Владимир Тольц: Мы продолжаем разговор о 1937 годе, о Большом Терроре, начавшемся 70 лет назад.
Ныне довольно распространено мнение, что массовый террор, даже если у тех, кто его начинал, были вполне конкретные политические цели - борьба за власть, устранение конкурентов и т.п., так вот, массовый террор по мере своей раскрутки довольно быстро становился слабо контролируемым, стихийным. А значит, никто от него не гарантирован, и общество охватывают страх и подозрительность. А у страха, как известно, глаза велики.
Ольга Эдельман: Довольно много говорили и писали о том, как в этой атмосфере подозрительности "проверяли" людей, их биографии. Вот и давайте посмотрим, как собственно выглядели эти проверки. В апреле 1937 г. на имя секретаря ЦИК СССР пришло письмо от секретаря Павлоградского райкома компартии Украины: там обнаружили, что в биографии председателя одного из райисполкомов и члена ЦИК СССР есть неясности.
В Павлоградском районе Днепропетровской области работает председателем райисполкома Комарницкий Ефим Иустинович - член ЦИКа Союза ССР.
Обмен партийных документов Комарницкий проходил в другом районе (в Геническом).
В связи с возникнувшими сомнениями по поводу ряда расхождений и неясности в биографии Комарницкого, были запрошены и получены прилагаемые документы.
Особенно ярко выявились путанности и расхождения в биографии при прохождении Комарницким комиссии военкомата по переаттестации нач. состава запаса.
Считаю необходимым немедленно информировать ЦК о расхождениях и неясностях в биографии Комарницкого, так как последний к тому же является членом ЦИКа Союза ССР.
Райкомом принимаются меры по выяснению этих вопросов, но одних наших мероприятий безусловно недостаточно.
Ольга Эдельман: Прилагался подробный анализ всех неясностей и противоречий в биографии Комарницкого.
Расхождения, неясности в биографии т. Комарницкого Ефима Иустиновича (иначе Августовича), работающего председателем районного исполнительного комитета г. Павлоград.
1. Отчество
В ряде документов отчество Комарницкого - Иустинович (автобиография от 30.12.1924 года, анкетный лист от 11.12.1925 года, материал комиссии по чистке 1927 года), тогда когда одновременно с этим в ряде других документов "Августович" (особовий листок обл i ку кадр i в 9.10.1933 р.), как известно, имя Август католическое, а не украинское, отсюда встает необходимость проверить вопрос о национальности.
2. Образование
В анкете-автобиографии (30 декабря 1924 года) им самим написано: "В 1908 году поступил в железнодорожное училище, которое окончил в 1912 году", то же написано в анкетном листке, заполненном им 11 декабря 1925 года, а в материалах чистки 1929 года называется "Осв i та-2 класна земська школа". При вступлении в партию еще иначе называет, в других документах называет "церковно-приходскую школу".
Время вступления и окончания училища в разных документах различное: 1911 год, 1912 год, 1913 год, а на заседании бюро райкома Компартии Украины заявил, что окончил школу в 1914 году, отсюда соответственно меняется время поступления в училище, а следовательно меняется и год рождения.
3. Место рождения
В одних документах ... город Лятичев, а в других документах ... село Бунцево Лятичевского уезда.
Ольга Эдельман: Все, вроде бы, мелочи, ерунда. Мелкие расхождения в датах, родился не то в городе, не то в его окрестностях, отчество пишется чуть иначе. Но складываясь, эти мелочи создают впечатление, что товарищ Комарницкий - весьма темная личность. Может быть, даже не тот, за кого себя выдает.
Владимир Тольц: Ну, Оля, вы обратите внимание: разночтения в отчестве, как верно подметили проверяющие, ставят вопрос о национальности. Если он Августович, а выдает себя за Иустиновича, то, стало быть, Комарницкий - поляк, выдающий себя за украинца. А это, по тогдашней политической логике, увязывается с вопросом о том, что он делал в гражданскую войну.
Ольга Эдельман: Но заметьте еще вот что. Проверяющие все время ссылаются на документы, между которыми имеются расхождения. И перечисляют эти документы. Все они, в общем-то, восходят к самому Комарницкому. Это его автобиографии, данные о себе, сообщенные комиссии по партийной чистке, в военкомате. Он сам себе противоречит, а других документов и не ищут, что понятно - какие документы, когда прокатилась революция и гражданская война, к тому же на Украине, где множество властей сменилось.
