Владимир Тольц: Пару недель назад мне уже довелось коротко рассказывать о тогдашней книжной новинке – учебном пособии "Основные тенденции и перспективы развития современной России", созданном заместителем руководителя Администрации Президента России Владиславом Сурковым. Эта брошюра, значительную часть которой составляют высказывания и рассуждения «несравненного Владимира Владимировича», как Президента Российской Федерации Путина после его недавней пресс-конференции именуют, сегодня вновь в центре нашего внимания.
Брошюра Владислава Суркова опубликована малоизвестной Современной гуманитарной академией и рекомендована Учебно-методическим советом этого учреждения в качестве учебного пособия для ее слушателей. В предисловии к этому сочинению ректор Академии Михаил Карпенко выражает надежду, что «этот материал будет полезен не только студентам и преподавателям Современной гуманитарной академии, но и представителям политических кругов, общественности, в особенности, проживающим в различных регионах нашей Родины». В упомянутых «политических кругах» резонанс последней публикации Суркова пока не прослежен. «Общественность» (на сайте Полит.Ру) тоже пока реагирует на нее вяло. Однако ведь не каждый день один из главных аппаратчиков страны (все равно, что Секретарь ЦК, если в еще бытующих советских понятийных категориях) сочиняет «цитатник» для одного из отнюдь не главных российских вузов, посвященный прошлому, настоящему и будущему России! «Цитатником» брошюру Суркова уже окрестили вовсе не за приводимые в ней цитаты из Ивана Ильина, Николая Бердяева, Иосифа Бродского, Маршалла Голдмана и Франклина Делано Рузвельта (слова последнего цитируются по тексту послания 2006 г. президента России Федеральному собранию с добавлением путинской ремарки «Жалко только, что не я их придумал…»).
Дело в другом: рассчитанное на студентов, а также «представителей политических кругов» и «общественность» сочинение идеолога Президентской администрации, осуществляющего «общее руководство деятельностью Управления Президента Российской Федерации по внутренней политике» (это лишь одна из функций Суркова, перечисленных во внушительном, предваряющем публикацию перечне), это сочинение составлено в основном из путинских цитат, отобранных и скрепленных между собой рассуждениями его помощника. Все перечисленное и подтолкнуло меня обсудить учебное пособие Суркова с тремя известными российскими политологами.
На первый мой вопрос: «зачем одному из главных чиновников страны понадобилось, отвлекаясь от своих важных государственных занятий, сочинять «цитатник» для студентов?», отвечает президент фонда «Новая Евразия» Андрей Кортунов.
Андрей Кортунов: По всей видимости, речь идет о том, чтобы дотянуться до новой аудитории, до нового поколения. Наверное, скорее эту попытку надо приветствовать, чем осуждать. Я думаю, что господин Сурков, как опытный политтехнолог, понимает, что воспитание новой элиты, нового политического истеблишмента – это дело достаточно длительное. И студенчество, в частности, это одна из аудиторий, на которую надо обратить особое внимание. Поэтому, конечно, подготовка именно учебного пособия, а не, скажем, манифеста или газетной публикации – это серьезно. Хотя надо сказать, что господин Сурков в последнее время выступает и в других жанрах тоже, это не эксклюзив, который как-то нарушает сложившуюся традицию.
Владимир Тольц: Это верно. Минувший год по части выступлений оказался у Владислава Юрьевича урожайным. То он идею «суверенной демократии» обнародовал, то с молодой энергией ее и прочие свои изобретения по разным политическим и профессиональным тусовкам пропагандировал. Кое-где, к примеру, на Всероссийском медиафоруме "Единой России" при этом на всякий случай журналистам заранее рекомендовали Суркова не цитировать, диктофоны – отключить, а операторов и фотографов вообще выдворяли из аудитории. После чего руководитель российской внутренней политикой начинал делиться с оставшимися своим наболевшим и сокровенным. В качестве образца приведу цитаты по стенограмме его встречи с писателями в Кремле 17 ноября прошлого года.
Если писатели интересуются политикой - значит, жди беды.
Нам указывают на проблемы низкой партийной конкуренции - но это не происки Кремля - это недостаточная подвижность общества.
