Но "Тарас Бульба" – книга особая. Это, пожалуй, единственный в русской словесности образец высококлассного изображения положительного героя. Не отвлеченного и до смешного недостижимого, как тот же князь Мышкин, а живого примера для подражания.
Таким его писал Гоголь. В продолжении "Мертвых душ" он собирался изобразить идеального "русского богатыря" и даже дал такое обещание в первом томе. Но не получилось. Тарас стал некоей репетицией, предтечей этого несостоявшегося героя.
"Тарас Бульба" – эпос, и герои его наделены качествами эпических персонажей. То есть, к ним не применимы мерки ни художественного реализма, ни обыденной жизни. Если они творят зверства, то – во-первых, потому что былинные богатыри всегда расчищают путь добру и справедливости, не очень-то оглядываясь на препятствия, а просто сметая их. А во-вторых, они к тому же – и тут Гоголь от эпического жанра отступил – вооружены передовой идеологией. А именно: русской верой.
У Гоголя сам Иисус Христос сажает рядом с собой погибшего в бою Кукубенко – того самого, который только что "иссек в капусту" другого христианина, правда, католика. В рай попадают и бандит Балабан, и вор Мосий Шило. Все они искупили свои прегрешения борьбой за правое дело, которое называется не христианство, не православие даже, а патриотизм.
"Нет, братцы, так любить, как русская душа... Нет, так любить никто не может!" Это предвидение, почти слово в слово, блоковских "Скифов": "Да, так любить, как любит наша кровь, никто из вас давно не любит!"
Куда уж такой социальный заказ поставить поляку Ежи Гофману, а такого Тараса сыграть французу Жерару Депардье. Они вроде собирались, и может, даже смогли бы один поставить, другой сыграть, но – кино, а не социальный заказ. А только такое может прозвучать громко в нынешней России, ищущей национальную идею – и по приказу сверху, и по велению души снизу. Это очень убедительно показал "Остров", ответивший на оба таких призыва. И трудно найти более подходящий материал для освежения темы патриотизма, чем гоголевская повесть.
С евреями вот только сложность. Атисемитизм Гоголя в "Тарасе Бульбе" достигает биологических вершин. Янкель, носитель западного рационализма, которому противопоставлена широкая русская душа, выводится за пределы рода человеческого и даже дальше. Он, похоже, еще относится к позвоночным, но уже вряд ли к млекопитающим: "Сделавшись в своих чулках и башмаках несколько похожим на цыпленка, отправился со своею жидовкою в что-то похожее на шкаф". Оттого-то Бульба с казаками топят евреев с хохотом.
Показать такое в XXI веке трудновато. Проще не показать. Сценарист Володарский уже сказал, надо думать, как раз об этом: "Я не стал микшировать жесткие сцены". (И политически уместно добавил: "А польскую тему даже заострил".)
Если Бортко снимает кино, а он это умеет, – надо ставить всё. Если социальный заказ – тогда и кино не при чем.
