Какие проблемы на самом деле волнуют НАТО.
Ирина Лагунина: Из выступления президента Владимира Путина на конференции по безопасности в Мюнхене в прошлую субботу.
Владимир Путин: Мы готовы и дальше работать по этому направлению. Но что же происходит в это же самое время? А в это самое время в Болгарии и Румынии появляются так называемые легкие американские передовые базы по пять тысяч штыков каждая. Получается, что НАТО выдвигает свои передовые силы к нашим государственным границам, а мы, строго выполняя договор, никак не реагируем на эти действия. Думаю, очевидно – процесс натовского расширения не имеет никакого отношения к модернизации самого альянса или к обеспечению безопасности в Европе. Наоборот, это серьезно провоцирующий фактор, снижающий уровень доверия. И у нас есть право откровенно спросить: против кого это расширение? И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? Где теперь эти заверения? О них даже никто не помнит.
Ирина Лагунина: После этих слов ни у кого не осталось сомнения, что официальная Россия – несмотря на специальный совет, в рамках которого проходит сотрудничество Москвы и Брюсселя, - официальная Россия по-прежнему рассматривает Североатлантический союз как организацию враждебную, имеющую иные российским интересы и даже представляющую угрозу безопасности России. Но президент Путин выступил и уехал. А те же самые представители НАТО и главы государств, недавно вступивших в союз, стали обсуждать проблемы, которые на самом деле, с их точки зрения, представляют угрозу безопасности цивилизованного мира. Атмосфера разрядилась. Президент Эстонии Томас Хендрик Ильвес, говоря о заслугах Европейского Союза за 50 лет существования, предложил аудитории, например, такой вопрос: Смог ли Европейский Союз обнаружить или создать формулу мира, безопасности и процветания? Судя по некоторым выводам президента Ильвеса, все-таки смог.
Томас Хендрик Ильвес: Расширение Европейского Союза в 2004 и 2007 годах – это включение государств, освободившихся от коммунистического тоталитарного правления, чтобы они смогли преобразовать себя в процветающие европейские страны. Обещание включения их в ЕС – благодаря политике расширения союза – не только гарантировало свободные выборы, но и законность и уважение прав человека. Эти идеи стали органичной частью этих стран. И как Европейское экономическое сообщество, так и потом ЕС справедливо виделись как стена, не позволяющая соскользнуть в прошлые авторитарные времена.
Ирина Лагунина: И все это благодаря чему? Благодаря одной простой идеи расширения:
Томас Хендрик Ильвес: Идея состояла в следующем: если вы хотите быть с нами, вы должны быть как мы.
Ирина Лагунина: Но ЕС в ближайшее время вряд ли сможет еще больше расширить свою территорию. Соседние страны, даже если выполнят все демократические нормы союза, вряд ли смогут подтянуться к его уровню по экономике. Как же поддержать их демократический порыв, как сделать проведенные в них реформы необратимыми? Расширенное сотрудничество с ЕС в рамках программы отношений с соседями вряд ли станет для этих государств настоящим стимулом.
Томас Хендрик Ильвес: Есть одна альтернативная возможность – НАТО, хоть эта идея и непопулярна. Поскольку за последние 15 лет трансатлантические связи значительно ослабли, возможно, именно членство в НАТО будет тем пряником, который ЕС дать не может. Мы знаем из истории, что членство в ЕС – главный стимул для внутренних реформ в стране. Может быть, нам стоит перенаправить наши усилия и поддержать реформы в соседних странах не через ничего не значащую программу отношений с соседями, а через активное сотрудничество по линии ЕС-НАТО и через расширение Североатлантического союза.
Ирина Лагунина: Так видится процесс демократических преобразований на Востоке эстонскому президенту. Но все это хорошо, когда речь идет о странах, стремящихся соединиться с Западной Европой.
Томас Хендрик Ильвес: К Востоку от нас – Россия. Конечно, мы все хотим, чтобы Россия была истинной либеральной демократией, с которой уважаются права человека, свобода слова и так далее. Мы все хотим, чтобы Россия была позитивной движущей силой к миру и безопасности в нашем регионе и во всем мире, чтобы она занимала конструктивные подходы в таких вопросах, как нераспространение ядерного оружия, «замороженные» конфликты и тому подобное. Но возникает вопрос: как Европейский Союз будет отвечать стране, которая считает, что присутствие демократии у ее границ – это угроза? А деспотизм у ее границ – это источник стабильности?
Ирина Лагунина: Президент Эстонии Томас Хендрик Ильвес, президент страны, которая только стала участницей ЕС и НАТО, не дал ответа на этот вопрос. Ну а что думает по поводу угроз безопасности, демократии, расширения и задач НАТО Генеральный Секретарь этой организации Яап де Хооп Схеффер. Через два года союзу предстоит отметить 60-летие. Какие программные цели ставит к этому времени его генеральный секретарь?
Яап де Хооп Схеффер: Афганистан и успех в Афганистане – это ключ к ответу на вопрос, может ли союз привносить свои ценности. К 2009 году мы должны видеть, как Афганистан движется по пути к долгосрочному миру и стабильности, переломив хребет сопротивления. Конечно, к этому времени в стране еще сохранится серьезное присутствие войск НАТО, но баланс между военными и гражданскими стабилизационными силами будет иным. И надеюсь, что к 2009 году мы будем свидетелями намного более обширных восстановительных работ и развития страны, чем даже сегодня. Мне бы хотелось надеяться, что в 60 годовщину НАТО в 2009 году афганское правительство будет более в состоянии взять страну в свои руки. В конце концов, именно для этого мы там и находимся.
