Программу ведет Андрей Шароградский. Принимают участие обозреватели Радио Свобода Кирилл Кобрин, Ефим Фиштейн.
Андрей Шароградский: В "Московских новостях" опубликована статья министра иностранных дел Сергея Лаврова.
Мой коллега Кирилл Кобрин обсудил статью главы российского МИДа с обозревателем Радио Свобода Ефимом Фиштейном.
Кирилл Кобрин: Насколько я понял месседж статьи, в общем, он очевиден из логики и прагматики, и риторики российской внешней политики последних, уже, может быть, 10 лет, что холодная война кончилась, что теперь сформировался, к сожалению, как считают российские политики, однополярный мир вокруг Соединенных Штатов и что Россия, теперь усилившись, хочет играть более активную роль и может быть стать одним из полюсов в этом многополярном мире. Все это множество раз говорилось. В общем, на самом деле это не вызывает возражений в основном. Но вопрос о том, что это за полюса?
Ефим Фиштейн: Возражения может вызвать то, что под своей независимостью, самостоятельностью, суверенностью Россия понимает, как правило, свое право не соглашаться с некоторыми основополагающими позициями Запада или Соединенных Штатов. И вот здесь-то и таится основное, если хотите, смысловое противоречие. Потому что право на особую позицию никто никогда ни у кого не отнимал. Другое дело, что должен в мире существовать, если хотите, джентльменский набор основополагающих ценностей, которые разделяются всеми. И здесь пафос лавровской статьи о том, что обо всем (и он подчеркивает это несколько раз), исключительно обо всем, абсолютно обо всем нужно говорить открыто, без предварительных каких-то общих посылок, все подлежит обсуждению. При таком подходе, разумеется, становятся абсолютно равными по ценности подход и ориентация на демократию, на соблюдение человеческих прав, на соблюдение каких-то экономических прав. И прямая противоположность - диктатура, местная диктатура и так далее. И Россия, собственно говоря, так себя и ведет. Она обвиняет Соединенные Штаты в блоковом мышлении. Но что она делает в реальной своей политике? Она дружит с диктаторами типа Ким Чен Ира, Уго Чавеса и прочих мелких диктаторов современного мира. Она, совершенно не стесняясь, вокруг себя создает блок этих отверженных мелких диктаторов, повторяя слова о том, что блоковое мышление сегодня недопустимо.
К сожалению, в самих посылках статьи содержатся довольно серьезные стратегические ошибки. Например, причину всех проблем нынешних Сергей Лавров видит в издержках глобализации. Он так и пишет, "усиливающаяся неравномерность развития порождает конфликты на социально-экономической, межнациональной, религиозной почве". Это не так. И спустя, кстати, два-три абзаца, он сам противоречит себя, говоря, "становление новых глобальных центров влияния и роста более равномерное распределение ресурсов развития и контроля закладывают материальную основу для многополярного миропорядка".
Кирилл Кобрин: Здесь два обстоятельства я просто хотел бы заметить. Первое обстоятельство заключается в том, что, насколько я понимаю, Лаврову не нравится глобализация только когда она американская. Когда она другая, любая, она, в общем, является вполне приемлемой.
Ефим Фиштейн: Глобализация, разумеется, не создает неравномерности. Глобализация наоборот, устраняет неравномерность, что он сам и констатирует: возрождение Дальнего Востока, Индии, Китая было бы невозможно без глобализации. Он это понимает. Как и возрождение некоторых арабских стран, сегодня довольно богатеньких. Глобализация всего лишь выявляет веками складывавшиеся неравномерности. А выявляет, благодаря информационным каналам, новым информационным возможностям.
Статья Лаврова содержит в себе и другие внутренние противоречия. Скажем, давая исторические ссылки, Лавров утверждает, что Россия особенно стремилась нравиться Западу в эпоху Николая I и в последние советские годы, и поднимает угрожающе указательный палец, "мы знаем, к чему это привело". А к чему, простите, привел тот факт, что Горбачев, скажем, сумел договориться с Рейганом по центральным вопросам разоружения?
Кирилл Кобрин: Я бы добавил еще, что здесь грубая историческая ошибка. Николай I , особенно в последней части своего царствования, ни с кем договариваться не хотел, Россия оказалась наоборот, во внешнеполитической изоляции, которая закончилась Крымской войной. Я так думаю, что он просто то ли ошибся, то ли это опечатка и это Николай II . Так или иначе, дело в деталях.
