Гофмана? Почему не цветные? Потому что вот этот зловещий, как мы говорили, мир все-таки, мне, например, кажется, предполагает хоть и зловещие, но какие-то цвета.
Михаил Гавричков: Я почему-то с самого начала не представлял себе цветных иллюстраций. Дело в том, что я с детства занимаюсь офортами, разновидность гравюры, и это техника, которая предусматривает два цвета – черный и белый. Мне кажется, просто еще сказки Гофмана очень подходят к этой технике, во всяком случае, в той манере, в которой я делаю. Я хотел еще дополнить. Когда Наталья рассказывала о выставке, там не только иллюстрации представлены, которые сделаны специально для издательства «Вита Нова», там еще и присутствует семь работ, сделанных мною 20 лет тому назад. То есть я над произведениями Гофмана думал и в детстве, и в юности, и в студенческие годы, плюс еще мой диплом, когда я заканчивал академию художеств, графический факультет, тоже был по сказкам Гофмана. Еще проиллюстрировал в начале 90-х годов в издательстве «Лениздат», в перестройку… Ну и такая судьба достаточно была у меня, как у иллюстратора, плачевная, поскольку в перестройку приходилось заниматься и коммерческими какими-то книгами ужасными. Себя ощущал, как книжный график, нереализованным. Чудесным образом издательство «Вита Нова» нашло меня. Оказывается, достаточно долго присматривалось к моим работам на выставках. У них не было никаких вопросов, когда они решили издавать произведения Гофмана, что этим иллюстратором буду я.
Дмитрий Казнин: Гофман, по вашему мнению, петербургский писатель, ну, я имею в виду по духу?
Михаил Гавричков: По духу – да, безусловно.
Дмитрий Казнин: Почему вы так думаете? Может быть, есть какие-то аналогии именно с петербургскими писателями, художниками, которые, как вам кажется, близки ему? Мы уже упоминали Гоголя. Может быть, можно продлить эту линию не только в XIX веке, но и в ХХ, особенно в первой половине?
Михаил Гавричков: “Серебряный век” и “Мир искусства”, очень много… Вы знаете, я сейчас в несколько таком растерянном состоянии, вылетело из головы, к сожалению. Очень много писателей начала XIX века ориентировались на произведения Гофмана, именно новеллы. «Приключение в новогоднюю ночь» – как раз о молодом человеке, который попадает на маскарад, и видение, которое его преследует, это один к одному цитата из Гофмана. Забыл автора.
Дмитрий Казнин: А если брать такого известнейшего мистификатора российского, как Михаил Булгаков?
Михаил Гавричков: Да, безусловно, колоссальное влияние Гофмана, я считаю, все эти перевоплощения. Кот Мурр, который, мне кажется, очень повлиял на создание «Собачьего сердца». Вообще, в очень многих произведениях Булгакова есть какая-то перекличка с произведениями Гофмана.
Дмитрий Казнин: Причем, наверное, прямая даже.
Наталья Дельгядо: Я могу перефразировать фразу «все мы вышли из «Шинели» Гоголя», у меня такое ощущение, что в начале ХХ века практически все вышли из Гофмана. Потому что мы можем вспомнить и Зощенко, группу «Серапионовы братья» и, естественно, Булгакова, и «Мир искусства», и даже, как ни странно, мы пока еще этого не произнесли, ведь сказка «Щелкунчик» стала практически такой российской сказкой, такой присвоенной России благодаря, вероятно, Петру Ильичу Чайковскому, потому что все, если не слышали, то видели на афишах, видели по телевизору, и в детском сознании эта сказка существует именно, как российская сказка, даже в переводах очень часто не Мари, а Маша.
Дмитрий Казнин: Как с Буратино, например, наверное, то же самое. Совершенно иностранный персонаж, ставший совершенно российским.
