Анна Качкаева: "Затянувшееся прощание" - так называется новая книга Юрия Богомолова. Юрий Богомолов - публицист и писатель, наблюдатель за кино- и телепроцессом во многих российских газетах, ну и в советских когда-то. Сегодня Юрий Богомолов со мной в студии.
Книга исполнена в довольно сложном эссеистическом жанре. Вроде бы она про мифы и идеологию, а вроде бы про жизнь, вроде про виртуальность телевидения, а вроде бы и про реальную реальностью, вроде бы про стереотипы, а на самом деле про поиск языка. Содержание все время двоится. Автор пытается сохранить дистанцию - трезво взглянуть на прошлое, отстраненно на недавнее прошлое, непредвзято на все идеологические рамки. Но минувшие противоречивые 15 лет новейшей российской истории описываются в книге главным образом через телевидение. И, возможно, именно поэтому такой синкопированный текст постоянно делает неясной границу между действительностью и псевдодействительностью. Об этом важном аспекте телевидения, как средстве выражения, пишет и сам автор. Вот с этого мы сегодня и начнем.
Юрий, добрый день!
Юрий Богомолов: Добрый день!
Анна Качкаева: А сначала две зарисовки из жизни, которые могли бы стать, на самом деле, телерепортажами.
Первая. Сотня омоновцев в центре Москвы, собаки, солдаты, автобусы, грузовики. Пришедших на митинг "несогласных" тащат, выкручивают руки. Бывший премьер Касьянов дерется с ОМОНом. Дубинки свистят по головам, молодогвардейцы с флагами на Воробьевых Горах скандируют "Россия!". Звучит "Широка страна моя родная!", молодые люди подтанцовывают, играют в паровозик. Таких картинок в новостях не появилось ни в 13 часов, ни в 14 часов, ни в 16 часов.
Еще одна картинка из жизни. Случайные прохожие, оказавшиеся около часа дня на "Чеховской", на Тверскую пройти не могут. Их не пускают. Почему - не объясняют, говорят - не положено. Растерянные прохожие разворачиваются, недоумевают. Женщина с девочкой со скрипкой в руках. Им нужно на другую сторону Тверской, они опаздывают на экзамен. Их не пускают тоже. Девочка испугана, женщина от бессилия начинает плакать. Но их все равно не пускают. Люди стараются прошмыгнуть мимо, немногие возмущаются. В скверике у памятника великому поэтому уже через 20 минут после полудня пусто и тихо. Ощущения от обхода этого оцепленного квадратика мерзковатое. Омерзение оттого, что тебя не пускают там, где удобно пройти. Омерзение оттого, что юные милиционеры, в том числе девушки из оцепления, смотрят на тебя, как на потенциально опасного, и ловишь себя на мысли, что встречаться со взглядами мужчин в камуфляже неприятно. Им не нравится внимательный взгляд. Прохожие стараются быстренько миновать оцепленную зону. Такого репортажа тоже не появилось, хотя у здания "Известий" на Пушкинской, на Воробьевых Горах были по 3-5 машин с тарелками на крышах. Телевидение снимает.
В 14 часов в "Вестях" следующий набор новостей. Автокатастрофа в Турции, взрыв в Ираке (везде, к несчастью, погибли люди) Березовский, США, НАТО, Грузия. В Европе жарко, в России метель. Золотой всадник в Элисте, в Кремле первые разводы пеших и конных караулов, такие карнавальные. Последний сюжет - Юдашкин покоряет Запад. Презентация коллекции часов в Швейцарии. Все!
Так вот, Юрий, ваша мысль о том, что телевидение делает неясную грань между действительностью и псевдодействительностью прямо иллюстрирует происходящее. Это, как вам кажется, естественное свойство нынешнего телевидения, или оно было всегда?
Юрий Богомолов: Вы знаете, в принципе, я думаю, это было всегда, но в разной степени. В советское время телевидение просто удваивало нашу жизнь. Когда наступила перестройка, гласность и прочее, то граница стала размываться, как в современном театре часто размывается граница между сценой и залом. И время от времени эту рампу переходят, переступают. Сейчас мы наблюдаем опять же попытку, очевидно, развести по разные стороны этого мира, и как бы сделать картинку на телевидении одной реальностью, жизнь за рамками этого кадра, может быть, совершенно другой. Как дальше пойдет дело - трудно сказать.