Сегодня создание крупных государственных компаний вызывает неоднозначную реакцию. Якобы все это делается в целях личного обогащения. Мы знаем, читаем об этом и спокойно к этому относимся. Это неправда.
Я сам из бизнес-среды и могу сказать: у нас почти нет важнейших направлений в современном бизнесе - не происходит создания новых продуктов, новых товаров, новых идей.
Да, в убогом состоянии наша инфраструктура и бытовые условия наших сограждан. Нам это хорошо известно. И это очень печально. Но рост есть.
Свобода бизнеса должны быть. Но и должна быть его ответственность
Коррупция, настолько всеобъемлющая, проникающая везде, ставшая образом жизни, - это очень серьезный вызов, на который нам предстоит отвечать еще много-много лет. (…) Я считаю эту проблему главной для нашего общества.
Вы знаете, даже самый распрекрасный человек, находясь на вершине самой маленькой административной пирамиды - если у него нет проблем и нет никаких внешних раздражителей - через какое-то время начинает подвергаться действию необратимого процесса - у него появляется неадекватное отношение к реальности
Если России нужна национальная идея, она может быть только одна: самоуважение.
Я считаю, что это два основных вида искусства: кино и литература. Потому что скреплять народ может только общая система образов, общее понятие ценностей и символов. У нас должно быть общее понятие ценностей. И тогда все мы будем говорить: «В нашей стране..!».
Владимир Тольц: Ну, и так далее. Но это все в жанре устных выступлений. Литература же, которую Сурков относит к «основным видам искусств» - дело особое. Учебная литература – жанр, в котором Владислав Юрьевич решился сейчас дебютировать – еще более особая.
Политолог Андрей Пионтковский, преподающий сейчас в Гудзоновском институте в Вашингтоне, склонен в мотивах написания Сурковым учебного пособия усматривать скорее не политический, а психологический смысл:
Андрей Пионтковский: Действительно, это цирк какой-то. Мы - люди старшего поколения, мы помним «Краткий курс» Иосифа Виссарионовича Сталина, который изучали все, по-моему, от дошкольников до академиков. Потому «Малая земля» Леонида Ильича Брежнева. Но это были все-таки Сталин, Брежнев – первые лица в государства. А это краткий курс истории путинизма, написанный каким-то лакеем, недоучившимся массовиком-затейником. В его резюме, по-моему, он обучался в подмосковном химкинском Институте культуры. О содержании говорить нечего. Меня больше впечатлило, не знаю, обратили вы внимание: или перед текстом или после перечисление функций господина Суркова, что он делает, что он контролирует и что он руководит. Там он написал 15-16 функций. Это напоминает статью конституции об обязанностях президента Российской Федерации. Это такая хлестаковщина. Этому недоучившемся мальчику, который в 90 годы был постельничим, организатором корпоративных вечеринок у всех олигархов подряд, вполне естественно нашел себя в спальне уже в этом веке единственного оставшегося самого крупного олигарха страны. Мне кажется, это комплексы маленького человечка.
Владимир Тольц: Скептическая оценка, данная Андреем Пионтковским учебному пособию Суркова отнюдь не одиозна. На сайте Полит.Ру я обнаружил не менее резкое:
Больше всего похоже на Муссолини, как если бы его пересказал Шолохов (если кто помнит его выступления на конгрессах типа "Гинекологи за мир во всем мире"). Впрочем, конструкций вида "...возможности, которыми многие, как правило, любят..." последний бы, скорее всего, избежал.
Владимир Тольц: Обратимся, однако, к содержательной стороне учебника Суркова. Что здесь представляется вам наиболее существенным и интересным? И вообще, в чем, по-вашему, состоит главная мысль автора? – спрашиваю я у политолога Андрея Кортунова?
