В конце апреля было принято постановление правительства Петербурга о ликвидации Государственного музея-заповедника «Ораниенбаум». Отмечается, что это всего лишь выполнение решения Федерального агентства по управлению имуществом и Федерального агентства по культуре и кинематографии, передавшего дворцово-парковый ансамбль «Ораниенбаум» в управление Государственному музею-заповеднику «Петергоф».

Об объединении двух музеев, а точнее, о том, что имущество музея-заповедника «Ораниенбаум» должно отойти к музею-заповеднику «Петергоф», стало известно еще в прошлом году. Тревога, близкая к панике, поднялась в Ораниенбауме в канун Нового года, когда из Петергофа последовал приказ спешно перевозить коллекции. Тогда музейщикам удалось избежать аврального перевоза ценностей, а вскоре глава Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой заверил их лично, что статус «Ораниенбаума» будет определен как филиал «Петергофа», что позволит музею остаться на месте со всеми его коллекциями.

И вот теперь в постановлении правительства Петербурга прозвучало зловещее слово «ликвидация». Говорит председатель комитета по культуре Петербурга Hиколай Буров: «Такого рода действия производились уже. Из федерального ведения когда-то ушел ГМЗ "Царское село", ГМЗ "Петергоф" тот же. Меняют свои, грубо говоря, зоны ответственности, уровень учреждения. Надеюсь, что "Ораниенбауму" это пойдет на пользу, потому что федеральные средства все-таки ощутимее, чем городские, а там нужны колоссальные вложения».

Самое главное, что статус музея до сих пор не определен, — говорит заведующая экспозиционно-выставочным отделом Марина Лебединская: «Мы услышали, что вышло постановление о ликвидации Государственного музея-заповедника "Ораниенбаум" и дальнейшие действия — создание ликвидационных комиссий и вхождение в состав Государственного музея-заповедника "Петергоф". Мы не знаем, в каком статусе мы входим. Конечно, говорят, что филиала не будет. А что это будет, нам не говорят, и, по-моему, это еще не известно. Вообще, нужно ликвидировать для того, чтобы что-то создать. Может быть, это чистая формальность, но это звучит ужасно, и мы с болью восприняли это. Это звучит ужасно — ликвидировать такой заповедник. Во всяком случае, наши друзья из Германии ужаснулись, услышав, что единственное рококо в России ликвидировано».

Николай Буров при этом уверен, что все коллекции останутся на своих местах: «Никто никуда не уедет, ни в одну сторону, ни в другую, все остается. Что такое передача коллекции? Это один хранитель, кто описи проверяет, передает другому хранителю. Коллекция-то остается. Коллекция принадлежит Российскому государственному музейному фонду, и деться она никуда не может».

На деле же все выглядит иначе. Говорит Марина Лебединская: «На сегодняшний день вывезена часть, конечно, коллекции, полностью вывезен Фонд редкой книги в Петергоф, причем находился он в павильоне "Китайская кухня", в достаточно хороших условиях, реставрации там на сегодняшний не предполагается и в ближайшее время тоже. Вывезен Фонд графики и иконографии. Вывезен фарфор из фондов, включающий такие шедевры, как фарфор Мейсенской фарфоровой мануфактуры, сделанный специально для Катальной горки по заказу Екатерины II. Скульптура частично вывезена, но не вся, потому что Петергофу тоже тяжело вывозить, и они вывозят за свой счет, уже не хватает места для вывоза, и они подумывают о Кавалерском корпусе уже о нашем, который, собственно говоря, мы предлагали изначально, но изначально они отказали в этом нам».

Николай Буров надеется на сохранение коллектива «Ораниенбаума»: «Я очень надеюсь, что с людьми все будет в порядке, что они будут продолжать работать в своем любимом парке, в своих любимых дворцах».

Марина Лебединская считает, что все будет как раз наоборот: «Я не думаю, что коллектив сохранится. Во-первых, люди испытали большой стресс, во всяком случае, точно хранители фондов, это очень больно, это разбивает сердце буквально, когда вы от своей вещи... Во всяком случае, это вызывало такие болезненные эмоции у людей. Сегодня у нас уволилось два точно сотрудника, очень перспективных, очень грамотных. Хранитель скульптуры ушла, она еще хранила редкую книгу и иконографию. Сдав свои фонды, человек понял, что ему делать здесь уже нечего, и ушел по своей инициативе, по доброй воле».

— Марина, а коллекция вывозится только в Петергоф?
— Самое страшное, что коллекция разделилась. Те предметы, которые были куплены Комитетом по культуре после 1995 года для музея, они вывозятся в Гатчину, и Гатчина тоже вывезла часть вещей. Они, конечно, ни в чем не виноваты, они сострадают, и они наши друзья, но ведь это же интеллектуальный труд людей, ведь хранители собирали, искали вещи, работали с коллекционерами, с антикварными магазинами, составляли концепции, приобретали предметы, таким образом коллекция пополнялась. А теперь часть поехала в Петергоф, часть поехала в Гатчину, потому что одно — это федеральное имущество, а другое — приобретено за счет города, а музей становится федеральным теперь. То есть уже считайте, что рассеялась коллекция, и вряд ли она соберется уже воедино.

Так что слово «ликвидация» может оказаться вовсе не формальным. Что же касается Меньшиковского дворца, где сохранились интерьеры XVIII века, то Марина Лебединская опасается, что он вообще перестанет быть музеем и отойдет для никому пока не ведомых государственных нужд.