Анна Качкаева: Прочтя вашу книгу, судя по вашим словам сейчас, я все больше утверждаюсь в мысли, что телевидение не способно быть не тенденциозным в силу, видимо, очень многих причин, даже не потому, что оно кому-то принадлежит, а в силу особенностей его визуального языка, его природы. Это так, или все-таки можно ограничивать эту его естественную тенденциозность?
Юрий Богомолов: Естественную тенденциозность можно преодолевать.
Анна Качкаева: Субъективность, скажем.
Юрий Богомолов: Да. Это можно преодолевать как и в других видах художественной деятельности. Это надо преодолевать еще большей субъективностью, то есть еще большим количеством различных точек зрения. Ужас не в том, что телевидение уж так наглядно, а в том, когда существует один угол зрения, одна линза, сквозь которую мы смотрим, одни очки и все, и нет ничего другого. Это больше всего искажает и деформирует объективную реальность и, добавлю, раздражает того, кто сидит перед экраном телевизора и чертыхается. Я часто сам себя ловлю на мысли, вернее, на чувстве, когда я сижу перед экраном телевизора, и спорят, предположим, всего лишь два человека в программе "К барьеру" или еще где-то, и долбят, у каждого из оппонентов по органчику в голове. Они какие-то заезженные валики крутят все время одни и те же, а чуть в сторону сделать шаг, посмотреть, попробовать и так далее, этого не получается ни у ведущего, ни у той команды помощников. От этого возникает ощущение вот этой деформированности того, что видим, и раздражение накапливается.
Анна Качкаева: Юрий, вы ведь автор идеи, очень любимой нынешней, если можно так сказать, интеллигенции, программы "Школа злословия".
Юрий Богомолов: Это правда.
Анна Качкаева: Это те самые две змеи, которые по ночам появляются на всеми теперь уже почти нелюбимом канале НТВ, смотримом, но нелюбимом.
Юрий, скажите, почему ваша книга так называется "Затянувшееся прощание"?
Юрий Богомолов: Я объясню. Дело в том, что я посмотрел на эти полтора десятка лет с точки зрения культуры. Культура носит такой смешенный характер. Особенность ее в том, что в принципе это уникальный случай, когда культура из тоталитарного режима оказывается выброшенной на некое пространство, достаточно свободное, и оказывается в несколько таком ослепленном положении. С одной стороны, мы все время находимся в некоем шизофреническом состоянии. Мы донашиваем старую культуру, советскую, советскую ментальность, мы без конца смотрим все те же старые советские любимые, иногда не любимые фильмы. Правда, смотрим их уже совершенно по-другому - цитатно, фрагментарно и так далее. Опять же вспоминаем старые мифы о нашей истории, о нашем прошлом. Вместе с тем, мы чувствуем потребность в новой мифологии, в новой правде.
Самая большая все-таки проблема - это смена даже не строя, а смена одной мифологии другой мифологией. Человек без мифологии, без мифологической оболочки жить не может. Он сгорает. Его сознание сгорает.
Анна Качкаева: То есть ему важно все время оправдывать свое существование или чувствовать себя спокойно в простом мире мифа?
Юрий Богомолов: Чувствовать себя... Ведь опять же, когда мы говорим "миф", мы имеем в виду не только некие представления об истории, сказки, легенды...
Анна Качкаева: Да, не только Древнюю Грецию.
Юрий Богомолов: Да, но мы имеем в виду еще и новую массовую культуру, которая тоже является мифологичной в своей основе, новых кумиров этой массовой культуры, которых у нас не было практически.
Анна Качкаева: В вашей книге, на мой взгляд, разговор все время перетекает или крутится вокруг, как минимум, трех мифов, которые вам кажутся, видимо, самыми важными в контексте истории, которая пройдена страной. Значит, первый миф - это такое обеление прошлого, все время желание заглянуть в это великое, либо молодое, либо дорогое, либо простое.... Короче говоря - в прошлое. Второй миф - беспристрастное выяснение отношений с государством, причем с двух сторон: либо беззаветная любовь, либо ненависть и презумпция виновности государства всегда и во всем. Наконец, мифология врага, которая все время окружает и интеллектуальное, и культурное, и духовное пространство России. В общем, я правильно излагаю, наверное, да?