Наталья Дельгядо: То есть я бы не говорила о влиянии Гофмана именно на петербургскую культуру, а даже, может быть, в общем на российскую. Хотя, конечно, по духу он более близок Петербургу, как городу такому мистическому, фантасмагорическому. Может быть, немножко гротескному. Если говорить о Михаиле Шемякине, то, пожалуй, то, что он подчеркнул в творчестве Гофмана, это гротеск. Мне кажется, что о каких-то других сторонах он забыл, хотя Михаила Шемякина мы очень уважаем, с ним работаем и в июне должна выйти в нашем издательстве книга с иллюстрациями, специально подготовленными для нашего издательства Михаилом Шемякиным, это Высоцкий с его иллюстрациями.
Дмитрий Казнин: Михаил, по вашему мнению, когда вы делаете иллюстрации Гофмана, вы ориентируетесь на детей все-таки или на взрослых, или вы реализуетесь таким образом, что в принципе не адресно это делаете?
Михаил Гавричков: Конечно, я не хочу ориентироваться только на детей. Естественно, я исхожу из самого себя. Каждый художник, в общем-то, самоутверждается в иллюстрациях. Хотя я стараюсь не настолько ярко самоутверждаться. На первом месте должно быть произведение. Мне кажется, неправильно, иллюстрируя такого автора, исходить из каких-то возрастных категорий.
Дмитрий Казнин: Но при этом, если ваши иллюстрации откроют и увидят дети, они не будут напуганы, шокированы и так далее? Черно-белые, похожие на гравюры рисунки к достаточно зловещим сказкам.
Михаил Гавричков: Не знаю, это будет слишком… Я не хочу себя хвалить, но мне кажется, мои работы достаточно подходят к произведениям Гофмана, особенно мое любимое произведение «Золотой горшок», которое, кстати, Гофман считал своим наиболее удавшимся произведением, как ни странно, хотя у него колоссальное количество произведений было литературных, но почему-то «Золотой горшок» ему больше всего нравился. Он считал, что это наиболее цельное произведение, и в какой-то момент он даже писал о том, что вряд ли я напишу что-нибудь лучшее, чем «Золотой горшок». А в детстве на меня большое впечатление, конечно, произвело вот это вылезание каких-то существ из кофейников, их печки, кто-то выглядывает, тени, которые идут от предметов в комнате, вот такое что-то жутковатое, возможно, без этого это был бы не Гофман, поэтому я это отображаю.
Наталья Дельгядо: Мне кажется, что именно на таких иллюстрациях и надо воспитывать детей, потому что, к сожалению, падение уровня книгоиздания с начала перестройки привело к тому, что все иллюстрации в детских книжках у нас абсолютно голливудские, и это стиль такой дешевого мультфильма. И действительно хорошие, качественные иллюстрации, как говорила Алиса, помните?.. "Зачем книжка, если в ней нет картинок и диалогов". Ребенку очень нужны картинки в книге для того, чтобы включиться в текст, чтобы сопереживать тексту, и для того, чтобы воспитать вкус в ребенке. Конечно же, ему нужны не те картинки, которые мы видим в дешевых изданиях на газетной бумаге, а именно такие картинки, как мне кажется, которыми мы сопровождаем текст Гофмана, в данном случае я имею в виду Михаила Гавричкова. То же самое можно сказать и о любых других книгах. То есть качество иллюстраций очень важно не только для ребенка, но и для взрослого, как ни странно. Мы делаем взрослые книжки с картинками и думаю, что это правильно.
Дмитрий Казнин: Наталья, если говорить в целом о издании сказок в России, ведь в советское время сказки занимали достойное место на полках, в каждом доме, наверное, было множество книг различных самых. Насколько сейчас ситуация изменилась и что происходит в этой области, по вашему мнению?
