Программу «Итоги недели» ведет Дмитрий Волчек. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Лиля Пальвелева.
Дмитрий Волчек: На этой неделе открылась Вторая московская бьеннале современного искусства. Это целый ряд выставок, которые будут проходить до первого апреля. Только в основных проектах, разместившихся в недостроенном ЦУМе и офисной башне «Федерация» на территории Москва-Сити участвуют более ста художников из 33 стран. Число же участников так называемых специальных проектов никто подсчитать не берется. О выставках бьеннале рассказывает Лиля Пальвелева.
Лиля Пальвелева: Незадолго до открытия бьеннале я спросила у Михаила Швыдкого, руководителя Федерального агентства по культуре и кинематографии: по каким соображениям были выбраны торговый дом ЦУМ и башня в Москва-Сити? «Прежде всего по экономическим, там все-таки дешевле», – последовал ответ. О соображениях художественного свойства никто из кураторов ничего внятного не сказал, очевидно, их попросту не было. При этом духу зданий, предназначенных для торговли и коммерции, как будто, хотя бы от части, соответствует тема фестиваля современного искусства этого года – «Примечание. Геополитика. Рынки. Амнезия». Однако лишь отдельные экспонаты основных площадок можно связать с этими понятиями, те, к примеру, где обыгрывается место рекламы в жизни современного человека. При этом если экспозиция в ЦУМе воспринимается как локальный проект, здесь представлен исключительно американский видео-арт, то выставки в башне «Федерация» - это, назовем вещи своими именами, случайный набор работ разных авторов: что смогли, то и привезли. Как это не редко бывает с большими по размаху проектами, на нынешней бьеннале куда убедительнее выглядят выставки специальной программы. Вот они-то все размещены в неслучайных местах, имеющих непосредственное отношение к изобразительному искусству - в новенькой только что появившейся галерее «Зураб», Музее архитектуры и архитектурной же галерее ФХУТЕМАС, Государственном Центре изобразительного искусства и прочее. А в той части Третьяковки, что на Крымском валу, открылась выставка, которую, думаю, оценят как главное событие бьеннале. Вопрос куратору проекта «Соцарт России. Соцарт Китая» Андрею Ерофееву: между китайским и российским проектом существуют какие-то переклички или по сути это две разные выставки?
Андрей Ерофеев: Я думаю, что в какой-то момент невнимательным посетителям покажется, что они находятся на одной выставке, настолько действительно эти вещи близки. Китайцы с опозданием на 20-25 лет проходят тот же период декоммунизации и перестройки. И многие вещи и типологически, и стилистически, и за счет того, что они просто знают наши источники, они очень близки. Можно сказать, что это почти то же самое искусство. Есть какие-то вещи, понятно, что у нас не очень часто встречаются – это восточная экзотика и, я бы сказал, жесткость. Китайцы больше развернуты на китч современной жизни, они атакуют с открытым забралом, пытаясь перехватить китч, вывернуть его наизнанку, показать его. У нас художник стыдлив, он китч не любит, отворачивается и старается не реагировать на него. Здесь вы видите достаточно агрессивное, активное использование китча и вообще использование дурной пропагандистской образности, которую они высмеивают. У нас это было не так сюжетно развито. У них живопись, большие картины гигантские – четыре, пять метров длины. Причем очень зрелищное, эффектное искусство. И надо сказать, еще очень коммерческое, в отличие от нашего искусства, которое, в общем-то говоря, не стремилось выйти на рынок, не думает о рынке. Эти думают очень внимательно, подробно, сразу и сразу активно и очень дорого продают свое искусство. Это одно из самых дорогих искусств в мире.
Лиля Пальвелева: Андрей Ерофеев упомянул о любви китайских авторов к большим полотнам. Заметим, российские, а прежде советские творцы соцарта тоже не всегда были приверженцами малых форм. На выставке экспонируется работа основоположников соцарта Комара и Меламида под названием «Бегущая строка на ступенчатой пирамиде». Это гигантских размеров во всю стену темное монохромное изображение мавзолея, в которое на место всем знакомой надписи «Ленин» встроено табло бегущей строки. Процитируем авторский комментарий: «Поэты и философы могут обнародовать здесь свои стихи и концепции, политики и общественные деятели – лозунги и программы. Могут появляться также новости и прогноз погоды». Но а сейчас на выставке на табло светится текст из Экклезиаста. Виталий Комар уже давно живет в Америке, однако в эти дни приехал в Москву. Он вспоминает о 70-х годах прошлого века, времени возникновения соцарта, считавшегося тогда маргинальным искусством, его еще тогда называли неофициальным.
Виталий Комар: Таких как Дмитрий Сахаров, который посетил соцарт в 73 году, квартирную выставку, было мало. Нам со времен школы, с первого класса внушали эти клише, промывали мозги. Поэтому это не была ирония по поводу какого-то бюрократа - это была ирония по поводу бюрократа, который в нас сидит, по поводу той сладкой сказки, которая была внушена в сталинское время, и эта сказка оставалась в нашем сознании. Прежде всего, повторяю, это была самоирония - это не было издевательством над кем-то еще. Во-первых, это было слишком опасно издеваться прямо, и ни у кого мысли такой не было. Не было ни одного произведения соцарта, где прямо задевался товарищ Леонид Ильич Брежнев. Потому что, повторяю, соцарт - это было выдавливание раба по капле из себя. Через самоиронию происходило очищение, через борьбу с идолами внутри себя. Советская пропагандистское искусство занимало место идола, а ирония была мягким оружием. Только позже некоторые, когда стало безопасно, появился другой оттенок соцарта и появилась пародийность, не самопородия, не автопородия, а уже пародия на что-то третье.
Лиля Пальвелева: О том, что соцарт себя не исчерпал, свидетельствуют работы наших дней. Изобразительные средства остались прежними, штампы, которыми развенчивают художники, изменились. Примечательно, что несколько работ разных авторов объединены темой «Я – русский». Это о тех, кто ратует за чистоту славянской расы.