Юрий Богомолов: Да.
Анна Качкаева: Как вам кажется, что же может повлиять на такой главный инструмент, главный модератор, главный поезд этих мифологем сейчас на телевидении, чтобы помочь появлению больше деидеологизации, о которой вы тоже пишите?
Юрий Богомолов: Мне кажется, во-первых, все-таки самая большая проблема, мне кажется, это то, что массовое сознание людей (в каждом человеке есть элемент массового восприятия этой жизни) все-таки предпочитает иметь дело не с реальностью, не с фактами, не с документальной реальностью, а с мифологией. Мы как бы в советское время историю знали, и сейчас многие из нас помнят и знают по художественным фильмам. Мы помним, скажем, даже по очень хорошим художественным фильмам. Скажем, "Броненосец Потемкин" - великий, гениальный фильм. Но он насквозь мифологический, он насквозь легендарный. Тоже самое о гражданской войне. И вот когда мы сталкиваемся... Время от времени я пишу колонки агентству РИА-"Новости". Оттуда мне приходят отклики. Я сталкиваюсь с тем, что я пытаюсь говорить о фактах, а мне говорят о мифах.
Анна Качкаева: И упрекают вас еще часто в незнании истории.
Юрий Богомолов: Да, что я не знаю истории. Самое последнее - это история, связанная с сериалом в безумно плохом в художественном отношении, но безумно претензионном во всех остальных это "Сталин Live ". Мифология товарища Сталина, причем не только старая, но и новая... Тут любопытно в этом смысле сопоставить. Миф о Ленине практически умер.
Анна Качкаева: Согласна.
Юрий Богомолов: Его уже вяло вспоминают. Он уже, действительно, и в фигуральном смысле мумия, а не только в прямом смысле. А Сталин очень жив. А почему? А потому что он обрел второе дыхание. А обрел второе дыхание в связи с тем, что в сознании он вдруг стал ассоциироваться и отождествляться с человеком, который пришел в этот мир и вымел из Кремля всю эту еврейскую, носатую, чернобородую публику. И вот последние фильмы, и не только "Сталин Live ", но и фильмы, которые...
Анна Качкаева: Так называемые документальные.
Юрий Богомолов: Да, так называемые документальные - "Кто убил Ленина?" и "Троцкий"... Он назывался "Мировая революция.
Анна Качкаева: Да, и дважды повторяли его.
Юрий Богомолов: Да, и его еще дважды повторили. Когда я написал про то, что фильмы играют на инстинктах толпы, причем, естественно, на подсознательных инстинктах, то мне посыпались упреки. Как так - это-то было! Но фильм так ловко устроен, что перемешанная правда с неправильным углом свело к тому, что вся буза в России историческая началась с того, что нашлись какие-то евреи. Им дали деньги заграничные евреи, и они совершили... Причем, до смешного доходит. Троцкий, будучи агентом Соединенных Штатов Америки, создал такую Красную армию, которая разбила эту самую Антанту. Логические связки не принимаются в расчет, а принимается в расчет, что он еврей, во-вторых, что он получал западные деньги, и устраивал своих соплеменников на высокие должности.
Анна Качкаева: А вам не кажется, что эта оберация еще происходит по тому, что времена Сталина это просто абсолютные времена такой псевдореальности и массированной пропагандистской истории, которую преодолеть невозможно даже... Что называется, это сидит в мозжечке.
Юрий Богомолов: Конечно. В этом смысле, очень прав, кажется, Проханов, который говорил, что все - это гранитный миф. От него, как горох от стенки, будут отскакивать...
Анна Качкаева: Еще там лет 20-30.
Юрий Богомолов: Все исторические хроники Николая Сванидзе, замечательные по своей основательности, достоверности и так далее, но все это летит к черту. И вот появляется такой фильм как "Сталин Live ", и, конечно же, возникает основание - фундамент для реабилитации товарища Сталина.