4. Служба в старой армии
Крайне сбивчивые объяснения по поводу службы в старой армии. Во всех документах последнего времени и в учетных партийных документах записано, что бы на военной службе в 3-м тяжелом артиллерийском дивизионе, в который и был призван, по его словам, в городе Проскурове.
На бюро райкома КпбУ при объяснении этого вопроса он сообщил, что был призван во флот - крепость Очакова, откуда был направлен в 3-й Черноморский артдивизион. который в 1916 году был переброшен из Очакова в Проскуров, оттуда пошел на фронт и дошел до города Станислава в Галиции.
Все показания о флоте и крепости Очакова, о продвижении дивизиона - исключительно сбивчивые.
В учетной карточке записано, что в старой армии был "рядовым", тогда, когда им самим в анкете ... написано ... "3-й тяжелый артдивизион - наводным", это уже или офицер, или унтер-офицер, во всяком случае не рядовой.
Демобилизация из старой армии также указывается в различных документах по-иному. В биографии (от 30 декабря 1924 года) записано: "Был 7 раз ранен, пробыл на фронте до 1917 года, после чего по демобилизации пришел домой". В другом документе (автобиография от 20 марта 1937 года) записано: "В первых числах 1917 года, января месяца, когда наша часть была на отдыхе, меня отпустили на побывку домой, после чего я обратно на фронт не вернулся", здесь он связывает уход из старой армии в связи с отъездом "на побывку".
В учетных партийных документах записано, что из старой армии ушел в феврале 1917 года, а на заседании комиссии по чистке в 1929 году записано "в 1918 роц i в березн i (марте) м i сяц i вернувся з старо i арм ii ".
Таким образом, время и обстоятельства ухода из армии требуют выяснения, ввиду их разноречивости.
5. Служба в Красной гвардии
В биографии (30 декабря 1924 года) записано: "По демобилизации пришел домой и поступил в ряды красной гвардии, где работал недолгое время в качестве инструктора". во всех последующих документах ... записано, что служил в красной гвардии бойцом ..., а в более поздних документах служба в красной гвардии - срок службы уменьшается, а к моменту проверки и обмена партийных документов совершенно исчезает.
В Красной армии не служил, несмотря на то, что является годом призывным и проживал в районе обостренной гражданской войны и все время занятом гетманцами, немцами и поляками.
Ольга Эдельман: Этот подозрительно уменьшавшийся, а там и вовсе исчезнувший срок службы в Красной гвардии, весь, по одному из документов, был около полутора месяцев. То есть столь кратким эпизодом своей биографии Комарницкий вполне мог пренебречь. Или счесть, что скажешь - будут спрашивать, почему это он провел в Красной гвардии так мало времени? Так что лучше и не упоминать вовсе.
Владимир Тольц: Давайте все же вместо разного рода эвентуальных допущений будем придерживаться уже упомянутой мной политической логики того времени. А если основываться на ней, то становится ясным, что нестыковки в биографии Комарницкого, с точки зрения советской власти, ведут к весьма серьезным подозрениям. А не был ли он офицером царской армии? или унтер-офицером, и теперь это скрывает? К тому же путаница в датах демобилизации - где же на самом деле был Комарницкий весь 1917-й год? Действительно ли, как он утверждает, дома?
Ольга Эдельман: И еще деталь. Обратите внимание, что откопавший все эти нестыковки секретарь райкома партии еще до наведения справок, первым делом отписал прямо в Москву. Может, у него был расчет - убрать Комарницкого? мешал ему председатель райисполкома?