Наталья Дельгядо: Что касается детской литературы, по-моему, происходит, как я уже сказала, достаточно сильное снижение качества. В советское время, если говорить о качестве иллюстраций, они были неплохими. Они могли быть плохо напечатаны, плохо воспроизведены в книге, но при этом до сих пор, я думаю, у многих людей хранятся детские книги с иллюстрациями Александра и Валерия Трауготов. Кстати, мы тоже издаем книги с их иллюстрациями, но, правда, мы делаем не детские книги. Мне кажется, что в то время воспитывать вкус ребенка было проще, чем сейчас. Если говорить сейчас об издании детских сказок, то, как я уже сказала, это не выдерживает никакой критики. Что касается взрослых сказок, мне кажется, дело обстояло принципиально иначе. Они продавались в принципе без иллюстраций, и подход к взрослым книгам предполагал абсолютно традиционное издание без всяких картинок. Мне кажется, что картинки как раз необходимы, потому что они… Ну, это извечный такой спор – нужны картинки в книге или нет, насколько они мешают читателю, если он видит Маргариту, которая абсолютно не соответствует восприятию его Маргариты Булгакова, то, возможно, это вызывает у него какой-то конфликт с этой книгой, с текстом и, соответственно, восприятие его сильно искажается. Мне кажется, что подбор иллюстратора просто очень важен, и возможно подобрать иллюстратора, который абсолютно соответствует тексту, и в таком случае он просто добавляет какой-то новый взгляд, как, скажем, наше восприятие «Щелкунчика» сочетается теперь уже и с музыкой Чайковского и с иллюстрациями Михаила Шемякина, иллюстрациями Михаила Гавричкова.
Дмитрий Казнин: Ну, мультфильм, например, знаменитый, детский.
Наталья Дельгядо: Конечно. И все те взгляды, которые дополняли восприятие этого произведения. То же самое происходит с иллюстрированной книжкой, то есть когда мы получаем еще какое-то дополнительное восприятие художника, в идеале он должен соответствовать, естественно, тексту (по-моему, с Михаилом Гавричковым это так), то наше понимание текста углубляется, и мы получаем какое-то стереоскопическое зрение.
Дмитрий Казнин: Сложный процесс это в принципе. Наверное, не все идут на это, например, выбирая какие-то совершенно простые пути. Взять иллюстрации, поставить в книгу… А ведь на самом деле, действительно, очень многие персонажи литературные с детства воспринимаются так, как ты видел их в книге, в мультфильме, в кино, в кино особенно. Если взять Шерлока Холмса, то многие никак уже не воспринимают по-другому, как в нашем российском фильме.
Михаил, по вашему мнению, как обстоят дела с изданием сказок, с иллюстрациями сказок для детей, для взрослых сейчас в России?
Михаил Гавричков: Конкретно сейчас я не знаю. Слава Богу, меня судьба свела с совершенно фантастическим гофмановским таким случаем – с издательством «Вита Нова». А до этого, конечно, достаточно туго было. Во всяком случае, моя судьба была… Часто, поскольку я был, скажем так, без работы, ходил по издательствам и предлагал свои услуги тем издательствам, которые выпускали сказки для детей. Самая страшная, самая гремучая смесь, которая возможна, это когда требовались в стиле Диснея раскрашенные анилиновыми цветами картинки и помесь такого сладкого букваря 60-х годов, советского. Вот это для меня самое страшное. Когда ты не попадаешь со своим уже сложившимся стилем в этой ситуации, приходилось не переламывать, потому что я себя не могу переломить, но хоть чуть-чуть подстроиться, чтобы как-то заработать. Для меня это самое жуткое.
Дмитрий Казнин: На этом, тем не менее, формируется целое поколение детей.
Михаил Гавричков: К сожалению, да.
Дмитрий Казнин: Был эфир, посвященный детским книгам в целом, и мы там говорили о том, что сейчас в России, несмотря на то, что издается огромное количество книг, хорошей детской литературы издается мало и хорошего качества книг издается еще меньше, и что все полки в магазинах завалены безвкусными, кричащими какими-то…
Михаил Гавричков: И очень дорогими.
Дмитрий Казнин: Да, и при этом дорогими книгами. По вашему мнению, изменить ситуацию возможно сейчас? Насколько иллюстраторы сейчас востребованы?