Анна Качкаева: Еще в вашей книге, помимо реабилитации прошлого, которое вас очень остро трогает, конечно же, пишите, хотя мне всегда было любопытно, Анненский на вас не обиделся за то, что вы его рядом со Шпеером ставите? Я сейчас перейду ко второй мифологеме про дружелюбный фашизм и про отсутствие иммунитета к воздействию пропаганды.
Юрий Богомолов: Честно говоря, я на него обиделся больше. С тех поры мы не здороваемся.
Анна Качкаева: Анненский - это критик.
Юрий Богомолов: Это было написано давно. Это как раз были первые прорывы рОсизма, который стал себя проявлять.
Анна Качкаева: Вы это описываете как некоторую длящуюся историю, и рОсизм, и ксенофобия, которая тоже была, собственно, присуща и раньше нам идеологическим системам.
Юрий Богомолов: Конечно, конечно.
Анна Качкаева: А теперь-то она как на экране проявляется?
Юрий Богомолов: Как проявляется? Во-первых, так проявляется, как я и сказал...
Анна Качкаева: Со "Сталиным Live ".
Юрий Богомолов: Со "Сталиным Live ", в связи с этими документальными фильмами. А еще был фильм на ТВЦ, когда появился совершенно фантастический документальный якобы фильм о последнем свидетеле смерти Сталина. Это был такой одиозный фильм, которого просто я не видел и, наверное, и "Сталин Live " с этой точки зрения не сравнится. Его просто никто не заметил, кроме меня. Я про это написал в газете. А все почему? Потому что массовое подсознание многослойно. Там лежит много чего. Это такой темный подвал нашей жизни, который мы не оприходовали и не знаем, что там происходит. Время от времени что-то оттуда извлекается. И наши какие-то нервные узлы давятся, и поэтому вот надавили на ксенофобию, вот на патриотизм надавили. А что такое сегодня наше, в этом смысле, развлекательное телевидение, как не попытка патриотизировать любое развлечение.
Анна Качкаева : Развлечение – это теперь новая идеология нашего телевидения, по сути дела.
Юрий Богомолов : И вот я хотел сказать, что развлечение развлечением… Мы видим в этом году какое-то гигантское количество развлекательных, масштабных проектов – здесь и «Минута славы», и были «Звезды на льду», и «Танцы на льду», сейчас идет «Цирк со звездами», стартует завтра такой тоже масштабный проект «Ринг со звездами», я уж не говорю про проекты на других каналах – «Секрет успеха» и так далее. Что любопытно. Я смотрю на Первый канал, и меня поражает, во-первых, то, что Первый канал очень себя расхваливает беспрерывно! Это такая гречневая каша, которая не устает себя хвалить.
Анна Качкаева : Гречневая каша хоть полезная, Юра!
Юрий Богомолов : Наверное, и Первый канал в чем- то полезен. Но, с другой стороны, я включился в «Минуту славы», и что я там вижу? Во-первых, дикое количество российских флагов. С чего? Почему? Я еще могу понять, когда «Властелин горы», где мы соревнуемся с украинцами.
Анна Качкаева : «Давай, Россия, давай!»
Юрий Богомолов : Да. А здесь-то с чего и почему?
Анна Качкаева : Ну, так это ясно!
Юрий Богомолов : Выходят два мужчины. Один говорит: «Вот мой ученик, он может так надуть грелку резиновую, что она лопнет». Вкладывает одну грелку в другую, и двойную грелку надувает так, что она лопается от мощи его легких. Тогда туда вталкивают еще некоторое количество. Молодой человек пытается - не получается. Тогда берет этот здоровый мужчина, его тренер или отец, я уж не помню, и пыжась, надрываясь и так далее, все-таки заставляет лопаться и говорит: «Это я сделал во славу России!» Вот такое патриотическое выдыхание из себя воздуха в грелку во славу России – это смешно уже. Но вместе с тем, посмотрите, когда был звездный паноптикум на льду, в цирке и так далее, какое количество…
Анна Качкаева : Вы это не любите. Я тут с вами не всегда согласна, но хорошо.
Юрий Богомолов : Я это обожаю! Я просто не могу понять вот этого бесконечного патриотического нагнетания этой страсти. Я знаю, есть способы канализации патриотических чувств.