Владимир Тольц: Понимаете, такого рода предположений тут можно построить довольно много и разных. Но все-таки они остаются гипотезами, а не фиксацией реально в данном случае происходившего. Ну, вот, к примеру: можно предположить, что секретарь райкома боялся: промедлишь с "информацией наверх", запишут тебя, пожалуй, в сообщники. Или вот еще: была одна вещь, которую все, про себя, понимали. Помните, в булгаковской "Белой Гвардии" есть эпизод: в город входят петлюровцы, а у обывателя-еврея рожает жена, он бежит за акушеркой, нарывается на петлюровцев, которые требуют у него документы. И несчастный, достав из кармана пачку бумаг и удостоверений, по ошибке дает бумагу, удостоверяющую его лояльность правительству гетмана. Он перепутал, рядом была бумажка о том, что он предан Петлюре. Но он с перепугу дал не тот документ, и петлюровцы его убивают. Так вот, на Украине во время гражданской войны власть менялась множество раз. И каждые вновь пришедшие расправлялись со сторонниками своих предшественников. Чтобы выжить, обыкновенным обывателям, простым людям приходилось изворачиваться, крутиться, выслуживаться перед любой властью, скрывать это перед следующей. По большому счету, большинству тех, кто пережил гражданскую войну, особенно на Украине и в других регионах, где власть часто менялась, было, что скрывать. Причем от любых победителей. И, конечно, от большевиков тоже. В Москве, Петрограде, в центральной России с этим было попроще - они не переходили то и дело из рук в руки.
Ольга Эдельман: Мы продолжаем разговор о 1937 годе, годе начала Большого террора. И рассказываем о том, как в биографии, точнее - в нескольких автобиографиях секретаря Павлоградского райисполкома Ефима Комарницкого обнаружились противоречия и неясности. Мелкие, но в 37 году их сочли крайне подозрительными. Комарницкого стали проверять.
6. Период 1918-1921 года, момент ареста
Период 1918-1921 год в биографии является исключительно путанным. В анкетах, начиная с 1923-1924 года, появляется вариант о том, что "по приходе на Украину немцев я попал в плен к гетману Скоропадскому, за что был осужден на 8 лет тюремного заключения, успел отсидеть в Винницкой тюрьме 6 месяцев". В анкете, заполненной во время вступления в кандидаты партии, записано, что арестовывался белополяками, не записано, что арестовывался немцами. ... С приходом Петлюры в начале 1919 года был выпущен из тюрьмы петлюровским следователем Лозинским в составе еще нескольких человек из переполненной Винницкой тюрьмы.
На комиссии военкомата по переаттестации начальствующего состава и на бюро сказал, что у него спрашивали в жандармерии о коммунистах-красногвардейцах и что он назвал фамилию руководителя красногвардейского отряда, так как все хорошо его все равно знал, но он якобы не сообщил его место пребывания. Будучи освобожден из тюрьмы, он переехал на жительство в Проскуров, на территории которого были в то время немцы, и находился там до прихода белополяков, и там же (по его словам) его белополяки арестовали, затем выпустили, и он ходил к ним в полицейское управление через каждые 2 дня якобы на регистрацию.
Владимир Тольц: Вот тут уже серьезно. Это - подозрение в том, что Комарницкий работал на врагов - белополяков. Добавьте сюда недоразумения с его отчеством - выходит, он сам поляк и скрывает это. Стало быть, есть ему что скрывать. А Проскуров - так до начала 50-х годов назывался город Хмельницкий. Это Восточная Галиция, и тогда, в 37 году, когда Западная Украина еще не входила в состав СССР, Проскуров был гораздо ближе к государственной границе. Так что дело Комарницкого начинает пахнуть шпионажем, хотя бы в прошлом.
Ольга Эдельман: Здесь хочется поговорить вот о чем. Сегодня гость нашей передачи - шведский историк Леннарт Самуэльсон, автор исследования по истории советского военно-промышленного комплекса 30-х годов. В Вашей книге есть одно интереснейшее замечание. Известно, и мы об этом говорили в наших прошлых передачах, что в 1927 году имела место "военная тревога" - ожидание, что вот-вот начнется война. Так вот, Вы отметили, что вероятным противником, который готов напасть на СССР, в тот момент казалась отнюдь не Германия, а Польша. Конечно, к 37 году прошло уже 10 лет, внешнеполитическая ситуация изменилась. Но как Вы думаете, та военная тревога, ожидание близкой войны сыграли какую-то роль во всеобщей настороженности, встревоженности 37 года? Могло это быть одной из неочевидных причин массовой истерии подозрительности?