Ирина Лагунина: Вторая цель генерального секретаря НАТО.
Яап де Хооп Схеффер: Мы должны намного больше соединить наши усилия для того, чтобы сделать Европу единой и стабильной. В 2009 году, думаю, мы увидим Косово с четким политическим статусом, крепкими институтами демократии, серьезным экономическим развитием и, да, тесно сотрудничающим с Сербией. И, кстати говоря, в нем уже не потребуется столь мощного международного военного присутствия. И когда я это говорю, я понимаю, что сейчас силы КейФор необходимы, они должны оставаться там и будут оставаться там в полном составе. И ни у кого не должно возникать сомнения, что КейФОР присутствуют в Косово для того, чтобы одинаково защищать, как большинство, там и меньшинство населения.
Ирина Лагунина: А что касается демократических устремлений Сербии, ее нынешнего курса на евроинтеграцию?
Яап де Хооп Схеффер: В 2009 году мне бы хотелось видеть больше стран в составе НАТО. 26 плюс. Я бы хотел, чтобы Сербия твердо шла по пути вступления в НАТО, и я бы хотел, чтобы мы подошли ближе к удовлетворению желаний Украины и Грузии. И когда я говорю Украина, я сразу вижу реакцию, что это не просто. Конечно, украинский народ должен решить этот вопрос сам. Тем не менее, я надеюсь, что к 2009 году у нас будут более близкие отношения и с Украиной тоже.
Ирина Лагунина: Третья цель генерального секретаря НАТО.
Яап де Хооп Схеффер: На саммите 2009 года лидеры союза, с моей точки зрения, должны принять новую стратегическую концепцию НАТО. Мы извлекли уроки из наших операций в Афганистане и Косово и продолжаем их извлекать. Это уроки о безопасности в 21 веке. Какие это уроки? Во-первых, наша безопасность не сводится к военной мощи. НАТО должна стать составной частью зарождающейся сети международных институтов. А это означает – более структурированные отношения с ООН и истинное стратегическое партнерство с Европейским Союзом.
Ирина Лагунина: Где в этом видении будущего НАТО находится Россия после мюнхенского выступления Владимира Путина? Ведь Яап де Хоор Схеффер не раз заявлял, что видит в России только партнера.
Яап де Хооп Схеффер: И в этом году мы отмечаем 10-летие Основополагающего акта в отношениях между Россией и НАТО и 5-летие Совета Россия-НАТО. И мы должны использовать эти круглые даты как стимул для расширения сотрудничества. И для того, чтобы сделать это сотрудничество более заметным.
Ирина Лагунина: А что выступление Владимира Путина?
Яап де Хооп Схеффер: Я должен честно сказать, я вижу несоответствие между тем, как развивается и развивалось в последние годы сотрудничество между Россией и НАТО, и речью президента. И я не могу скрыть своего разочарования и расстройства. Мне кажется, что это неконструктивно, потому что в этом партнерстве России с НАТО есть интерес для обеих сторон. Есть выгода для России, и есть выгода для НАТО. И кого может беспокоить – и я спрашиваю это риторически, повторяя слова президента Эстонии Ильвеса – кого может беспокоить, что к границам его государства приближается демократия и законность. У кого это может вызывать беспокойство? У меня – нет. И мне кажется, не у кого не должно. Надеюсь, что найдутся способы смягчить мое разочарование и разочарование союзников. На самом деле я намного ближе ощущаю себя к позиции канцлера Ангелы Меркель. Она нарисовала целостный подход к глобальным проблемам – НАТО, ООН, Европейский Союз, мировые доноры, Всемирный банк и так далее. Вот путь, по которому мы должны идти, если мы говорим, что нет одной какой-то организации, которая может ответить на все вызовы и угрозы современности. Так что я расстроился.
Ирина Лагунина: Генеральный секретарь НАТО Яап де Хооп Схеффер.
«Русский Проект» против националистов. Основы национального движения в России.
Ирина Лагунина: В конце прошлой недели партия «Единая Россия» объявила о запуске так называемого «Русского Проекта». В его рамках будет создана отдельная программа, которая войдет как составная часть в общепартийную идеологическую доктрину. Эксперты уже говорят, что формируя новое направление внутри партии власти, Кремль хотел бы собрать под ее крылом максимальное количество разнообразных националистических групп, движений и организаций. Однако сами националисты восприняли инициативу «Единой России» весьма враждебно. Об этом в материале Андрея Бабицкого.
Андрей Бабицкий: Национальное движение в России приобрело столь многообразные формы, что свести его сегодня к единому набору формул невозможно. Еще в первые годы президентства Владимира Путина Кремль подержал государственническое евразийское движение Александра Дугина, которое выступало за усиление российского государства и не слишком настаивало на расовой дискриминации общества. Сегодня дугинский проект вместе с частью националистов-державников, группирующихся вокруг главного редактора газеты «Завтра» Александра Проханова, полностью ассоциируют себя с действующей властью, а потому и не являются адресатом «Русского проекта», рассчитанного на так называемую внесистемную националистическую оппозицию.
