14 апреля, на торжественной церемонии в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, были названы имена лауреатов премии «Золотая Маска» сезона 2005-2006 годов. Мужчин просили прийти в смокингах, это было смешно заранее. Смокинги нашлись в гардеробе у трех-четырех гостей. Для вручения наград были вызваны мировые знаменитости: хореограф Джон Ноймаейр, режиссеры Кристиан Люпа и Деклан Доннеллан, человек всех театральных профессий одновременно Резо Габриадзе. Только ему удалось соблюсти регламент, все остальные разразились долгими речами о себе и своих отношениях с русским театром. Так что, не стоит более считать страсть к задушевным беседам отличительной чертой российских церемоний. Дмитрий Черняков — режиссер вечера — предложил необычный и строгий ход. На сцене выстроили полукружие амфитеатра, а места в нем заняли музыканты Мариинского театра. Дирижировал оркестром лично Валерий Гергиев, мало того, памяти Михаила Ульянова и Олега Шейнциса он посвятил «Грезы» Шумана и сам сел за рояль. Кроме музыки, вечер сопровождали заранее записанные интервью с номинантами. Им предлагались однотипные вопросы. Например, что они предпочитают: красоту или гениальность. Женщины были за гениальность, а мужчины — за красоту. Молодые актеры оказались большими фаталистами, чем их старшие коллеги. На вопрос, что лучше, жизнь короткая и бурная или длинная и спокойная, некоторые молодые отвечали, что в этом выборе они не вольны. На теме выбора, конечно, не столь серьезного, мы и остановимся.

Особенности сезона 2005-2006

Сезон на сезон не приходится: иногда экспертам почти не из чего собрать афишу фестиваля, зато потом легко жюри. В этот раз работа экспертов была приятной, хороших спектаклей было много, зато жюри пришлось попотеть, сравнивая несравнимое. Есть, положим, номинация: драматические спектакли на большой сцене. А в ней представлены: нежный и грустный спектакль Генриетты Яновской «Трамвай «Желание»», жесткая интеллектуальная «Нелепая поэмка» Камы Гинкаса, живописный «Дом Бернарды Альбы» Якутского театра и черно-белый, беспросветный «Король Лир» Льва Додина. На малой сцене ситуация проще, зато как решить, кто лучше Сергей Женовач с «Захудалым родом» или Миндаугас Карбаускис с «Рассказом о семи повешенных»? Тут сам с собой не договоришься, не то, что с товарищами по несчастью, то есть по работе в жюри. Окончательное решение таково: лучший спектакль на большой сцене — «Мнимый больной» Мольера в Малом театре, на малой сцене — «Захудалый род» Студии театрального искусства. Оба поставлены Сергеем Женовачем, и он назван лучшим режиссером. Специальные призы жюри достались молодой актрисе, сыгравшей в «Захудалом роде» Варвару Протазанову, Марии Шашловой и Петру Семаку — королю Лиру в спектакле петербургского Малого драматического театра. Основных наград в актерской номинации удостоились Евгений Миронов Иудушка Головлев в «Господах Головлевых» МХТ и Мария Миронова — Федра в одноименном спектакле московского Театра наций. Приз зрительских симпатий — у «Затмения» театра Ленком, приз критики — у «Рассказа о семи повешенных» «Табакерки». «Золотую Маску» Давида Боровского за два спектакля «Король Лир» и «Затмение» получал его сын, Александр Боровский. «Маска» есть, а отца нет» — сказал он и заплакал. Плакали и в зале. Сам Александр Боровский — художник, постоянно работающий с Сергеем Женовачем, так что успех режиссера это и его успех.