Анна Качкаева : С другой стороны, давайте уж до конца доведем эту абсурдную ситуацию, когда в детской программе «Счастливый рейс», правда, для этого, собственно, и создана, я подозреваю, нам продвигают господ вице-премьеров, то есть двух возможных преемников Медведева и Иванова, которые по очереди то открывают стадионы, то дарят спортивный инвентарь. Куда это все годится?
Юрий Богомолов : Да, это тоже такая… Но понимаете, какая штука получается? В прошлом году, в прошлом сезоне, мы имели возможность говорить о том, что все дискуссионные общественно-политические площадки как-то скукожились, что-то закрылось, что-то сильно смялось и так далее. Но был какой-то выход в художественную сторону. Какой был в прошлом году невероятный наплыв серьезных художественных сериалов - начиная с осени «Мастер и Маргарита», «В круги первом», потом «Доктор Живаго». Даже то, что там появилась такая псевдопатриотическая сериальная картина под названием «Есенин», уже и подзабылось, но это было именно тогда. А в этом-то году? Уже близится конец сезона, еще полтора месяца и уже каналы уйдут на повторы…
Анна Качкаева : И на пробы перед осенью.
Юрий Богомолов : Да. И ничего нет. Был «Тихий Дон», на который, очевидно, Первый канал возлагал большие надежды, но это оказались надежды тщетные, с точки зрения художественной. А что еще было? В начале самого сезона была «Богиня прайм-тайма», которую мы уже благополучно забыли. На Втором канале были какие-то…
Анна Качкаева : Ну, вот были «Капитанские дети» ничего так.
Юрий Богомолов : Ну, «Капитанские дети».
Анна Качкаева : И «Господа присяжные».
Юрий Богомолов : Но это все очень рядовая продукция. Ничего не видно. Я не знаю, что будут каналы предлагать на очередную ТЭФИ. Вместе с тем, нельзя сказать, что ничего нет. По роду своей профессиональной деятельности, мне иногда мастера кино, в том числе и сериального производства, дают что-то посмотреть после того, как они понимают, что у них возникают проблемы с выходом в эфир.
Анна Качкаева : То есть у нас теперь появляется такая сериальная полка.
Юрий Богомолов : Да, такая полка, правда, доступная нам.
Анна Качкаева : Ну, да, мы их можем посмотреть и это даже обсудить.
Юрий Богомолов : Да, я могу вполне допустить, что через некоторое время, если это не выйдет в эфир, это появится в продаже.
Анна Качкаева : DVD , а потом выложут в Интернет на какую-нибудь «Карбину-ТВ», и будет такое другое телевидение.
Юрий Богомолов : Да, и все особо желающие смогут посмотреть. Но не в этом дело. Дело в том, что начинается следующая неделя, и будет идти сериал под названием «Александровский сад». Это сделал человек, который в принципе не является профессиональным режиссером. Он является ведущим программы «Человек и закон» Алексей Пиманов. Несколько серий из этого цикла мы уже видели. Мы уже можем сказать, что это такое, что это такая абсолютная самодеятельность. А, с другой стороны, Николай Досталь, которого мы знаем по сериалам «Штрафбату» и «Гражданин начальник», а у него есть еще великий фильм «Облако Рай», сделал картину о Варламе Шаламове, по-моему, совершенно замечательную, выдающуюся картину.
Анна Качкаева : А для какого канала, он вам сказал?
Юрий Богомолов : Да. А это и не секрет. Дело в том, что там существует пакетное соглашение у его продюсера, брата Владимира Досталя, с Российским каналом.
Анна Качкаева : С «Россией»?
Юрий Богомолов : Ее бы сейчас и показать после того, как мы посмотрели «Сталин Live ». Это удивительная по степени достоверности, по степени художественной полноценности, глубине картина, по актерским работам, по операторской работе. Совершенно замечательная картина.
