Тамара Ляленкова: В сегодняшней программе речь пойдет о военных играх, в которых реконструируются реальные исторические события. На первый взгляд подобное увлечение присуще скорее мужчинам, еще в детстве расставлявшим солдатиков на плацу и стрелявшим из пистолета. К тому же роли в военной игре, за весьма скромным исключением, также сугубо мужские. Однако в военно-исторические клубы сегодня стремятся попасть и девушки, женщины. Чтобы не нарушать исторической достоверности, женский набор в клубах строго ограничен, разве что радистка, партизанка или санитарка, как моя сегодняшняя собеседница Елена Дробяско. Она состоит в клубе НКВД СССР, а ее муж Сергей Дробяско – унтер-фельдфебель немецких войск. Я попросила их рассказать о своем выборе.
Сергей Дробяско: Мы познакомились на реконструкции, как это ни символично, 9 мая 2005 года.
Елена Дробяско: В боях. Мы были пограничниками и отступали.
Тамара Ляленкова: Вы выбрали именно этот род войск? Как правило, ведь отношение к НКВД не очень хорошее. Были какие-то внутренние сомнения?
Елена Дробяско: Не было. Тем более у меня был родственник, который работал при этих органах. У меня нет сомнений, что я выбрала себе правильный клуб. Мы действуем совместно с КК, то есть мы не являемся теми заградотрядами, нет. Мы совместно с ними и наступаем и в первой волне, и во второй волне, и погибаем так же.
Тамара Ляленкова: И все-таки гнетет знание того, что было на самом деле?
Сергей Дробяско: Да нет. И что интересно, зрители очень хорошо нас воспринимают, ветераны.
Елена Дробяско: И они скорее подойдут к нам, НКВД, что-то скажут.
Тамара Ляленкова: И узнают форму НКВД или как?
Елена Дробяско: Нас по петлицам узнают. И знающие люди подходят, говорят: «Вот НКВД, как вы так можете?..»
Сергей Дробяско: У нас действительно стараются некоторые темы в реконструкции не затрагивать, которые могут возбудить нездоровые настроения. Допустим, реконструкция подразделений СС или коллаборационистов, власовцев…
Тамара Ляленкова: Чисто психологически у мальчишек было, что за немцев не очень хотели играть.
Сергей Дробяско: Ну, как сказать. Немецкая реконструкция сейчас очень популярна. У нас даже есть такое условие при поступлении в клуб, чтобы человек, поступающий к нам, привел своего товарища в клуб, который занимается красной армией.
Тамара Ляленкова: Форма красивее?
Сергей Дробяско: Да, естественно. В первую очередь, увидеть, подержать, надеть на себя вещи настоящие или сделанные по образцу настоящих, подержать в руках настоящее оружие, пережить какие-то моменты, очень близкие к реальным. Допустим, какой-то бой из истории Второй мировой войны, Великой Отечественной войны вообще по стандартной схеме: советские войска обороняются, потом советские войска переходят в наступление, разбивают немцев, берут в плен. Плюс к этому пиротехника, техника боевая, тоже настоящая, из кубинского музея.
Елена Дробяско: На последнем мероприятии на Бородинском поле было действительно страшно. Там и самолеты летали, и все взрывалось вокруг.
Сергей Дробяско: Допустим, как на 1812 год, когда ставится исторический лагерь, палатки, именно такие, какие были, люди живут по уставу, в этот исторический лагерь никого не пускают из посторонних.
Тамара Ляленкова: Кто тогда Лена, если речь идет о войне 1812 года?
Елена Дробяско: На 1812 год я собираю русскую крестьянку, обычную, Московской губернии. Правда, сарафан себе побогаче сшила. Мы живем недалеко от лагеря, русского или французского, разбиваем себе шалаш, готовим, живем обычными крестьянскими заботами, и сено можно покосить, и сходить, куда барыня пошлет.
Тамара Ляленкова: А Дурова есть какая-нибудь?