Решение жюри принимается тайно, большинством голосов, понять, что там и как складывается, невозможно. Все же замечу, что «Мнимый больной» — не лучший спектакль Сергея Женовача, по-моему, он проигрывает и «Королю Лиру», и «Нелепой поэмке», и «Трамваю Желание», впрочем, и он хорош. Если бы я одна была всем жюри, то, не имея очевидного лидера в актерских номинациях, голосовала бы за самых старших, то есть за Игоря Ясуловича в «Поэмке» и Аллу Покровскую в «Господах Головлевых». Впрочем, лично я считаю все решения жюри драматических театров приемлемыми. Удивление вызывают не они, а реакция прессы. Те же самые люди, которые сами в этом году работали в жюри, закрывшись псевдонимами, известными всей театральной среде, критикуют свое же решение. Унтер-офицерская вдова сама себя высекла. Защищая, в частности, интересы режиссера Кирилла Серебренникова, они пишут, что он вызывает слепую ненависть у большей части театрального истеблишмента и мещанской критики. Вот те раз! Кирилл Серебренников — один из организаторов фестиваля, патронируемого заместителем главы администрации Президента господином Сурковым, ведущий кинопрограммы на телевидении, номинант и лауреат почти всех кинопремий за прошлый год, режиссер, активно работающий в МХТ имени Чехова и театре «Современник», поставивший спектакль в Мариинской опере, работавший с Владимиром Спиваковым, лауреат спецприза жюри прошлогодней «Золотой Маски», оказывается, отвергнут истеблишментом. Всем бы так! А что такое мещанство теперь — это разве не глянцевые журналы, постоянным героем которых является именно он, а вовсе не Сергей Женовач, обвиненный в «традиционализме»? Себе на помощь призову Деклана Доннеллана — замечательного английского режиссера, много работающего в России. На торжественной церемонии он высказал опасения, что русский театр, подражая западным образцам, может потерять собственное лицо, и призвал его сохранить традицию.

Я не стану подробно останавливаться на афише драматических спектаклей «Золотой Маски», поскольку обо всех номинантах Москвы и Петербурга уже говорила и все материалы есть на нашем сайте. Позволю себе немного рассказать о спектакле театра имени Ойунского из Якутии. «Дом Бернарды Альбы» это дипломная работа Сюзанны Ооржак. С одной стороны, пьеса Лорки выгодна театру — в ней аж 10 женских ролей. С другой, когда на сцене нет мужчин, по ним можно соскучиться. Удержать внимание зала — задача не из простых. Якутские актрисы с ней справляются. Им помогает художник Михаил Егоров. На сцене — белая выгородка, покрытая черными ломаными линиями. Она воспринимается поначалу, как увитая растениями ограда, потом понимаешь — это стена, по которой ползут трещины. Точная метафора, ведь в пьесе речь идет о доме, в котором властная и самодурная старуха заперла красавиц-дочерей. Заперла от соблазнов, от соседей, от сплетен и от жизни. Одна из девушек обещана в жены Пепе, а любит Пепе ее сестру. История заканчивается трагически. Стена только растрескалась, а человек — погиб. Сюзанна Ооржак поставила поэтический спектакль, весь построенный на геометрически-чистых мизансценах, на изумительно выверенной пластике и жесте, на музыкальности звучания самого языка. «Дом Бернарды Альбы» стал похож на древнегреческую трагедию, в которой действует героиня и хор. Главную роль играет выдающаяся актриса Степанида Борисова, как водится, она ищет оправдания своей героине. Сказать, чтоб ее стало жаль, невозможно, но получается, что ее Бернарда Альба хотела только добра своим девочкам.

Кукольные театры

Послушав песню-плач в исполнении Степаниды Борисовой, перейдем к разговору о кукольных театрах. Они — чудо как хороши. Жюри отметило как лучших — петербургский спектакль «Робин-Бобин», его художника Анну Викторову и актрису петрозаводского театра Любовь Бирюкову. Поговорим о кукольных спектаклях «Маски» с заведующей отделом Союза Театральных Деятелей и экспертом премии Ольгой Глазуновой.

— Ольга Леонидовна, всего три кукольных спектакля отобраны на «Маску», в то время как оперных и драматических спектаклей намного больше. Означает ли это, что ситуация нехороша в кукольном театре, или что эксперты строже отбирают кукольные спектакли?
— Ситуация не слишком хороша. Мы достаточно строго стараемся отбирать. Я много лет связана с театром кукол, я сама когда-то работала и актрисой, и завлитом. Мне кажется, что особенно к своим друзьям и к себе самому надо быть очень придирчивым. Театров ведь не так много по России. Хотя их больше ста, но все равно это немного. Вернее, сейчас уже больше чем сто, потому что появилась масса новых маленьких театриков. Но стабильных, профессиональных театров — сто, сто десять, сто пятнадцать. Но и ситуация не самая хорошая. Такие режиссеры как Игнатьев, Лохов совсем недавно были молодыми, а теперь это уже старшее поколение, и долгое время вслед за ними никто не шел. Сейчас уже появляются молодые кукольники, и я этому очень рада. И на этот фестиваль приехали спектакли молодых режиссеров и молодых художников. Почему так немного спектаклей? Да, мал золотник, но дорог.

