Президент России Владимир Путин вполне адекватно и традиционно отчитался перед прессой, прежде всего как истинный премьер-министр страны. Все хорошее в России растет, все изменяется, естественно, к лучшему: и рост ВВП 7%, и инфляция уже однозначная – всего 9%. При этом проблема разрыва в доходах между бедными и богатыми будет решаться не как 80 лет назад - «по принципу отнять и поделить» - а путем увеличения темпов роста экономики.
Президент легко жонглирует цифрами и деталями, показывая, что в сфере макроэкономики и в деятельности своего правительства он знает все мелочи.
Не менее глубоко Владимир Путин погружен и в тему нефтегазового транзита, через призму которого Путин видит отношения со странами СНГ и со всем миром.
Внутриполитическая ситуация в России оценивается президентом с позиций того, что он считает собственными историческими достижениями. Это «восстановление территориальной целостности, экономический рост и укрепление политической системы». При этом последняя, вполне в соответствии с ее нынешним реальным состоянием, воспринимается как нечто нерасчлененное. Просто власть.
Задача как раз и ставится Путиным – сохранить ее, как он говорит в «консолидированном», то есть подчиненном Кремлю, состоянии.
Президент, собственно, говорит, чуть ли не о присяге участников выборов его курсу: «кандидаты должны заявить, как они будут исполнять принятые сейчас решения». Нерасчлененность, отсутствие конституционного разделения властей неизменно подается в паре со словом «эффективность». Без этого в условиях политических перипетий 2007-2008 года якобы нельзя сохранить высокие темпы роста.
В рамках такой модели «народной монархии» Путин считает необходимой конкуренцию лояльных ему лично «Единой» и «Справедливой» России на выборах в фактически законосовещательный орган: «"Единая Россия" - это все-таки такой более правый либеральный центр, во всяком случае, с точки зрения проведения экономической политики. Хотя и там много очень социал-демократических тенденций. "Справедливая Россия" - это, конечно, партия, которая во всех своих проявлениях напоминает такое социалистическое, социал-демократическое направление. В полной мере это пока еще, может быть, не ощущается и не видно, также как в полной мере не видно и праволиберального направления деятельности в "Единой России". Нужно время. В целом я эту борьбу считаю правильной, принципиальной, и чем острее она будет, тем лучше», - говорит российский президент, призывая друзей-соперников обойтись без «компроматов и оскорблений».
В общем, глава государства впервые открыто разделил ресурс своей популярности между двумя прокремлевскими партиями, правоцентристской и социал-демократической.
Замечу, что Путин похвалил «Единую Россию» за взаимодействие с правительством – но и мягко упрекнул ее в том, что праволиберального в ней пока маловато. Партии Миронова критики и комплиментов не досталось.
Свои предпочтения по поводу кандидатов на пост президента гражданин Путин обещал высказывать в период выборной кампании. При этом он проговорился, что если «Единая Россия» и «Справедливая Россия» выдвинут своих кандидатов, то (сказал он нейтрально) «законодательство это позволяет». Но вот если они «договорятся и объединят свои усилия» (тут у Путина акцент уже позитивный) - «может быть, это будет и неплохо».
Преемников никаких не будет, будут кандидаты на пост президента Российской Федерации - говорит президент. Задача по Путину: «обеспечить демократический способ освещения их избирательных кампаний, изложение ими своих предвыборных позиций, с тем, чтобы граждане Российской Федерации смогли сделать осознанный выбор». Что, собственно, и происходит в телесоперничестве вице-премьеров Иванова и Медведева.
Владимир Путин привычно отстаивал свою схему выдвижения губернаторов. И, имитируя федерализм, показывал, что у региональных властей есть в пределах их компетенции свобода принятия решений. Особенно скандальных. Так, отвечая на вопрос о строительстве 300-метровой башни «Газпрома» в Петербурге, президент дальновидно попросил власти города определиться без него, где и как ее строить.
Также глава государства утверждает, что укрупнения регионов могут быть только по воле граждан - там, где люди хотят объединиться, что расходится с практикой давления на многие вполне самодостаточные территории. В ответ на вопрос о безумной коррупции, в том числе конкретно в Приморском крае, президент предложил развивать гражданское общество и независимую прессу. Рецепт верный - правда, теория тут расходится с практикой.
Говоря о причинах ксенофобии в России, Путин вполне в духе русских националистов сначала помянул «ущемленность наиболее многочисленных национальных групп», вспомнил, что вопросы на рынке труда решались не в пользу «коренного населения», но быстро поправился, сменив этот термин на «граждан России» - и сказав все же и о бесправии иностранцев.
Некое волнение президент выказал лишь один раз, отвечая на единственный неприятный вопрос - от Associated Press - о Политковской и Литвиненко.
Об Анне Политковской Путин говорил спокойно как о критике власти - расследование-то идет в России: «суд разберется», а журналистов «будем защищать». А вот по поводу лондонского убийства Путин старался прямо как адвокат доказать, что Александр Литвиненко - всего-то мелкий нарушитель закона, «никакими секретами не располагал», и ничем не мог повредить режиму, поскольку «никакой новизны в его действиях уже быть не могло». Думайте, мол - зачем Кремлю его убирать?
Своих врагов Владимир Путин обозначил ясно: эмигранты-олигархи. Но вопреки прежним своим намекам на то, что убийства Политковской и Литвиненко – провокации изгнанников, на этот раз он теорию заговора отверг: «Что касается тех людей, которые стараются наносить ущерб Российской Федерации, то, в общем и целом, хорошо известно, кто это такие. Это люди, которые скрываются от российского судопроизводства за преступления, совершенные на территории Российской Федерации, и, прежде всего в сфере экономики. Это так называемые "беглые олигархи", которые прячутся в странах Западной Европы, либо на Ближнем Востоке.
Но я в теорию заговора не очень верю. И, откровенно говоря, она меня не очень беспокоит. Устойчивость российской государственности сегодня позволяет нам смотреть на это свысока».
Полониевый след, ведущий из Лондона в Москву, заставил президента России все же вернуться на почву созданной им политической реальности.