Леннард Самуэльсон : Конечно, в 37-м году главный враг во всех военных планах, которые строил Генеральный штаб Красной армии, была нацистская Германия. Но как раз в период с 35 до 39 года Польша, казалось бы, была союзником Советского Союза и уже в 35-36-м году были целенамеренные «очищения» от немецких агентов, которые вполне могли быть. Но делалось это в массовых операциях, сначала из оборонной промышленности, потом из всей промышленности увольняли немцев, будь это советские немцы, немецкие политэмигранты или те, которые были приглашены и работали как специалисты. То есть, чтобы избежать возможность саботажа, были сделаны крупномасштабные операции, которые скорее наугад, чем намеренно. Постепенно это расширилось и включило все приграничные районы, то есть устранили из промышленности, железной дороги поляков, финнов и так далее. Это мы говорим не только о 37-м, но и годом раньше и годом позже. Можно сказать, что из разумного подозрения избежать или очистить поле от возможных диверсантов, возможных агентов, которые вполне могли быть, превращается в какой-то стихийный, неконтролируемый процесс.
Ольга Эдельман: А отношение к Польше за эти 10 лет изменилось? Она перестала ведь быть врагом №1?
Леннард Самуэльсон : Был период приближения, но Польша не была главным врагом. Были подозрения, что польская разведка лучше проникала. Другое дело, что Польша не имела агрессивных, точно так же, как Финляндия не могла иметь. Но и в Варшаве, и в Хельсинки обязательно должны иметь свою разведку. Есть дело финляндского Генерального штаба, полностью сфабрикованного. Арестовали в Карелии и заставили сознаться. Но я не исключаю и это уже частично на финских материалах подтверждается, что финская разведка хорошо знала в конце 20-х - середине 30 годов, какие были оборонные сооружения, военные планы в Ленинградской области. Я не думаю, что Красная армия видела вражеские намерения у Польши, главный враг – это, конечно, Германия.
Владимир Тольц: То есть вы считаете, что какие-то основания для шпиономании у советских были, но документов никаких о реальном шпионаже Польши в приграничной полосе вам и другим историкам неизвестны. Я вас верно понял?
Леннард Самуэльсон : Судя по тем сводкам, обобщающим анализам, которые были сделаны в Варшаве, которые затрагивали экономику СССР в 30-е годы, оборонную промышленность, военное планирование, в Варшаве в генштабе и других были лучше осведомлены, чем в Берлине и других столицах Европы. То есть косвенно это свидетельствуют о том, что они должны иметь своих разведчиков, вербовать своих агентов, читать все, что было доступно более легальным образом. Я не всегда готов принимать слово «шпиономания» по отношению к НКВД. Другое дело, где граница между разумной контрразведкой и охотой за ведьмами, когда каждый польской национальности или с польскими родителями или которые бежали из Польши, подозреваются, потому что, как в данном случае, фамилия звучит сомнительно.
Ольга Эдельман: Но вернемся к товарищу Комарницкому, Ефиму то ли Августовичу, то ли Иустиновичу. В сущности, я даже не стала выяснять по расстрельным спискам, какова была его дальнейшая судьба. 37 год, какие могут быть сомнения? Столько поводов для подозрений - мелких, да, но ведь настоящий враг должен быть хорошо замаскирован. Была еще и какая-то неясность с его партийным билетом. Оказалось, что партийную чистку 29 года Комарницкий проходил с партбилетом, об утере которого заявил за год до того, и успел получить новый, с другим номером. В момент чистки билет почему-то нашелся.
Владимир Тольц: Хочу обратить внимание наших слушателей. Мы, следуя моим призывам, рассуждали о биографии Комарницкого по канонам советской политической логики 30-х годов, т.е. так, будто в его анкете действительно было нечто подозрительное. А вот теперь давайте попробуем все переиначить. Смотрите, ведь с не меньшими основаниями можно сказать, что ничего, ровным счетом ничего подозрительного там не было. Просто череда неточностей, ведь все документы, как мы говорили уже, были написаны им самим, ну или с его слов. Забыл, перепутал, ошибся - ну что тут такого? С кем не бывает? Но реалии того времени сразу приостанавливают это наше благодушие постфактум: в 37 году все эти мелочи приобретали зловещий смысл. Подозрительным оказывалось решительно что угодно.
Ольга Эдельман: А между прочим, я уточнила у специалистов: Комарницкий - фамилия действительно польская, причем шляхетская. Мелкой, но шляхты. То есть все-таки что-то из огромного списка того, что советская власть считала предосудительным, у Комарницкого имелось. И он это понимал, потому и изменил себе отчество и национальность.
7. О партийной принадлежности.