Сергей Дробяско: Я бы сказал, очень много даже. В отличие от Второй мировой войны, в реконструкции войны Отечественной 1812 года, женщины участвуют в качестве солдат. В разных клубах подход к этому разный. Во всяком случае, есть женщины и кавалеристы, и артиллеристы.
Елена Дробяско: Даже вместо мальчиков-барабанщиков иногда можно увидеть девушку.
Тамара Ляленкова: Вам, Сергей, мешает находиться в том историческом контексте, который предполагает эта война, наличие женщин?
Сергей Дробяско: Хотелось бы, конечно, чтобы женщины появлялись именно в том качестве, в котором они действительно могли быть, то есть санитарки, связистки?
Тамара Ляленкова: А, кстати, Гражданская война интересна в игре?
Сергей Дробяско: Очень.
Елена Дробяско: Очень!
Сергей Дробяско: Тут, пожалуй, импровизации больше, чем где бы то ни было.
Тамара Ляленкова: Лена, а вы кто там?
Елена Дробяско: Анархистка. Мы пытаемся реконструировать группу махновцев. Я реконструирую анархистку, достаточно ученую барышню, зимой она обычно разбитная такая слегка, а летом обычно очень серьезная, похожая на молодую Ульянову, все время с книгой, молчаливая дама. Сергей у нас обычно полуатаманного вида…
Сергей Дробяско: Типичный махновец, одетый в то, что удалось достать. Либо какая-нибудь военная шинель, либо ватник, папаха, хромовые сапоги.
Тамара Ляленкова: А вы реконструируете и отношения?
Сергей Дробяско: Скажем так, попытки какие-то есть.
Тамара Ляленкова: Сережа, как вы себя чувствуете внутренне, одетым в этот махновский прикид?
Сергей Дробяско: Это очень сильно разлагает. Надеть на себя немецкую форму и махновский прикид – это небо и земля просто. Тут же хочется нажраться, стрелять в воздух. Естественно, при немецкой форме такого себе не позволяешь.
Тамара Ляленкова: А как вы себя чувствуете в немецкой форме? Она, конечно, очень красивая.
Сергей Дробяско: Ну, как, преисполненным достоинства.
Тамара Ляленкова: Лена, а вы скажите, меняется ваш муж, Сергей, от того, что он надел?
Елена Дробяско: Да конечно, каждый человек меняется. Тем более когда с ним живешь. Форма немецкая дисциплинирует. Никогда ни лишнего движения, ничего. Чисто немец.
Тамара Ляленкова: Давно известно, что женщинам нравятся мужчины в форме? Вам муж в костюме в каком больше нравится?
Елена Дробяско: По мне все нравится, и махновец из него очень хороший, и немец очень шикарный.
Тамара Ляленкова: Вот вы переоделись, играете – с вами, внутри вас что происходит?
Елена Дробяско: Все зависит от окружения опять-таки. Если ты один оделся, посмотрел на себя в зеркало – ты себя не почувствуешь так. А если с тобой сидят как минимум 10 человек таких же и слушают патефон, и на столе карты правильные, спички с правильной этикеткой, и ложки, и вилки, и ножи, и вокруг тебя правильные надписи, то, соответственно, ты просто чувствуешь, что ты в машине времени улетел, и как будто так и есть.
Сергей Дробяско: А уж когда на тебя едет советский танк или скачет группа всадников советских, то, наверное, максимальные переживания.
Тамара Ляленкова: А что значит умирать? Расскажите, как это?
Елена Дробяско: Либо заранее договариваются с врагом, то есть я, например, с Сергеем договорюсь, что он выстрелит куда-то в сторону – и, соответственно, я должна упасть. Если в сватке в рукопашную, то тем более люди договариваются проигрывать до мероприятия, чтобы не покалечиться. Закончились патроны – человек красиво падает, как в кино. Война идет до последнего, практически никто не сдается.
Тамара Ляленкова: Лена, а скажите мне, вот для девушки все-таки это немножко неожиданно – пойти в такой клуб.
