Cегодня в Кремле проходит ежегодная пресс-конференция президента России. Она началась в полдень по московскому времени. Раньше пресс-конференция Владимира Путина проводилась в середине лета, теперь – зимой. И длинная очередь из журналистов будет мерзнуть на московском морозе, вряд ли поминая кремлевскую охрану добрым словом.
Есть ли ради чего мерзнуть, если пресс-конференция будет транслироваться телевидением России в прямом эфире? Многие из российских и западных журналистов полагают, что есть, потому что президент России, хоть и не экспромтом, но все же будет давать ответы на вопросы, которые действительно беспокоят мировое сообщество. А потому, как сообщила пресс-служба президента, на встречу с Владимиром Путиным аккредитовано более тысячи российских и иностранных журналистов.
У Владимира Путина есть целых два способа излагать свои взгляды в прямом эфире. Первый – это так называемая «прямая линия» с президентом, когда тщательно отобранные представители народа задают вопросы с мест. И вторая – ежегодная пресс-конференция. Главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов уверен: если в случае прямой линии президент как бы общается с народом, то на пресс-конференции его главные слушатели – совсем не журналисты:
«Такие пресс-конференции являются, на мой взгляд, установочными для очень многих, в том числе, государственных чиновников. Посредством этих пресс-конференций Путин транслирует свое видение будущего года по абсолютно разным проблемам, он дает сигналы, как принято говорить, российской бюрократии и дает сигналы зарубежным партерам или противникам, что чрезвычайно важно».
Возможно, поэтому пресс-конференции, как говорят многие из их участников, тщательным образом готовятся, иногда вплоть до мелочей. Например, какую очередную деталь своей личной жизни, в основном скрытой от граждан России, Владимир Путин решится сделать публичной.
Традиция собирать скопом всех журналистов для общения с главой государства началась еще при Борисе Ельцине. Но эксперт Московского центра Карнеги Маша Липман считает: от таких массовых мероприятий толку мало:
«Нельзя считать это событие пресс-конференцией в строгом смысле слова. Потому что пресс-конференция, наряду с разными другими инструментами, входит в тот арсенал, которым пользуются журналисты для того, чтобы от имени общества обеспечивать подотчетность власти и обратную связь с ней. В том формате, который имеет это ежегодное событие, которое я бы скорее назвала такой гала-презентацией главы государства, невозможно сделать главного, а именно – задать вопросы по текущим политическим решениям и происходящим в стране событиям. Просто потому что это происходит раз в год, и потому что там присутствует слишком много народу».
Маша Липман говорит, что немногочисленный президентский пул журналистов гораздо более эффективен, если его участники чувствуют себя свободно и готовы расспрашивать главу государства о действительно важном. Стоит вспомнить, что в начале президентской карьеры Владимира Путина журналисты, работавшие в Кремле, были для него еще и советчиками. Все это были, как правило, люди с именем, известные по своим репортажам и аналитике. Теперь, как полагают некоторые члены кремлевского пула образца 2000 года, задавать острые вопросы стало почти некому. И к этому приложил руку как сам Кремль, так и редакции, не желающие обострять отношения с властью.
То, что президент практически всегда готов к задаваемым вопроса, смущает и корреспондента канадского телевидения в Москве Эен Пинчук: «Я знаю, что его пресс-служба говорит, что они ему что-то готовят или показывают один раз – и он это осваивает очень быстро и выдает практически безошибочно, насколько я вижу. Другой момент, что получается, конечно, достаточно отрепетированный вариант. Он подготовлен, он знает, на какие темы у него хорошо подготовленные ответы, и, на мой взгляд, не получается такого экспромта».
Но некоторые высказывания Владимира Путина коробят представителей СМИ, особенно когда своим ответом глава российского государства задевает впрямую спрашивающего. Корреспондент журнала «Тайм» в России Юрий Зарахович вспоминает о таких случаях:
«Когда человек может предложить журналисту кастрировать его или обрезание ему сделать или что-нибудь еще, или сказать, что убийство журналиста само по себе не очень важно, а важно то, что имидж портит, - это, в общем, скорее свобода обращения барина с челядью. А так все очень убедительно. Заранее проводится арт-подготовка, заранее сообщается, что 1113 или сколько там журналистов аккредитовалось, все будет очень красиво, торжественно».
Журналистам не понаслышке известно, что иногда кремлевские чиновники просят их задать президенту совершенно определенный вопрос. Элен Пинчук говорит, что такие случаи на Западе тоже бывали, но там это скандальное исключение: «В Америке были такие случаи при администрации Буша, были большие скандалы, когда журналисты были, скажем, наняты Белым домом, чтобы рекламировать, пропагандировать какие-то соцпрограммы, которые предлагал президент. Но были скандалы, и эти люди были уволены».
Многие иностранные журналисты считают, что количество так называемых согласованных вопросов на кремлевских пресс-конференциях не стопроцентно, но достаточно велико. Прямой эфир – это прямой эфир, и возможный ущерб имиджу Владимира Путина его подчиненные пытаются свести к минимуму.