Во время советской власти в 1919 году, это записано им в автобиографии, ... он записался в ячейку станции Проскуров, но при отступлении остался на территории, занятой поляками, якобы по болезни. Там же поляки его арестовывают и через 2-3 недели выпускают, и он к ним ходит каждые 2-3 дня на какую-то регистрацию. "При отступлении поляки хотели забрать меня с собой, но я успел скрыться" ...
В характеристике, выданной комячейкой станции Гречаны, значится, что "в бытность его на производстве при Гречанской комячейке с 1921 года, все возложенные на него профессиональные и партийные обязанности выполнял аккуратно. ...
Таким образом, встает вопрос, что во время советской власти вступил он в комячейку, но при отступлении оставался, имея все возможности уйти. Объясняет он это болезнью и арестом. Хотя и немцы, и поляки подозревали его в участии в красной гвардии, в сочувствии коммунистической партии, все же они его выпускали после арестов. ...
Владимир Тольц: Ну конечно, тут самое подозрительное - что враги его выпустили.
Ольга Эдельман: А смотрите, похоже, что советское мышление вообще не предусматривало такой возможности, что, допустим, отпустили, потому что не нашли доказательств вины. Это в сознании советских деятелей не укладывалось. Если честный человек - враги должны были над ним что-то учинить; раз отпустили - не иначе, как он с ними сотрудничал. К тому и намеки насчет "какой-то, якобы регистрации". Ну ясное дело, он у них служил секретным осведомителем.
Владимир Тольц: Я хочу спросить нашего гостя Леннарта Самуэльсона. В последнее время исследователи эпохи Большого террора высказывают мнение, что Сталин, в ожидании неизбежной, как было ясно, новой большой войны избавлялся от оппозиции и недовольных. Которых на самом деле было много, и их нужно было запугать или ликвидировать. Что это, так сказать, одно из предмобилизационных мероприятий. - Как Вам кажется, можно ли с этим согласится?
И вот еще: дурацкий вопрос из класса «что было бы, если бы…». Но из предыдущего прямо вытекающий: а может, и в самом деле, не запугай Сталин своих противников, ему не удалось бы мобилизовать страну на войну с Германией, и СССР мог бы эту войну проиграть?
Леннарт Самуэльсон: Давайте отделим, вы сказали - предмобилизационные мероприятия. В книге, которую здесь упомянули, «Красный колосс», о становлении советского ВПК, я как раз затрагиваю, что вся промышленность, транспорт, все ключевые отрасли советской экономики имели мобилизационные планы, чтобы как можно быстрее и без проблем перестроиться на случай войны в течение недель и месяцев. Насколько это было отработано, можно спорить. Это включало добровольные общества, ОСАВИАХИМ, это даже начинали в школах и вузах тренировать будущих парашютистов, «Готов к труду и обороне» - значок, который все стремились получить. То есть, я хочу сказать, что мне кажется, что страна была в каком-то смысле более милитаризирована и более готова к большой войне, чем все другие западно-европейские страны. И не надо было разворачивать террор, чтобы сделать страну более готовой к большой войне. Другой вопрос, как раз Большой террор ослабляет международные позиции СССР. А что могли думать в Париже? Один из ключевых моментов Большого террора – это процесс над Тухачевским в июне 37-го года. И тут, как ни верти, парадокс: если Сталин прав, что были фашистские агенты во главе с маршалом Тухачевским, то Советский Союз не может быть таким доверительным союзником, как казалось. Если, с другой стороны, Сталин такой тиран, что уничтожает своих личных противников, то Сталин не может быть союзником для Парижа. Действительно, идет ослабление позиции СССР. То, что Сталину удалось перепугать – возможно. Но скорее он парализовал инициативу, и вместо того, чтобы иметь как в 35-36-м году очень сильную армию, которую даже немецкие генералы боялись. Мне кажется, что такие планы нападения на СССР не выдвигались до Большого террора, как план Барбаросса в 48-м году. То есть, есть ли бы не были чистки в Красной армии, если бы не казалось, что промышленность парализована в связи с Большим террором, то скорее всего ни Германия, ни блок фашистских государств не могли так легкомысленно думать о сокрушении Советского Союза.
Владимир Тольц: Террор 37 года - явление широкое, сложное, в нем много чего переплелось. И мы к этой теме еще не раз будем обращаться.
