Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимает участие доцент Центра сравнительного изучения религий РГГУ Борис Фаликов.
Кирилл Кобрин : 2006 год был одним из самых важных во взаимоотношениях государства, общества и религий в России. Речь, прежде всего, идет о Русской Православной Церкви – РПЦ, которая в 2006 предприняла серьезные усилия сразу в нескольких направлениях. Достигнута договоренность об объединении с Русской Православной Зарубежной Церковью, предпринята попытка ввести курс «Основы православной культуры» в школах, явно смягчился тон и в отношениях с Ватиканом. Об итогах «религиозного года» в России я побеседовал с историком религии, доцентом Центра сравнительного изучения религий РГГУ Борисом Фаликовым.
Борис Фаликов : Хотя, безусловно, надо помнить, что Россия более конфессиональная страна (у нас присутствуют и другие мировые религии, многие христианские конфессии), но Русская Православная Церковь все-таки является определяющим фактором в религиозной ситуации. И вот тут то, что сейчас происходит, по-моему, за этим стоит одна тенденция, довольно серьезная. Она наметилась не только в этом году, но как бы в этом году, мне кажется, окончательно определилась.
Заключается она в следующем. Русская Православная Церковь совершенно определенно взяла курс на укрепление церкви, как организации. Напрашивается параллель, кстати, с тем, что происходит в государственной сфере. РПЦ методично выстраивает собственную вертикаль власти, создает такую административную структуру, которая могла бы беспроигрышно выполнять свои функции. Причем логика здесь такая. Вот построим дом, а потом заселим его послушными людьми, которым будет в этом доме хорошо и удобно. Но эта логика в случае церковного строительства еще более опасна, чем в случае строительства государственного. Велика вероятность, что дом выстроят, а он останется пустым.
Церковь – это люди, паства, миряне. А вот на них внимания обращают меньше всего. Это очевидно как во внешней политике РПЦ, так и в ее внутренней политике.
Кирилл Кобрин : А что, какая институция является стержнем вот этой вертикали власти, которую пытается сейчас выстроить Русская Православная Церковь?
Борис Фаликов: Это, безусловно, наши патриархийные структуры, как административные структуры – это Синод, это соборы. Причем, тут следует обратить внимание, что поместные соборы, там, где участвуют миряне, где какой-то некий церковный демократизм проявляется, они давным-давно уже не собираются. Собираются архиерейские соборы, там, где, в общем-то, все решают епископы. Выстраивается такая довольно жесткая, действительно, административная структура, очень хорошо управляемая. И свои цели какие-то определенно решает, но просто тут, видимо, надо не забывать и о том, что эти действия и перемены ведь для кого-то должны совершаться. Здесь возникает проблема. Потому что такого рода организации начинают работать на самих себя, как на такую управленческую структуру. И это характерно не только для церкви.
Кирилл Кобрин : Давайте перейдем к другому аспекту церковной, религиозной ситуации в России – к отношениям между Русской Православной Церковью и другими конфессиями. Создается такое впечатление, что тот хрупкий мир согласия, который был характерен для 90-х и даже для начала 2000-х годов, начинает потихоньку сменяться взаимным недоверием, подозрительностью, а то и враждебностью. В частности, вот эта история вокруг уроков «Основ православной культуры» это продемонстрировала.
Борис Фаликов: Мне кажется, что в случае с «Основами православной культуры» здесь скорее разногласия возникли не между конфессиями, хотя многие представители ислама высказались против, но тут скорее разногласия возникли между Православной Церковью и российским обществом, которое по мере активизации Русской Православной Церкви тоже, в общем-то, активизируется. В каком смысле? У нас впервые стало возникать секуляристское лобби, то есть некое количество людей и довольно влиятельных в сфере культуры, которые впервые задумались о принципе светскости, о том, что церковь по Конституции отделена от государства. И как-то уж слишком активно навязывать себя людям, которые придерживаются иного мировоззрения, это им не нравится. Мне кажется, складывается вот эта оппозиция между РПЦ и светским обществом, формирование которого у нас в России сейчас, на мой взгляд, очевидно.
Кирилл Кобрин : Представляется, что картина, которую вы нарисовали, усугубляется еще и связями между частью Русской Православной Церкви некоторыми иерархами и крайне правыми националистическими движениями и организациями.
Борис Фаликов: Безусловно, это имеет место. Причем, вы знаете, раньше это было менее заметно. Потому что руководство РПЦ сознательно дистанцировалось от православных радикалов. Сейчас решили, видимо, этих радикалов немножко взять под свой контроль, скажем, как «Союз православных граждан». Это такая совершенно фундаменталистская православная организация. И вот, когда стали брать под контроль такие радикальные организации, то, безусловно, произошло влияние фундаменталистского мировоззрения на церковь в целом. Тут ведь палка о двух концах. Вроде бы берешь под контроль, а на самом деле сам попадаешь под влияние.
Кирилл Кобрин : И неизбежный вопрос – это отношения Русской Православной Церкви и государства. С одной стороны, государство, особенно президент Путин, всячески выказывают благорасположение к Русской Православной Церкви, но при этом в каких-то принципиально важных вещах и проблемах, по-моему, стоит стена.
Борис Фаликов: Не все так гладко в действительном отношении церкви и государства. Мне кажется, что, безусловно, церковь хотела бы быть ближе к государству, хотела бы его защиты. Она постоянно апеллирует к государству, опираясь при этом на некий исторический опыт сосуществования церкви и государства в России. Но, безусловно, тут идет все-таки некая игра. Государство предпочитает использовать церковь в своих целях. Вот хороший пример – объединительная политика православия, когда Русская Православная Церковь объединяется с РПЦЗ. Это нужно самой церкви, но это нужно и государству, поскольку таким образом большая русская диаспора за рубежом попадает, в общем-то, в сферу влияния России. Это выгодно государству. Это выгодно церкви.
Иногда то, что выгодно церкви, не выгодно государству. В таком случае, государство, как вы выразились верно, ставит некую стенку. Тогда государство может даже как-то влиять на политику церкви. Я, например, подозреваю, что потепление отношений с Ватиканом в какой-то мере, возможно, инициировано государством. Поскольку у нас были неплохие отношения с Италией во время Берлускони. Берлускони близок с Ватиканом. Возможно, что тут переплелись государственные интересы с церковными, и государственные повлияли на церковные. Тут идет игра, повторяю, которая может быть выгодна одной стороне, может быть выгодна другой. Но единственное, что я хочу сказать, что, безусловно, из этих двух игроков государство гораздо более сильное.