Другая часть национального движения, представленная такими организациями как Конгресс русских общин или Движение против нелегальной иммиграции, а также множеством мелких групп, условно говоря, объединена лозунгом «русская Россия». Она требует прав для русского этноса, который, по ее мнению, влачит самое жалкое существование в границах собственного государства, отданного на откуп узкой группе людей, находящихся у власти, которые обслуживают либо личные, либо чуждые России интересы. Этой части свойственно представление об особой миссии русского народа, противостоящего утилитарному, утратившему духовную силу и божий замысел Западу.
И наконец, еще одно направление, структурирующее себя недавним проектом под названием «Норма», ориентировано на Запад. Это движение крайне неоднородное, на своих флангах формируется как из сторонников российской теории, выбирающих белую Европу как образец для подражания, так и тех, кто привержен либеральным ценностям западного мира.
Ну и наконец, большое количество разнообразных маргинальных, в основном агрессивных молодежных групп, манифестирующих себя как языческие, фашистские, проповедующие расовую чистоту и ратующие за изгнание из России инородцев – это скинхеды, футбольные болельщики, стихийные банды с рабочих окраин.
Почему Кремль за год до выборов попытался прирастить национальную идею к недооформленной официальной идеологии? Президент Русского общественного движения, член центрального комитета Конгресса русских общин, главный редактор газеты «Спецназ России» Константин Крылов уверен, что речь идет о попытке присвоения властью серьезной общественной политической силы с одной только целью – полностью выхолостить ее.
Константин Крылов: Примерно последние три года в России националистическая проблематика стала приобретать все большее значение. Если в 90 годы русский национализм был по большому счету маргинальным мировоззрением, а в 2000-е соответствующие настроения масс были массово же приватизированы новым путинским режимом, то в настоящий момент ситуация изменилась очень сильно. Начался лавинообразный рост политизации масс вообще, довольно быстро приобретший националистические черты. Сейчас уже стало окончательно ясно, что националистические настроения невозможно ни подавить политтехнологическими методами, ни массовыми пропагандистскими кампаниями, это можно сделать двумя способами - либо силой, либо же власть найдет способ их канализировать и в конечном итоге возглавить. Разумеется, власть будет восполнять традиционную роль Сусанина, постарается завести все настроения в какой-нибудь очередной тупик. Что касается партии «Единая Россия», то здесь все понятно. Эти люди, естественно, работают именно на второй проект, канализировать эти настроения и завести их неважно куда, лишь бы увести от той цели, которую националисты перед собой ставят.
Андрей Бабицкий: Вот как сформулированы некоторые вопросы, предложенные «Единой Россией» для обсуждения в рамках «Русского проекта»: «Россия для русских», «Что такое русская нация», «Русский мир. Территории и границы», «Русский национализм и расизм», «Национализм как идеология». В том, что у партии власти хватит деликатности и интеллекта верно выстроить дискуссию на национальную тему, сомневается культуролог, главный научный сотрудник Института социологии РАН Игорь Яковенко.
Игорь Яковенко: Сами теми проблемы, которые заявлены для дискуссии, в принципе могут рассматриваться как нормальные академические серьезные проблемы, которые исследует и научное сообщество, и общество. Другое дело, что применительно к тем персонажам и к тем институтам, которые берутся за этот проект, ожидать чего-то живого и вразумительного трудно. Скорее всего это выльется в какую-то громоздкую пиар-акцию или хорошо бы, чтобы это ничем плохим не кончилось.
Андрей Бабицкий: Нечто похожее уже происходило, говорит Станислав Яковлев, обозреватель интернет-сайта Каспаров.ру, власть приватизировала правозащитное движение, объявив единственно легальной площадкой правозащитной деятельности Общественную палату. Похожая технология лежит в основании «Русского проекта».
Станислав Яковлев: Выясняется, что в России нет иных правозащитников, кроме Общественной палаты. Всякие правозащитники, которые пытаются действовать параллельно Общественной палате, немедленно объявляются маргиналами, лузерами и так далее. И точно так же будет «Русский проект», который будет заявлять, выносить весь национализм за скобки, а всякий человек, который будет называть себя националистом, будет встречать у того же самого Ивана Демидова ту же самую предсказуемую реплику: если вы националисты, идите к нам, давайте работать на власть. Так власть, по мнению националиста, глубоко антинациональна. Безусловно, некоторое количество националистов придет в «Русский проект» «Единой России», потому что людям обещано достаточно стабильное, достаточно хорошее финансирование.
И вот, допустим, есть у националистов спортивный клуб, где его сторонники тренируются, приходят с этим кубом к «Единой России» и заявляют: знаете, мы очень хорошие националисты, дайте нам, пожалуйста, денег на развитие. «Единая Россия» эти деньги дает. А потом в день Икс, зачем вообще делается этот «Русский проект»: в определенный день националисты лояльные, точнее, заявившие о своей лояльности, будут вынуждены выступить против националистов нелояльных. И вот в этот момент многое решится. Либо те самые лояльные националисты, вроде бы многотысячная армия, которая под «Русский проект» Иван Демидов собрал, пошлет Ивана Демидова к чертовой матери, либо действительно выступит на стороне власти и тем самым дискредитирует себя как носителя национальной идеи. То есть их просто не будут воспринимать.
Андрей Бабицкий: Главный редактор газеты «Спецназ России» Константин Крылов предлагает три варианта развития событий.
