Россия – дрейфующая льдина. Она плавает сама по себе. В редкие либеральные времена своей истории она дрейфовала в сторону западной цивилизации и называла себя европейской льдиной, хотя так никогда и не прибилась к европейскому берегу. Но сейчас ее гонят другие ветры, и эти холодные ветры она знает лучше, они ей более понятны – она несется в открытый океан, чтобы жить там по своим собственным законам и беззакониям.

На этой льдине всегда было странное единение и противостояние народа и власти. То же самое мы наблюдаем и теперь. Значительное большинство российского населения приветствует холодные ветры, считая их здоровым природным явлением, а некоторые мечтают об еще более крепких морозах. Но одновременно с этим, вопреки всякой политической логике, на льдине растет недовольство. Нет, этим алогичным народом управлять, действительно, трудно.

Щеголяя роскошными, чуть ли не космическими скафандрами, специальные отряды милиции с честью выполнили свое предназначение. В Москве и в Петербурге они мастерски расквасили носы участникам «Маршей несогласных», никого не убили, но жестко избили их, заслужив, очевидно, тем самым правительственные награды. Век назад, в январе 1905 года, царское правительство, гораздо более жестоко разогнав гораздо более значительную демонстрацию, спровоцировала первую русскую революцию. В этот раз революции в России не видно, и она ей явно не нужна: ее последствия всем известны. Между тем, «Марши несогласных», объединившие людей разных, если не противоположных, взглядов, от либералов до крайне левых, можно рассматривать как начало нового революционного движения. Люди вышли на улицы, потому что поняли: с властью по-хорошему нельзя договориться. Она стала непроницаемой и безнаказанной.

Я по-прежнему считаю, что основной драмой современной России является моральный кризис, который приобрел хронический характер. Дважды потеряв в течение последнего века основной свод моральных законов – во время революции и после краха коммунистической системы – российский народ ищет земного успокоения своей души. Православие, окрепшее за годы Путина, предлагает ему путь чистой, далекой от западных соблазнов жизни, по сути дела, православную цивилизацию. Постепенно формируются элементы теократии. Их еще трудно сравнивать по своему значению с иранским религиозным фундаментализмом, но они стимулирует похожее отрицание чужих культур, подозрительность к любому разговору об общечеловеческих ценностях. Лозунг царской России «православие, самодержавие, народность» в какой-то степени уже стал сегодняшней реальностью.

Радикальная оппозиция, которая и дальше собирается проводить «марши несогласных», и власть вступили в беспощадную войну друг с другом. Я не хочу революции. Я не хочу репрессивного режима. Я не хочу теократии. Не слишком ли многого я не хочу, живя на дрейфующей льдине?