Анна Качкаева : Да, и судьба, прямо скажем, такая, про которую имело бы смысл рассказать
Юрий Богомолов : Да. И что интересно, ведь это как бы ложится в определенное звено определенной цепочки. Вот мы видели «В круге первом» про писателя Солженицына и «Доктор Живаго» про поэта. Мы снова видим судьбу писателя Шаламова, который оказывается в ситуации вот этой калымской каторги. Шаламов, ведь в отличие от Пастернака… Кстати, в сериале есть разговор телефонный Шаламова с Александром Исаевичем по поводу лагеря и того, как можно его показывать и описывать. Есть встреча, правда, не показанная, оставленная за кадром, с Пастернаком, где они обсуждали. Судьба совершенно особенная, потому что этот человек, Шаламов, оказался не у грани пропасти бесчеловечности, а за гранью. Калыма – это нечто за гранью. И вот все эти споры о том, что Сталин был жестокий, он был поставлен в обстоятельства и так далее, что все это ему было так необходимо и прочее и прочее, это все споры после того, как смотришь вот это.
Анна Качкаева : Это, кстати, очень бы актуализировало вообще тему, потому что всегда легко сейчас особенно оправдывать политика – у него обстоятельства, а общество такое, государство сякое.
Юрий Богомолов : Да. Там очень хорошо видно, что Сталин не просто жестокий, не просто палач, а душегуб.
Анна Качкаева : А что, кстати, Досталю на канале сказали?
Юрий Богомолов : А Досталю, насколько я знаю на сегодняшний день, ничего не говорят.
Анна Качкаева : Ничего не сказали. Понятно. Это очень удобная сейчас позиция – не формат.
Юрий Богомолов : Вот есть такая традиция. Мне опять же дал посмотреть Андрей Смирнов свой документальный сериал про парламентаризм в России.
Анна Качкаева : «Столетие Думы», я тоже его видела.
Юрий Богомолов : Делал он это к 100-летию, то есть не только он делал, естественно, там группа документалистов. Он руководил проектом в целом. Казалось бы, каналы должны были бы схватиться. Но они не схватились. Они не взяли ни к 100-летию, ни к следующим выборам не берут.
Анна Качкаева : Потому что контекст был не тем, который хотелось бы каналам.
Юрий Богомолов : Если бы это было. Я подозреваю, что там еще были чисто коммерческие. Потому что каналам документалистику удобно делать своими силами. Это бывает малопрофессионально, неглубоко, поверхностно и так далее, но это дешевле им обходиться. Еще был такой случай. Раз 100-летие, Дума выделила деньги каналам. Так они сделали тяп-ляп.
Анна Качкаева : Их и оприходовали.
Юрий Богомолов : А за этот фильм надо же платить.
Анна Качкаева : Конечно.
Юрий Богомолов : Они, естественно, недовольны. Опять, возвращаясь к тому - та же ситуация, Андрей Смирнов только вчера мне об этом говорил. Он отдал через Познера Эрнсту. Эрнст обещал что-то сказать. Он обещал до этого самому Смирнову сказать. Но ничего не говорит. Когда Андрей созванивается с Владимиром Владимировичем Познером, тот говорит – ничего не говорит. Я ему все время напоминаю, он всплескивает руками и говорит: ах, да, я обязательно посмотрю. И такое может длиться.
Анна Качкаева : Может длиться годами уже теперь известно. Давайте послушаем Олега. Вы в эфире, здравствуйте!
Слушатель : Здравствуйте! Юрий, у меня вот какой вопрос. Вы осуждаете вообще мифотворчество или только наше мифотворчество? Потому что мне кажется, что каждый народ хочет иметь не настоящую, а хорошую историю. Скажем, у французов наиболее популярна книга «Три мушкетера», хотя, строго говоря, с современной точки зрения, чем они там занимались? Уничтожали иноверцев только за то, что они хотят сохранить свою веру, то есть то, за что сейчас преследуют Радко Младича и господина Караджича. Только там православные убивали мусульман и католиков, а тут католики убивали гугенотов. Точно также англичане говорят. Пусть наша страна не права, но это наша страна. А немцы еще проще – Германия везде! А вот евреи взяли и написали все как было в Библии, и им уже 2 тысячи или даже 2,5 тысячи лет говорят – вот какие вы жестокие! Может быть, и нам не стоит особенно идти по еврейскому пути, чтобы не оказаться в их положении?