Константин Крылов: Первое: если все пойдет так, как хотелось бы создателям этого проекта, то мы будем иметь следующую реинкарнацию, на этот раз уже на государственном уровне, все того же самого скорее всего евразийства, только в новой упаковке. Как это будет выглядеть? Сейчас идеологи «Единой России» уже озвучили то, что их «Русский проект» - это такой проект русскости без русских. Он уже сказали, что самые лучшие русские – это немка Екатерина Великая и грузин Иосиф Джугашвили, более известный как Сталин. Далее: что мы считаем русскими вообще всех, кто хочет себя так называть, русскость – это вообще внеэтническая категория. И в этом отношении, например, таджик, который на ломаном русском языке назовет себя русским, наверное, тоже русский. Они очень жестко выступают против национализма в собственном смысле этого слова.
С другой стороны, признание русских проблем на уровне государства может сыграть и в плюс. Например, может начаться нормальная общественная дискуссия по этим проблемам. Общественная дискуссия – это собственно то, чего националисты и хотят, поскольку в свободной дискуссии они, как правило, побеждают. Я же думаю, что будет что-то среднее. Скорее всего «Русский проект» будет сопровождаться с другой стороны репрессиями против собственно русских националистических организаций, дальнейшей раскруткой темы экстремизма и русского фашизма. Что из всего этого выйдет, пока неясно. Ясно только одно – фарш невозможно повернуть назад. Уже если националистическая проблематика вышла из гетто, то вернуть ее туда будет крайне сложно.
Андрей Бабицкий: Станислав Яковлев считает, что в рамках национального движения в России сегодня формируется новая общественная сила, которая считает, что национальным интересам русского народа целиком отвечают демократические ценности современной Европы. Это движение в целом Станислав Яковлев когда-то назвал национал-оранжистским.
Станислав Яковлев: Националисты при Ельцине заявляли, что необходима державность, необходим твердый порядок, необходимо подавление любой демократии и правозащитной деятельности и так далее. Что мы имеем сейчас: авторитаризм безусловный, практически единовластие, чуть ли не монархия. Денег много, страна от денег лопается. Как это отразилось на жизни простого народа? Да никак. Более того, то, что сейчас происходит между властью и народом, похоже больше на издевательство со стороны власти. Пенсии урезаются, Стабфонд растет, лучшей дискредитации так называемого державного курса националистического движения 90-х просто не придумаешь. Отсюда вывод: значит мы в чем-то ошибались, - говорят националисты. Они смотрят на Европу, они смотрят на Америку, они смотрят на государства, которые действуют в интересах собственного населения, они смотрят, при помощи каких механизмов происходит это действие, как народ может влиять на власть. Естественно, они дрейфуют в сторону этих ценностей. Если они, по их мнению, являются носителями народной воли, значит власть обязана эту волю учитывать. После чего они естественно подходят к единственно возможной политической системе, которая может воздействовать на власть при помощи народного волеизъявления – это демократия.
Андрей Бабицкий: Доктор философских наук Игорь Яковенко полагает, что русский общественный дискурс, коль скоро он станет широким и легальным, вещь далеко небезобидная.
Игорь Яковенко: Объективная логика обращения к национальной идее, к национальному задана дефицитом идентичности. Кончился Советский Союз, и большая часть республик, которые образовались на постсоветском пространстве к Западу от России, национальная идея как компонента существенная и в Прибалтике, и в Украине, и в Белоруссии существует, и в Молдавии – это нормально. Вопрос в том, как она будет разрабатываться. А опасности, стоящие на этом пути, они очевидны. Россия сегодняшняя - Россия полиэтничная. Мало того, это страна, где две мировые религии - христианство и ислам. Эти две большие группы общества, русские и тюрки - это существенные компоненты граждан России. Такого рода проекты должны разворачиваться и такого рода проблемы в высшей степени осторожно в федеративных государствах и еще ко всему прочему гетерогенных.
Андрей Бабицкий: Игорь Яковенко считает, что в общем дискуссия может оказаться и вполне пустопорожней. В случае, если дела пойдут плохо, она будет просто тихонько свернута.
Конгресс США расследует коррупцию в Ираке – в фокусе правительственные заказы и контракты.
Ирина Лагунина: В нижней палате Конгресса США продолжается публичное расследование злоупотреблений, допущенных в ходе реконструкции Ирака. После чиновников Временной Администрации наступил черед частных подрядчиков. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Председатель комитета Палаты представителей по государственной реформе демократ Генри Воксман проводит целую серию публичных слушаний, каждое из которых вскрывает ранее неизвестные вопиющие факты. На сей раз он обратился к практике частных компаний, работающих в Ираке по контрактам с правительством США.
Генри Воксман: В течение двух последних лет я пытался получить ясный ответ на вопрос, который считал простым: сколько денег дочерняя компания корпорации Халлибартон под названием Кей-Би-Ар и частные охранные агентства, выступающие в качестве субподрядчиков, зарабатывают на программе поддержки Сухопутных Сил. Мы знаем, что война в Ираке предоставила частным подрядчикам беспрецедентную роль в обеспечении безопасности. Почти 4 миллиарда долларов налогоплательщиков выплачены частным охранным агентствам, и это только верхушка айсберга, потому что подсчитать доходы и определить качество работы субподрядчиков и субподрядчиков практически не представляется возможным.