Михаил Гавричков: Вот этим и занимается издательство «Вита Нова» во главе с Алексеем Захаренковым, директором. На мой взгляд, это идеальная какая-то команда подобрана. Все профессионалы очень высокого класса.
Дмитрий Казнин: А ваши коллеги? Вы контекст видите, насколько сейчас иллюстрирование книг является востребованной профессией?
Михаил Гавричков: Является, да. Но вал художников (не хочу слишком амбициозно говорить) безвкусных… очень большой процент по отношению к хорошим книгам. Сейчас люди откапывают книги, изданные в 60-70-х годах, и переиздают, либо обращаются к сотрудничеству с этими художниками, которые работали в те годы, потому что, безусловно, это художники высокого класса, с уже сложившимся каким-то стилем, со вкусом, профессионалы хорошие.
Дмитрий Казнин: Долгое время они не были востребованы.
Михаил Гавричков: Да, наверное. Они были, но не было таких издательств, которые бы могли их пригласить к себе. И этот налет коммерческого, то, что диктует коммерция, такой дикий капитализм… Я-то считаю, что это, как ловля рыбы на блесну, на пустой крючок, когда что-то блестит и толпа выходит из метро и просто кидается на яркие книжки. Этот бум книжный с детективами – какие-то обложки очень яркие. И главное, чтобы попала в серию эта книжка, то есть была похожа на серию книг, которые коммерческим успехом пользуются, и сразу издательство перехватывает, и чтобы это было похоже на вот эту серию коммерчески удачных книг и в то же время чуть-чуть отличалось, чтобы не обвинили в подделке.
Дмитрий Казнин: Дарья Донцова, между прочим, признана писателем года в России. Вчера были опубликованы результаты опросов в газетах.
Михаил Гавричков: Наверное, это должно существовать, но должна быть и альтернатива. Я думаю, что все-таки как-то государство должно это все поддерживать и, наверное, Министерство культуры тоже. Не может художник, который честно выполняет свою работу, то есть в меру своего таланта, энергии, чего угодно, просуществовать без поддержки. Естественно, в наше время это художник, коммерчески не выгодный.
Дмитрий Казнин: Вернемся к Гофману. Сделав больше 100 иллюстраций к его произведениям, вы исчерпали тему или вы будете и дальше обращаться к этому?
Михаил Гавричков: Нет, конечно, я не исчерпал тему. Поскольку я на протяжении 30 лет выполняю рисунки или иллюстрации к произведениям Гофмана, конечно, нет. В каждом возрасте акцентируешься на разном, открываешь для себя что-то новое в произведениях, которые уже много раз читал. Сейчас я работаю тоже над иллюстрациями к произведению Гофмана, но это уже будет менее сказочное произведение, вернее, оно, конечно, фантастическое, но более философское, это «Житейские воззрения кота Мурра и жизнеописание Иоганнеса Крейслера».
Дмитрий Казнин: Кроме Гофмана, что еще входит в круг ваших интересов, как иллюстратора?
Михаил Гавричков: Можно назвать меня романтиком, меня увлекает романтическая литература. Что мне было бы интересно проиллюстрировать? В том же издательстве «Вита Нова» в плане стоит выход Шерлока Холмса, все о Шерлоке Холмсе. Буду Конан Дойля иллюстрировать.
Дмитрий Казнин: У каждого актера есть мечта сыграть, я не знаю, Гамлета. А есть у иллюстратора мечта проиллюстрировать кого-либо, нереализованная?
Михаил Гавричков: К счастью, у меня складывается так, что мои мечты сейчас реализуются. Поскольку я художник достаточно контрастный, то есть я делаю в классической манере черно-белые иллюстрации, но я также занимаюсь и живописью, и объектами из пластмассы, то есть я могу разносторонне работать. Также меня и тема Гофмана очень привлекает с детства, но также в точности я с большим бы удовольствием проиллюстрировал поэзию Олега Григорьева или Франца Кафку, и Володю Сорокина тоже.