Андрей Кортунов: По всей видимости, речь идет о том, чтобы, с одной стороны, провести апологию существующего режима, скажем так. С другой стороны, поставить те задачи, которые, по мнению автора, и должно решать новое поколение. То есть есть часть, скажем так, – описание ситуаций в параметрах, в тех конструкциях, которые автор представляются наиболее объективными, а с другой стороны, и нормативная часть, то есть это не то, чтобы программа, но некоторые наброски к программе, некоторые установки, которые для Суркова представляются очень важными. Мне кажется, что здесь есть ряд любопытных моментов. Например, интересно то, что его оценка советского прошлого достаточно позитивная, то есть он говорит о Советском Союзе, как о весьма значительном, прогрессивном социальном проекте, говорит о тех свершениях, которые имели место в это время, даже я сказал бы, чувствуется некоторая ностальгия. Он, сравнивая советское прошлое с настоящим, говорит, что нам еще надо тянуться и тянуться как по уровню жизни, так и по масштабности реализации советских проектов.
Любопытно и то, как он интерпретирует причины развала Советского Союза. Понятно, конечно, что в таком кратком материале, в таком формате трудно дать панораму или какое-то очень глубокое исследование причин развала Советского Союза, но любопытно то, что автор считает необходимым обратить внимание прежде всего на деградацию элит. То есть не на пороки системы как таковой, не на некие генетические проблемы, связанные с советским строем, с социализмом, а на то, что, к сожалению, в силу механизма отбора элиты с течением времени советская элита стала деградировать и не смогла соответствовать тем задачам, которые стояли перед страной в конце 80-х. Вот это мне представляется довольно любопытным, по крайней мере, это говорит о приоритетах и о стиле мышления автора.
Владимир Тольц: О содержательной стороне излагаемой в учебнике Суркова политической доктрины ведyщий наyчный сотpyдник московского Центpа Каpнеги Лиля Шевцова говорит мне так:
Лиля Шевцова: В национальной идеологии, которая представлена Владиславом Сурковым, есть эта несовместимость. С одной стороны, идеи, с которыми трудно не согласиться: Россия – это европейская страна. Ну конечно. Сурков предупреждает против такой угрозы, опасности как изоляционизм, как враждебность по отношению к окружающему миру. Но как либералам с этим не согласиться? Сурков, как и все мы, озабочен по поводу растущей коррупции российской системы. Ну конечно. Сурков рассуждает об опасностях олигархического устройства. И с этим тоже нельзя не согласиться. Но одновременно в самом тексте этой доктрины, новой российской доктрины самоутверждения есть попытка доказать, что Россия хоть и европейская страна, мы хотя и хотим в Запад и в либеральную демократию, но мы хотим с собственным самоваром. Вот это основное кредо новой доктрины самоутверждения. В Запад, но со своим суповым набором, в Запад, но со своим самоваром, в Запад, но со своими принципами. И вот эта последняя часть по сути дела отрицает все предыдущее, все вышеупомянутое, ибо свои принципы в европейском исполнении и за европейским столом оказываются по сути дела отрицанием демократии.
Любопытно и другое: Владислав Сурков, очевидно, принадлежит к той части путинской команды, которая осознает угрозу для России скатывания к жесткому тоталитаризму, когда пойдет действительно борьба по большому счету, и к национализму. Эта часть команды, скажем, умеренные, прагматики, их называют иногда либералами, я бы определила их «либералами» в кавычках, они хотели бы включиться в европейскую цивилизацию, потому что для них это, очевидно, комфортный путь личного, корпоративного включения и выживания. Оптимальным, идеальным, блестящим примером этой прозападной элиты является Роман Абрамович, бывший губернатор Чукотки, который прекрасно интегрировался лично в западную цивилизацию, при этом, скажем, оставаясь российским служащим. Так вот, эта элита видит свой способ выживания за счет включения в Запад в единоличном качестве или в корпоративном качестве и сохранении России как антизападной страны. Сохранение Запада как врага для России и врага, как единственного эффективного мобилизующего механизма. Почему? Да потому что в прозападной России, в России, которая действовала бы по западным принципам, они не могли бы править.
Владимир Тольц: Лиля Шевцова считает, что рассматриваемый нами случай, - вообще-то для условий демократического общества необычный и, может быть, даже беспрецедентный, - в ситуации, сложившейся в России, которую нельзя назвать демократическим государством, не только симптоматичен, но и аксиоматичен.