31 марта 2004 года четверо американцев, работавших в службе безопасности компании Блэкуотер, все четверо – ветераны Вооруженных Сил, угодили в засаду и были убиты в Эль-Фалудже. Их трагическая гибель стала поворотным пунктом в общественном мнении и повлекла за собой крупное американское наступление, известное как первая битва при Эль-Фалудже. В этой битве погибли 27 американских солдат и более 800 мятежников и иракских мирных граждан. По мнению военных наблюдателей, эти события вызвали эскалацию вооруженного сопротивления.
Прошло почти три года, но мы по-прежнему не знаем названия фирмы-подрядчика, на которую работали четверо сотрудников компании Блэкуотер.
Владимир Абаринов: По версии родственников погибших, в гибели людей виновата компания-подрядчик, не предоставившая им наиболее эффективных средств защиты. Но установить настоящего виновника оказалось непросто.
Генри Воксман: Мир подрядчиков и субподрядчиков настолько мутный, что мы не в состоянии докопаться до дна, дойти до конца цепочки, чтобы подсчитать, сколько налоговых долларов мы теряем на каждом этапе распределения субконтрактов. Но последствия этих растрат выходят за рамки сумм, выраженных в долларах и центах. Перед нами сегодня родственники четверых убитых сотрудников компании Блэкуотер. Они уверены, что Блэкуотер послала этих сотрудников в Эль-Фалуджу без надлежащей подготовки, не предоставила им бронемашины с пулеметами и тяжелое вооружение для защиты от нападения. Они считают, что налоговые доллары не дошли до сотрудников службы безопасности. Они полагают, что деньги, предназначенные для оплаты снаряжения, тихо осели в виде прибыли в многослойной структуре подрядов и субподрядов.
Владимир Абаринов: Свои показания комитету дала мать одного из погибших, Стивена Халверстона, Кэтлин Халверстон.
Кэтлин Халверстон: Все помнят это зрелище обгорелых, избитых трупов. Их проволокли по улицам и повесили на мосту. Мы переживаем этот кошмар заново каждый день, потому что эти люди были нашими отцами, сыновьями и мужьями. После ужасного инцидента 31 марта 2004 года мы обратились в компанию Блэкуотер за объяснениями. То, что мы услышали в ответ, потрясло нас. Нам было сказано, что обстоятельства, при которых были убиты наши близкие, – это информация, не подлежащая разглашению. Когда мы потребовали показать нам доклад о происшествии, Блэкуотер заявила нам, что мы должны добиваться этого через суд. Для нас смерть близких была ужасной потерей, и судебная тяжба совершенно не входила в наши планы. Мы просто хотели знать, что произошло. Однако те, кто знал это в силу служебного положения, отказались сообщить нам эти сведения.
Владимир Абаринов: По словам Кэтлин Халверстон, условия, предложенные компанией Блэкуотер, выглядели привлекательно, однако не были соблюдены работодателем.
Кэтлин Халверстон: Блэкуотер предложила нашим мужчинам 600 долларов в день за работу в частной охранной фирме в Ираке. А главное, она обещала предоставить им определенные средства защиты – это условие было определяющим при решении вопроса о том, соглашаться ли им на такую высокооплачиваемую работу в зоне боевых действий. Нашим мужчинам было сказано, что им будут выделены бронемашины, что в каждой группе будет не менее шести человек, что в экипаж каждой машины будут включены водитель, штурман и пулеметчик. И что каждому будет выдан автомат или пулемет для отражения атаки. Им было также сказано, что они получат возможность оценивать степень риска при планировании каждой операции и отказываться выполнять работы, если они сочтут обстановку слишком опасной. Блэкуотер не предоставила ничего из этих средств защиты.
Владимир Абаринов: Как выяснил член комитета республиканец Даррел Айсса, тяжба с подрядчиком правительства США, скорее всего, не будет иметь судебной перспективы.
Даррел Айсса: Насколько я понимаю, Конгресс США принял закон, запрещающий вчинять иски подрядчикам правительства, работающим в качестве агентов правительства США в зоне боевых действий. Я не спрашиваю, я делаю заявление для протокола. Совершенно очевидно, что, когда компания подает заявку, она предполагает, что на контракт распространяются соответствующие законы США. Иными словами – что их убытки в случае смерти персонала будут ограничены суммой, указанной в контракте.
Владимир Абаринов: Однако все свидетели заявили, что не добиваются и не примут от ответчика никакой денежной компенсации и что им нужна лишь правда. Для выяснения этой правды Генри Воксман вызвал на слушание представителей обвиняемой стороны. Все они говорили, прежде всего, о своих успехах в деле реконструкции Ирака. Помощник министра Сухопутных Сил США Тина Баллард.
Тина Баллард: Сухопутные Силы США продолжают расследование этого дела, и мы намерены представить результаты расследования этому комитету полностью. Если Кей-Би-Ар нарушила условия контракта и вольно или невольно нанесла ущерб субподрядчикам, командование Сухопутных Сил США предпримет соответствующие шаги, вытекающие из условий контракта, с тем, чтобы возместить расходы. Когда я последний раз давала показания этому комитету, я указала на некоторые успехи в программе реконструкции, достигнутые подразделениями Министерства обороны. Сегодня я могу дополнить этот перечень. Оборудованы и введены в строй 12 больниц, способных обслужить более 6 тысяч пациентов в день. Водоснабжение получили 2 миллиона 200 тысяч иракцев. Мощность электросетей выросла на 1420 мегаватт. Выросло производство нефти, хотя обстоятельства мешают выйти на полный объем. Построено или восстановлено 839 школ, в которых учатся более 350 тысяч учеников. Мы гордимся своими подрядчиками, их преданностью делу, делу поддержки наших войск и восстановления Ирака.