Юрий Богомолов : Мы уже не пойдем по этому пути. Мы уже идем совершенно по другому пути. Я имею в виду, мифотворчество – это нормальная форма существования каждого народа. Дело в том, что рядом с мифотворчеством должно существовать и производство фактов и реальной истории. Я вам приведу простой пример. Есть у Александра Сергеевича Пушкина «Капитанская дочка», где совершенно мифологическим выглядит Пугачев, и есть у него история пугачевского бунта абсолютно на документальной основе. Там Пугачев совершенно другой. Когда существует и то, и другое, это нормально. А когда мы смешиваем, и когда мы не можем понять, где эта самая мифология, а где история – вот тут и возникает та опасность, когда не хотят знать истории, а хотят только сказки и побасенки. Сказки и побасенки – замечательно! Нам нужны сказки и побасенки, как говорил один из героев мифологического фильма «Весна» Александрова. Помните, роль, которую играл Черкасов? Это все правильно. Но, другое дело, что нам нужна правда, главное – она, так или иначе, есть. Главное в том, чтобы каждый из нас не путал одно с другим.
Анна Качкаева : Да. Еще знаю, что и «Бесы» теперь лежат на полочке.
Юрий Богомолов : Да, еще есть такой сериал, который сделан по «Бесам», крайне актуальный.
Анна Качкаева : Да, уж, самый заидеологизированный роман Достоевского чрезвычайно важен сейчас.
Юрий Богомолов : Великая книга! Причем, она интересна ведь и с точки зрения сегодняшней нашей ситуации. Потому что и жажда революции, и жажда смуты, с затхлая атмосфера, в которой возникает эта жажда, они как бы рядышком существуют. У Достоевского при всем том, что его часто относят к охранительной литературе, при всем том он настолько глубоко взял вот этот момент, что его в свое время ненавидели революционеры. Кстати, его и сейчас недолюбливают. С другой стороны, его, естественно, не любили и либералы, а больше всех его, по-моему, ненавидел Владимир Ильич Ленин за то, что он сильно узнавал себя в Петруше Верховенском.
Анна Качкаева : Андрей Владимирович из Санкт-Петербурга, мы вас слушаем.
Слушатель : Добрый день, коллеги! Ряд моментов хотелось бы осветить. Прежде всего, не могу не согласиться с вашей оценкой того, каким образом подается патриотическая тема у нас на телевидении. Она подается убого, как убого все вообще, что делается в области идеологии у нас на телевидении. К сожалению, видимо, таково качество людей, работающих в этой сфере. Между тем, без идеологии или религии, как вам больше нравится, ведь невозможно формировать позитивное массовое сознание. Невозможно воспитывать молодежь без этой базы. Я не большой сторонник нашего президента, но в декабре прошлого года на заседании Госсовета по вопросам культуры, кстати сказать, ведь он же объяснил совершенно четко, что на качестве вот этой идеологической базы нужно брать гуманистические, общечеловеческие ценности. По-моему, здесь можно только поддержать.
Анна Качкаева : Да, но только где они эти общегуманистические ценности? Ни на телевидении, ни на улицах не видать.
Юрий Богомолов : Вы знаете, я должен сказать, что все-таки не все убого на телевидении. Опять же вспомним то, что делает Сванидзе. Это один из великих проектов нашего телевидения, одно из самых больших достижений. Есть передачи, где идет нормальный разговор, который ориентирован, естественно, не на массовое сознание и подсознание. Это программы, скажем, на канале «Культура», «Тем временем» Александра Архангельского, «Апокриф» Ерофеева. Это интересно, что эти интеллектуальные и общественные программы не носят соревновательного характера, как это мы видим на…
Анна Качкаева : Никаких дуэлей и ора общего.
Юрий Богомолов : Люди что-то обсуждают. Если возник соревновательный формат такой, то что на ТВЦ, сейчас пошел формат Татьяны Малкиной.
Анна Качкаева : «Ничего личного».
Юрий Богомолов : Называется «Ничего личного», где возникает вот эта соревновательность. Но должен сказать, что когда возникают какие-то соревновательные дискуссии, то сильно…
Анна Качкаева : Упрощается смысл.