Лиля Шевцова: В Кремле есть группа товарищей, и Владислав Сурков является их представителем, а может быть и лидером, может быть основным архитектором нашей политической реальности, они, видимо, пришли к выводу о том, что они создали машину, которая, возможно, гарантирует воспроизводство их власти, партийной политической конструкции. В принципе идеально, если смотреть на эту конструкцию с точки зрения того, что она закрывает все дыры для выхода на поверхность нежелательных элементов, настроений, сил и так далее. Эта машина с успехом, очевидно, должна гарантировать самовоспроизводство парламента и правящей команды этой осенью и будущей весной. Но они, очевидно, будучи неглупыми людьми, ощущают, что машина-то есть, но машина без гудка, машина необозначенная, машина без названия, машина, которая себя не идентифицирует. Именно поэтому, кстати, Владислав Сурков в своей брошюре и в своих выступлениях говорит: нужен дискурс, нужна публичная философия. Вот у меня лежат страницы его брошюры, где он говорит: нужна национальная идея, производство образа – вот признак действующей нации. То есть Сурков и другие архитекторы, скажем так, российской политической машины пришли к выводу, что без идеи не обойтись, без идеи эта машина ущербна. И причем им может быть претит сама идея того, что эта машина работает только на основе двух принципов. Бензин этой машины и является лоялизм лидеру, в отношении лидера и, очевидно, циничная система дивидендов. Им хотелось бы чего-то более красивого. И в виде красивого предлагается нам по сути дела второй год определенный набор понятий, слов, символов, знаков под эгидой и в рамках так называемой суверенной демократии.
Владимир Тольц: Владислав Сурков – один из высших госчиновников. Может быть, поэтому его сочинение вызывает у меня ассоциации с плодами творчества выдающихся российских государственных мужей прошлого: с одной стороны брошюра Владислава Юрьевича по лаконизму тяготеет к знаменитой уваровской триаде «православие, самодержавие народность», с другой – по структуре и оптимистичности восприятия истории – к Александру Христофоровичу Бенкендорфу: У России непростое прошлое, славное настоящее и замечательное будущее…
Андрей Пионтковский: Ну да, православие сохраняется, самодержавие на чекизм заменяется и народность. Вот это противопоставление очень показательно. Кровавые 90-е годы, все те пороки 90-х годов мнимые или действительные, о которых он так красочно рассказывает, были воплощены в нем самом, он на острие всех олигархических структур существовал. И как я сказал, что изменилось в 2000-е? Просто олигархи ельцинского помета были заменены верными чекистами, ведущими свою родословную с кооператива под Питером «Озерки», кажется. И второй тезис, что было слабое государство, сейчас восстановили государство. Хорошо, давайте посмотрим, какие авторитеты, хотите Джефферсона, хоть, Аристотеля хоть Ленина, какие признаки, атрибуты сильного государства – армия, полиция, суд. Вот давайте посмотрим на эти атрибуты и зададим вопрос: у нас сильное государство или у нас сильная кремлевская бригада?
Владимир Тольц: Так считает Андрей Пионтковский.
Давайте подводить итоги. Каков, по вашему мнению, будет эффект усилий Владислава Суркова по созданию этого учебного пособия? Как отнесутся к этому сочинению студенты? – спрашиваю я Андрея Кортунова
Андрей Кортунов: Вы знаете, я в силу специфики своей нынешней деятельности довольно много работаю с университетами и общаюсь со студентами, я должен сказать, хорошо это или плохо – это другой вопрос, но у наших студентов очень сильно отрицание идеологии и отрицание любых попыток их политически мобилизовать. Вот, по крайней мере, это то, что я наблюдаю. Поэтому я не думаю, что такого рода работа, по крайней мере, в ближайшем будущем сможет сильно повлиять на ценностные установки или на ролевые модели нашего студенчества. Особенно это относится к тем студентам, которые претендуют на то, чтобы войти в политическую или экономическую элиту. Они гораздо более приземлено оценивают ситуацию, они гораздо более индивидуалистичны в своих настроениях и в своих ожиданиях от жизни. Поэтому, откровенно говоря, я не очень уверен, что такая работа будет иметь значение некоего мобилизующего фактора.