Владимир Абаринов: Адвокат компании Блэкуотер Эндрю Хауэлл тоже сделал акцент на достижениях и на самоотверженности персонала.
Эндрю Хауэлл: Профессионалы компании Блэкуотер, многие из которых ветераны вооруженных сил, по собственной воле идут на риск по просьбе, по указанию и под контролем правительства Соединенных Штатов. С большой степенью вероятности могу сказать, что безопасность членов Конгресса и ваших сотрудников во время ваших поездок в Ирак, как минимум частично, обеспечивается персоналом компании Блэкуотер. Отдельные районы на территории Ирака входят в число наиболее опасных мест на планете, мест, где нападения на американцев – это повседневная реальность. Наши люди ежедневно подвергают свою жизнь опасности на службе нашей стране. От имени компании Блэкуотер я благодарю их и их родственников за эту работу, особенно тех, кто был ранен или убит при исполнении обязанностей. Я еще раз выражаю свои глубокие соболезнования семьям наших погибших коллег, как тем, кто находится сегодня здесь, так и тем, кого здесь нет. Эти утраты – самое тяжкая часть нашей профессии. Не далее как две недели назад мы потеряли пятерых отличных ребят – они были убиты во время сопровождения дипломатической автоколонны. Вместе с их семьями мы молимся за упокой их душ. <…> Мы, сотрудники Блэкуотер, гордимся тем, что служим Соединенным Штатам. Наши профессионалы обладают высоким мастерством и опытом, но, как бы хорошо они ни были подготовлены, никто не может гарантировать их безопасность, когда они вступают в зону боевых действий. Хотя наши сотрудники получают ранения и даже погибают при исполнении заданий, мы еще ни разу не жизнь человека, которого охраняем, и наша преданность стране остается неколебимой.
Владимир Абаринов: Еще один свидетель – Джордж Сигл, директор службы безопасности компании Кей-Би-Ар, она же Келлог, Браун энд Рут. Это дочерняя фирма корпорации Халлибартон, которую до своего избрания на пост вице-президента США возглавлял Дик Чейни. Именно по этой причине контракты Кей-Би-Ар изучаются в Вашингтоне с особой тщательностью.
Джордж Сигл: Мы обеспечиваем обслуживание американских войск и войск коалиции в 55 городах Ирака и 70 других пунктах региона. Начиная с 2003 года, мы предоставили более 490 пищевых рационов, доставили более 675 миллионов галлонов топлива, перевезли почтовых отправлений весом более 10 миллионов килограммов, выстирали более 30 миллионов узлов белья и организовали более 80 миллионов посещений объектов для отдыха и развлечений. Что бы мы ни делали – строим ли мы столовую, варим ли обед, оборудуем ли казарму – нашей целью остается дать солдатам, возвращающимся с опасного задания, самое необходимое – горячую пищу и чистую одежду. Оценка, которую мы слышим от солдат, в подавляющем большинстве случаев положительная, и мы гордимся работой своих отважных сотрудников. Как и я, многие мои коллеги в Кей-Би-Ар прошли через службу в вооруженных силах. Мы понимаем значение нашей работы для наших военнослужащих. Я пошел в Корпус морской пехоты по стопам отца и с гордостью могу сказать, что мой сын пошел по моим стопам и тоже служит в морской пехоте. Я прослужил 26 лет, и вершиной моего послужного списка стали три с половиной года в Белом Доме в качестве офицера связи подразделения, в которое входит президентский вертолет. Тема сегодняшнего слушания – частные подрядчики, обеспечивающие безопасность. Насколько мне известно, все иностранные компании, работающие в Ираке, пользуются услугами частных охранных агентств. Военные не в состоянии гарантировать нам безопасность при выполнении всех работ. Особенно опасны передвижения. Начиная с 2003 года, сотрудники Кей-Би-Ар и наших субподрядчиков примерно 400 раз пострадали от враждебных действий, получили ранения или были убиты. Ранения и гибель людей связаны, прежде всего, с применением самодельных взрывных устройств, обстрелами из минометов и гранатометов и похищениями. На Рождество 2004 года террорист-самоубийца врезался в начиненной взрывчаткой машине в здание нашей столовой как раз в обеденное время. В этом инциденте погибли 13 солдат, четверо наших сотрудников и трое сотрудников фирмы-субподрядчика. По последним данным, мы потеряли 98 человек в Ираке, Кувейте и Афганистане. Согласно сегодняшним утренним сообщениям, в общей сложности более 770 работников гражданских компаний погибли в Ираке и более семи тысяч ранены. Такова реальность, с которой сталкиваются наши сотрудники и субподрядчики каждый день.
Владимир Абаринов: Среди материалов, которыми располагает комитет, есть и обмен электронными посланиями между сотрудниками компании Блэкуотер. Один из них выражает беспокойство по поводу того, что группа, впоследствии попавшая в засаду, отправилась на задание без надлежащих экипировки и оружия. Между тем приближалась дата ежегодного паломничества шиитов к их святыне в городе Карбала, в связи с чем опасность экспедиции многократно возрастала. На вопрос Генри Воксмана, получила ли группа все необходимое для выполнения задачи, в частности бронированные машины, ответил Эндрю Хауэлл.