— Ольга Леонидовна, везде я читаю, что трудно собирать спектакли по провинции, что «Маска» формируется преимущественно из московских спектаклей. Такое впечатление что люди, которые дают эти интервью, говорят только о драматических театрах, совершенно не имея в виду ни балетных театров, ни оперных театров (там много из провинции), ни театров кукол. Но кукольные театры — не московские.
— Я считаю, что в Москве одна из самых печальных картин в кукольном театре. Не считая театра «Тень», который уже давно не идет в номинации театра кукол, а идет в номинации «Новация», мы не могли отобрать практически ни одного спектакля.

— Спектакли, которые приехали в этом году — спектакль «Вий» Петербургского театра кукол, спектакль «Золоченые лбы» Петрозаводского театра кукол и спектакль «Робин-Бобин» петербургского театра «Кукольный формат». Все ли их режиссеры и художники — выученики петербургской Академии, или большинство из них?
— Большинство из них. Алексей Смирнов учился и в Ярославле, но касательство к питерской школе имеет самое прямое. Анна Викторова — тоже питерская школа. Руслан Кудашов — тоже. Его имя в Москве уже многим известно, он приезжал в Москву со спектаклем «Потудань» по Платонову, привозил «Невский проспект» по Гоголю и на сей раз тоже Гоголь — «Вий». В этом спектакле есть какие-то любопытные вещи (то, что придумали художники Алевтина Торик и Андрей Запорожский), но мне кажется очень невнятной сама инсценировка. Непонятна вся история: куда идет Хома Брут, зачем он идет, с кем он идет? Кругом только черти, нет нормальных людей. Мне кажется, что это поперек Гоголя сделано.
У Гоголя безумно интересны все характеры. Хома — не горький пьяница, он пьет с безумной тоски, от страха безумного, потому что он понимает, что с ним происходит что-то невероятное. А мне кажется, что в спектакле это непонятно. «Вий» Гоголя без ощущения ужаса не может быть. А здесь, мне кажется, этого не получилось, хотя художники придумали довольно интересное решение летающего гроба и Панночки, встающей из него. Но это быстро понятно и не страшно. Сейчас в кино такие чудеса мы видим! А театр кукол без чудес, особенно в таких вещах, невозможен.

— Мне еще показалось, что вначале Руслан Кудашов хотел показать два спектакля в одном. Один — для детей, не самых маленьких, а второй — для взрослых, про страхи славянского человека, когда человек боится всего подряд, в том числе, красивых женщин, они в его фантазиях превращаются в Панночек. Во втором акте это все было упущено. Но в этом спектакле есть интересный финал...
— Да, мне финал тоже показался интересным. Вместо материального Вия, мы видим непонятную картинку, на заднике появляются какие-то видения, глаза, и, в итоге, мы понимаем, что это глаза самого Хомы, что он-то и есть Вий, что Вий — в каждом из нас. Может быть, что-то есть божественное в каждом из нас, но и сатанинское тоже. Потому он и не выстоял, что слишком много в нем было небожеского.