Юрий Богомолов : Да, сильно упрощаются дроби все. Мы сводим один на один, и получается один и все. Просто я вам так скажу, я, как можно судить по некоторым моим текстам в газете, как бы ненавижу телевидение. Вместе с тем, я его люблю. Я не понимаю тех, кто с гордостью говорит – я не включаю телевизор, я только что-то такое узнаю из газет и все прочее. А включайте телевизор, и вы узнаете о своем… Потому что даже эти плохие сериалы, убогие, скудоумные и так далее, вдруг они обнаруживают те подсознательные инстинкты, которые живут в обществе. Вспомните сериал «Бандитский Петербург». Если сегодня вспомнить, о чем там говорится? О полной коррупции, которой противостоят честный журналист, честный адвокат, честный мент и даже честный бандит. Тогда это было нормально. А потом пошли другие истории. «Бригада», где целое поколение погрязло в определенной идеологии и так далее. «Гражданин начальник», тоже кстати сериал.
Анна Качкаева : Да, но вот сейчас как бы идеологию, которую ретранслирует телевидение, скажем, пусть через сериалы, как бы вы ее сформулировали?
Юрий Богомолов : В основном, я думаю, что идеология сегодня определенного, с одной стороны, индивидуалиста, с другой стороны, паханизма. Люди ищут «крышу». Самые сильные, самые самостоятельные и самостоящие пытаются быть волками в этом обществе. А слабые ищут определенную «крышу» то, что мы видим. Тут еще есть интересная трансформация «Гражданина начальника». Первый сериал был сделан Николаем Досталем, а потом-то пошли другие. Они уже стали идеологические. Во втором сериале, насколько я помню, там речь шла о заграничных олигархах-мигрантах, которые хотят что-то такое сделать с Россией, что-то вроде того, что хочет сегодня сделать Березовский. А последний сериал, очень плохой в художественном отношении с Гостюхиным в главной роли, там уже и гражданин начальник другой и все другое, там речь идет как бы о Евдокимове, которого погребла под собой вся эта система, причем насквозь. Но вместе с тем, там возникает ощущение, что опять же во всем евреи виноваты. И здесь они.
Анна Качкаева : Вот нам тут с вами, вспоминая «Цирк со звездами», предлагают еще сделать «Цирк с политиками» - это Анастасия из Петербурга. Вспоминают фильм «Сволочи», ругают вас за то, что вы не объясняете, где же наврано или спрятано, когда отзываетесь о документальных фильмах. Это отдельная тема, чтобы по кадрам, по фактам и по деталям обсуждать. Недовольны тем, что никак не выразили свое отношение к Татьяне Толстой, которая тусуется на шоу, ерундой занимается. Вроде «Минуты славы» ругаете, а к ней никак…
Юрий Богомолов : Это ее личное дело.
Анна Качкаева : А мне высказывает Петр из Москвы претензию, что «разоблачение советской мифологии тревожит Качкаеву, поскольку она является частью новой машины по созданию новой мифологии». И вы мне помогаете ее творить, Юрий.
Смех в студии
Юрий Богомолов : Ну…
Анна Качкаева : Так получается. Тем не менее, опять же возвращаясь к вашей книжке, там есть цитата про «железный занавес», который нынче может опуститься, и будет он «пожелезнее железного», потому что вот эта Берлинская стена может быть построена в человеческих душах. Вы говорите это широко, говоря и про американофобию, и про самих американцах, и про западных людей и так далее. В какой мере вы полагаете, что это возможно в открытом информационном мире, все равно в открытом информационном мире?
Юрий Богомолов : Если бы он был открытый и информационный мир, и люди в нем себя осознавали и позиционировали как совершенно самостоятельные фигуры, то никакой бы проблемы не было. Но поскольку жизнь в обществе, в сообществе сбивает людей в толпы, которые начинают руководствоваться не индивидуальным сознанием, а именно массовым сознанием. И вот то, что я писал в этой книжке насчет того, что «можно в душе выстроить Берлинскую стену», то что я имел в виду? Что одно дело, когда тебе государство навязывает определенные стереотипы отношений к загранице, а другое дело, когда ты сам вдруг начинаешь их выстраивать, когда ты сам начинаешь этим пользоваться. Вот это самое ужасное. Поэтому я думаю о том, что это железнее железного, когда это будет выстроено нами самими, каждым из нас.
Анна Качкаева : Постараемся этого не делать.