Эндрю Хауэлл: Конечно, желание получить ту или иную модель бронированных машин для этого проекта определенно было. Но это не значит, что бронемашины должны были применяться при исполнении любой задачи в рамках этого проекта. При внимательном изучении контрактов было установлено наличие особой оговорки, которая гласит, что автомобили должны иметь некоторую форму защиты. Автомобиль, в котором они отправились на задание в тот день, соответствовал требованиям, и это было мнение каждого члена группы. В какой мере отсутствие бронемашины явилось следствием дальнейших событий – это вопрос другой.
Владимир Абаринов: Расследование Генри Воксмана показало, что, в то время как сотрудник частной службы безопасности в Ираке зарабатывал 600 долларов в день, основной подрядчик получал за эту работу по контракту с Пентагоном полторы тысячи – разница оседала на счетах многочисленных субподрядчиков. Причем в случае с компанией Блэкуотер Министерство обороны США так и не смогло найти оригинал контракта.
Может ли глобализация порождать национализм.
Ирина Лагунина: Глобализация является одной из самых характерных черт современного этапа развития человечества. Эксперты по проблеме глобализации, доктор философских наук Леонид Гринин и доктор исторических наук Андрей Коротаев десять дней назад у нас в студии рассказывали об одном из важных последствий глобализации, а именно о снижении суверенитета государств. Сегодня речь пойдет о другом явлении, которое, по мнению ученых, тоже в значительной мере является следствием глобализации - о росте национализма. С гостями нашей программы беседуют Александр Костинский и Александр Марков.
Леонид Гринин: Глобализация – это не только развитие глобальных процессов в экономике или в политике. Идет глобализация религиозных фундаменталистских движений. Национализм – явление, которое существовало очень давно. Современного типа национализм существует с момента возникновения современных наций, то есть лет триста-двести. Он связан с развитием индустриального общества. Но я бы хотел заметить, что сегодня национализм очень на слуху, многие национальные группы и движения активно действуют и постоянно в средствах массовой информации. Сегодня у национализма в связи с глобализацией и изменением суверенитета появились интересные черты. Например, в прежние эпохи не существовало никаких международных гарантий для государств. И любое государство могло быть захвачено соседом, если сосед считал это для себя удобным и выгодным. Например, почему не могло возникнуть украинское государство в 17 веке, когда в Польше было восстание Богдана Хмельницкого? Не потому что Богдан Хмельницкий стремился присоединиться к России, а потому что ему некуда было деваться, он должен был либо остаться в Польше, либо присоединиться к России, либо продолжать союз с крымским ханом. И он выбрал из всех зол меньшее.
Андрей Коротаев: С другой стороны, была вероятность сохранения независимости в тех условиях.
Леонид Гринин: Московское государство давало лучшие условия, крымский хан был ненадежным союзником, с крымским ханом трудно было договариваться. А поляки действительно притесняли и думали, как лишить независимости это новое образование. Это просто один из многих примеров. Сегодня напасть на государство самое маленькое – это создать для агрессора огромные трудности, фактически поставить под удар государство, которое совершит такую агрессию.
Александр Костинский: Кувейт, мы развязку видели этой ситуации. Если бы Саддам Хусейн не напал на Кувейт, он бы до сих пор вел такую политику «и нашим, и вашим», подкупал каких-то чиновников в разных странах. Но он перешел некую грань и когда пролилась кровь, когда началась война – и вот результат.
Леонид Гринин: Неспровоцированная агрессия вызвала такую реакцию международного сообщества. Поэтому сегодня националисты, стремящиеся к созданию независимого государства, каким бы маленьким оно ни было, они дают себе отчет, что как только государство образуется, никто на него не нападет, и они будут пользоваться благами, которые дает международное сообщество по защите их суверенитета, их независимости, их безопасности, и в то же время пользоваться благами национального государства.
Андрей Коротаев: Еще 50 лет назад в своем знаменитом манифесте Рассел и Эйнштейн писали: «Искоренение войн потребует мер по ограничению национального суверенитета, которые будет ущемлять чувство национальной гордости». Пророчество Рассела и Эйнштейна, можно сказать, оправдалось. Все-таки война как нормальное средство решения межгосударственных отношений, межгосударственных проблем фактически искоренена, и это потребовало мер по ограничению национального суверенитета.
Леонид Гринин: Но не ущемило национальную гордость. Никто не говорит, что мы плохое государство из-за того, что не можем объявить кому-то войну. Поэтому ослабление суверенитета в целом ведет к тому, что появляются большие силы, которые стремятся создать отдельные государства.
Андрей Коротаев: Здесь глобализация связана с ограничением национального суверенитета, дает некое второе дыхание национализму, потому что делает в принципе реально возможным создание таких государств, которые лет сто назад были бы заведомо нежизнеспособны.
Александр Костинский: То есть национализм – во многом следствие глобализации, развитие национализма.
Андрей Коротаев: В том числе глобализации.
Александр Марков: То есть получается, что поскольку сейчас тенденция к глобализации, то и национализм тоже будет развиваться в будущем, как вы думаете?
Леонид Гринин: Я думаю, что нас ждут десятилетия, когда национализм будет очень острый. Но я бы хотел отметить, что национализм в крупных государствах, если он существует, то он не несет радикальных форм. В худшем случае существуют отдельные группы национальные, как баски в Испании, которые добиваются автономии. Многие страны современного мира, третьего мира, они только дорастают до уровня, когда возможен национализм. Поэтому национализм в Африке, допустим, он может длительное время существовать.