— Второй спектакль — «Золоченые лбы» по пьесе Бориса Шергина из Петрозаводска — поставил совсем молодой режиссер Алексей Смирнов, в главных ролях Любовь Бирюкова и Александр Довбня. Актеры играют открытым приемом, то есть мы видим и их самих, и то, как они общаются с марионетками. Стоящие на сцене предметы тоже играют разные роли. Допустим, вот колодец, потом его створки раскрываются, и колодец, полный водой, оказывается рекой. А повешенное ведро запросто оборачивается дирижаблем. История, вообще-то, про смекалистого мужичонку, обхитрившего царя-батюшку, но представляют ее нам будто бы бродячие артисты, вынужденные спасаться от гнева того самого царя, которому не по душе люди, разносящие про него всякие небылицы.
— Петрозаводский театр — не молодой. Он существует много лет, в нем когда-то работали замечательные режиссеры и художники, потом был период такого скучного времени, а сейчас новый директор все время приглашает молодых режиссеров. Мне кажется, это очень хорошая и правильная мысль. «Золоченые лбы» интересно придуман режиссером, он удачно вписал в текст пьесы массу смешных прибауток, приговорок, хорошие песни звучат, с музыкальной стороны спектакль интересно выстроен. Вдобавок ко всему, он очень удачно нашел актеров. Они — настоящие кукольники, потому что с огромной бережностью и любовью относятся к кукле. С другой стороны, режиссер и художник, мне кажется, не совсем точно предложили систему куклы. Они предлагают марионетку, а мне кажется, что в этом спектакле больше пригодилась бы совсем простая, примитивная кукла, потому что марионетка требует очень сложной и тонкой работы. А здесь, в этом спектакле, который решен, скорее, как такой наивный и примитивный театр, она не очень к месту, как мне кажется. Но, тем не менее, с такой тонкостью и точностью это сделано — то кукла в руках у актрисы, то у актера, то он говорит за какого-то персонажа, то она — настолько легко, настолько это не тормозит действие, что поражаешься их мастерству и профессионализму.

— Последний спектакль кукольной афиши «Золотой Маски» называется «Робин-Бобин» и представлен петербургским театром «Кукольный формат». Поставлен он по стихам английских и русских поэтов для детей с нормальным аппетитом. И в нем есть даже некое назидание, которое таковым не воспринимается. Спектакль учит не обжираться, как Робин-Бобин Барабек, который, как известно, скушал 40 человек. Режиссер и художник спектакля Анна Викторова напридумывала уйму всяких замечательных вещей. Взять хотя бы куклу, которая должна из прекрасной принцессы превратиться в ужасную. Взмах руки актера, юбка накрывает прежнее лицо, опускается, и вы видите новое — воистину устрашающее.
— Это маленький театр, у которого нет ни своего помещения, ни своей постоянной труппы. Я просто по-хорошему завидую Петербургу, где маленькие театрики существуют в полную силу, и так интересно.

— В этом спектакле использованы самые разные типы кукол. Там есть и марионетки, там есть и такая кукла, которая надевается на руку. Но это не перчаточная кукла в строгом смысле этого слова, потому что перчаточная это когда голова держится на одном или двух пальчиках. А здесь перчатка надевается аж по локоть и голова куклы занимает половину руки до этого самого локтя. И здесь есть еще кукла Робин-Бобин-Барабек. Это толстяк, который, действительно, пожирает все на своем пути. И маленьких феечек, которые «сидели на скамеечке», и калитку, и телегу, и корову… Все по тексту. И у этой куклы в голове такая палка, которой манипулируют артисты. И кукла открывает огромный рот, засовывает в себя эти предметы, а дальше эти предметы куда-то исчезают. У меня было ощущение, что это какой-то иллюзион. Расскажите про это.
— Палка называется «гапит» и, благодаря ей, актер может управлять кукольной головой, в первую очередь. Что касается огромного рта, то есть всем известные куклы-маппеты, у которых рот открывается широко, а туловище Робина-Бобина, мне кажется, устроено наподобие воздушного шарика или мяча, который может раздуваться, и когда открывает Робин рот и туда проваливаются куклы, то постепенно этот шарик или мячик наполняется воздухом и, таким образом, туловище расширяется. Но это секрет театра кукол, потому что театр кукол без секрета, без трюка, без каких-то метаморфоз, он и не театр кукол. Театр кукол всегда славился какими-то своими трюками. Даже о таких примитивных вещах, как когда-то были в старых спектаклях, где были тростевые куклы, кукла садилась, закладывала ногу на ногу, начинала курить… Это ведь тоже некий фокус. Сейчас они, может быть, устарели, но, тем не менее, кукольники способны придумывать все новые и новые фантастические вещи. За счет этого, мне кажется, театр кукол продолжает жить.