Елена Дробяско: Это был первый курс института, мы сдавали 22 июня экзамен по истории, и, соответственно, 22 июня ничего же не будут спрашивать, кроме Второй мировой войны, и я, наверное, месяц читала справочники, энциклопедии. Самое интересное, что для меня было, это Сталинград и пленение Паулюса. Мне попалась очень старая энциклопедия, советская, и там как раз было про то, как солдаты замерзали, какие-то рисунки рисовали, и там в энциклопедии это все было. Потом еще девушка оказалась у нас в институте, она живет рядом с дачей, где когда-то был Паулюс, у него бабушка его видела, то есть она мне еще рассказала. В общем, у меня Сталинград практически.
Тамара Ляленкова: В вашем «подразделении НКВД» соблюдается пропорция между мужчинами и женщинами?
Елена Дробяско: Изначально я там была одна, сейчас нас пять человек из около сорока. Я думаю, больше у нас не будет, все возможные роли, которые были, они уже расписаны на этих пятерых.
Тамара Ляленкова: В немецкой армии женщины есть?
Сергей Дробяско: Нет, женщин нет у нас, начальство с этим борется всеми силами. Дело в том, что в германской армии реально существовали должности, которые занимали женщины, но эти должности были не в боевых подразделениях. На поле боя им вообще не выйти ни под каким видом.
Тамара Ляленкова: У вас нет ревности – кто-то лучше, кто-то хуже?
Елена Дробяско: У нас есть желание каждый раз друг друга превзойти. В этом году мы хотим попробовать сделать солдатский клуб – как для немцев, так и для русских солдат. Хотим попробовать поставить кино настоящее того времени, музыку, самовар.
Сергей Дробяско: Приготовить настоящее немецкое блюдо в полевых условиях.
Тамара Ляленкова: Какое?
Сергей Дробяско: Ну, допустим, альнтопф – овощное рагу по-русски. Настоящий шнапс достать трудно, но пытаются воспроизводить пайки.
Тамара Ляленкова: И как, Сереж, вполне пайка достаточно?
Сергей Дробяско: Один раз один-два дня поесть сухпаек вполне нормально.
Елена Дробяско: Просто получается, что когда мы приезжаем, мы начинаем друг к другу в гости ходить, потому что мы давно не виделись, мы целый год не видели минчан, киевлян. Соответственно, начинается: «А вот возьмите вот это, возьмите это…» - «А вы у нас возьмите вот это». И к вечеру получается, что сухпайки уже перемешаны.
Тамара Ляленкова: На ваш взгляд, что самое увлекательное в этом во всем?
Елена Дробяско: Всегда очень нравится начало. В этот раз, когда мы были, неожиданно началось. Ждали-ждали, сели, начали уже кушать, кто яичко притащил с собой, только все это открыли и слышим – свист самолетов. Такое реальное ощущение, все побросали все и спрятались. Потому что реально, сидишь спиной к зрителям, впереди лес, вот этот свист, ты видишь – самолет летит, он пролетает – и начинаются взрывы. А взрывы были заложены недалеко от нас. Мы всю еду побросали и разбежались. Вот именно жизнь во время войны. И когда они наступают, и видишь, как погибают люди, как они падают, как немцы занимают позиции все ближе и ближе – тоже такой холодок, жутковато.
Был у меня случай, я осталась одна. Фактически меня забыли – либо отступила часть, либо умерли. Я осталась одна, и я сидела в маленькой яме, и у меня была такая паника, у меня руки дрожали, и я от ужаса отстреляла 10 немцев. А потом целый рожок автоматный выпустили мне в спину, просто обошли. Вот то жуткое впечатление, когда над тобой стоит человек, и ты практически читаешь: я тебя сейчас убью. Жутко, очень жутко…
Тамара Ляленкова: Конечно, Елена и Сергей Дробяско – пара по-своему уникальная, однако, и показательная в то же время. Во всяком случае, из их рассказа следует, что одним из важных притягательных аспектов военно-исторической игры для мужчин стала форма, военные атрибуты, тогда как для женщин – возможность пережить опасность, не подвергаясь ей.