Александр Костинский: И в очень тяжелых формах, надо сказать.
Леонид Гринин: Там еще не создались национальные государства нормального типа, потому что там государства во многом племенные. Такие, которые объединяет неспаянные между собой общенациональным сознанием национальные группы. Думаю, что в течение 21 века национализм перестанет быть острой проблемой. Можно привести такую аналогию: в Европе в 16-17 веке очень серьезно стояли религиозные вопросы, шли бесконечно религиозные войны. Постепенно проблема религии стала личным делом людей, и национализм принял другие, более цивилизованные формы, в которых это национальные чувства будут выражаться.
Я бы хотел добавить, что важным моментом современного международного права является ограничение репрессий против сепаратистских движений, которые в прежние времена были очень жестокими, вплоть до того, что там выселяли народы, уничтожали селения. И естественно, что многие опасались участвовать в таких движениях, потому что это вызывало жестокую реакцию. Теперь репрессии, хотя и бывают, но они существенно уменьшились. Не может цивилизованное государство применять такие жестокие меры против сепаратистов, поэтому сепаратизм получает большие возможности.
Андрей Коротаев: В цивилизованных рамках сепаратизм возможен. Но в той же самой Великобритании существуют вполне легальные сепаратистские движения в Уэльсе и в Шотландии, которые периодически организуют референдумы о том, чтобы выйти из состава объединенного королевства.
Александр Костинский: Но к войнам это не ведет. Канада - прекрасный пример, когда французская Канада хотела создать собственное государство – не удалось.
Андрей Коротаев: Но, тем не менее, получила максимально возможную автономию, предельно возможную автономию, статус государственного языка для французского. Нельзя сказать, что националисты ничего не добились.
Леонид Гринин: Даже в продолжение: Саддаму Хусейн вменили в вину, что он боролся с сепаратизмом. Да, это нарушало международные конвенции, и Саддам совершил военное преступление. Тем не менее, факт подтверждает, что президент страны боролся за единство своей страны и ему это иракский суд вменяет в вину, что он не теми методами. Но, естественно, вооруженные сепаратисты не смотрят на международные конвенции, они используют те методы, которые они считают нужными. Поэтому у них ситуация такова, что они получают определенные преимущества. Это одна из причин того, что национальный сепаратизм достаточно активный.
Я бы здесь еще сказал, если брать в том разрезе, о котором мы говорили, что существует как бы национальные государства как один полюс власти и существует международное сообщество или надгосударственные организации, как другие полюса власти, то сейчас получается, что полюса международные национальные, они становятся даже более сильными. Поэтому многие народы предпочитают выйти из государства, в котором они были, образовать свое государство и вступить сразу же в какую-то наднациональную организацию, тем самым ограничить свой суверенитет. Тем самым новый полюс власти становится более сильным, он оттягивает целые провинции, целые этносы от национальных.
Андрей Коротаев: К чему привело бы, если вдруг баскам удалось добиться независимости Басконии? Чем бы это закончилось? По всей видимости, ни к каким реальным изменениям это не привело бы, потому что Баскония на следующий день после получения независимости обратилась бы с предложением о вхождении в Европейский союз, Баскония вошла бы в Европейский союз, ходило бы там то же самое евро, границы были бы открыты.
Александр Костинский: За этим часто стоит просто борьба за какие-то важные ресурсы?
Леонид Гринин: Баскская элита получила бы возможность управлять государством.
Александр Марков: Скажите, это мы говорим о проблеме сепаратизма. А если говорить о национальных проблемах современного общества в контексте глобализации, мы сейчас наблюдаем очень активную миграцию, переселение больших масс народов, которые снимаются с насиженных мест едут в другие страны. Происходит такое смешение и на этой почве часто возникают всякие сложности и конфликты и в России, и не только, и в Америке. Там говорят, что типичный американский университет – это когда русский профессор читает лекции китайским студентам за американские деньги.
Леонид Гринин: Конечно, перемешивание народов – это явление не новое, оно существовало всегда. И проблема смешения, проблема вытеснения коренных жителей из своих мест, они существовали всегда.
Андрей Коротаев: В 21 веке приобрели особую актуальность.
Леонид Гринин: В современном мире, во-первых, они теперь попали в поле внимания международного сообщества. Раньше они решались либо на месте между представителями разных этносов, либо государство их решало. Теперь они часто решаются именно в рамках международного права, в рамках гуманитарных организаций и так далее. Хотел бы подчеркнуть такой аспект, касающийся национальных вопросов, то, что глобализация ведет к тому, что многие национальные традиции, национальные явления, национальная культура вытесняется влиянием глобальной культуры. В этом, безусловно, многие справедливо видят негативные последствия глобализации. И здесь следовало бы подумать о том, каким образом совместить необходимость создания единой культуры и сохранения лучшего, что есть в национальных культурах. Есть смысл подумать о каких-то институализациях этих вещей. Потому что во многих странах, допустим, в Канаде, даже в СССР некоторые вопросы сохранения культур малочисленных народов, и в Соединенных Штатах были решены. Хотя до этого там уничтожены были сотни индейских племен, безвозвратно потеряна эта культура. То есть, чтобы не повторять ошибок, которые имелись в истории, желательно заблаговременно подумать…
Александр Костинский: … как сохранить культурное разнообразие под общим прессом глобализационных процессов.
