Лиля Пальвелева : Нет сомнений, подавляющее большинство заимствований в русский язык сейчас приходит из английского. Однако долгое время в большой чести был французский. Впрочем, галлицизмы продолжают потихоньку пополнять русскую лексику, причем, вот особенность: касается это, как правило, всего нескольких узких областей. Каких? С этим вопросом обратимся к Юлии Сафоновой, члену редакционного совета портала «Грамота.ру».
Юлия Сафонова : Я думаю, что сегодня это искусствознание, а, прежде всего, сфера моды. Это понятно, потому что до сих пор Франция - законодательница мод. Несмотря на то, что молодежь любит и американские вещички и, наверное, еще из каких-то стран, но все-таки мода - это Франция.
Один из самых ярких галлицизмов - "от кутюр". Многие думают, что это означает "от кутюрье", воспринимая «от» как русскую приставку. Однако , "от кутюр" переводится как "высокая мода".
Лиля Пальвелева : А вот еще интересное и совсем недавнее наблюдение. Слово "парфюм" во всяких специальных журналах и в дорогих магазинах заметно вытесняет слово "духи". Мы чаще стали слышать "парфюм", нам предлагают некий парфюм. Кроме того, на нашей памяти, например, пришло слово "макияж". Прежде мы знали только слово «косметика».
Юлия Сафонова : Да, конечно!
Лиля Пальвелева : А совсем уж недавно, наверное, всего несколько лет, как мы освоили слово "бутик".
Юлия Сафонова : Да, это хорошие примеры. Это, действительно, молодые галлицизмы. "Бутик" уже прочно вошел в русскую лексику. Хотя, я думаю, что как раз у этого слова недолговечная история.
Лиля Пальвелева : Почему?
Юлия Сафонова : А потому что нет условий экстралингвистических. Дорогой магазин, бутик... Нет, вряд ли он останется. Во-первых, вот этот суффикс "-ик-" вряд ли дает силу в слове. Все-таки для русского менталитета, вообще, для нашей языковой грамматической памяти, это уменьшительно-ласкательный суффикс.
Лиля Пальвелева : Ключик, зайчик, пальчик.
Юлия Сафонова : Уменьшительное - точно. А раз уменьшительное - бутик - магазинчик какой-то... Модное словечко, вряд ли оно останется. А "макияж", конечно, останется, и с ним ничего не сделать, также как и "парфюм". Я думаю, что "парфюм" сегодня так часто употребляется, потому что всяких разных духов много, а парфюм это уже хорошие духи, дорогие духи и неподдельные духи.
Лиля Пальвелева : Я думаю, что здесь есть еще один оттенок - потому что это не только духи, но и туалетная вода тоже. Стоят рядом , на одной полке , объединенные общим названием
Юлия Сафонова : Да, кстати, слова "туалет", "сортир" тоже из французского языка. Сегодня в современном русском языке, по подсчетам некоторых исследователей, галлицизмов около 5 тысяч. Я, Лиля, не поленилась и посчитала, сколько их было в словаре Ушакова.
Лиля Пальвелева : Это за какой год?
Юлия Сафонова : Первый том - 1935 года и последний - накануне войны в 1940 году. Словарь составляли такие люди, соответственно, как сам Ушакова, как Винокур, как Виноградов. Ожегов в последних двух томах участвовал, то есть люди, которые по-французски, скажем, Ушаков, говорили свободно. Для них, воспитанных еще при царском режиме, французский язык был таким же обыкновенным, как, наверное, сегодня для нашей продвинутой, извините за сленг, молодежи, английский язык. Кстати, у слова “сленг” есть синонимы - "жаргон" и "арго". В русский язык они заимствованы тоже из французского. И вот в самом словаре Ушакова - чуть больше 82 тысяч слов и около 2 тысяч из них - французских по происхождению. Это нетрудно подсчитать, потому что словарь Ушакова, несмотря на то, что он был создан в очень трудное для тогда Советского государства время, был комплексным. Там при каждом слове указано, из какого языка пришло слово, источник. И вот 2 тысячи слов. Много это или мало? Вообще-то, немало. Среди них – большой массив слов, заканчивающихся на "-ёр". Скажем, шофер, клакер, резонер.
Лиля Пальвелева : Антрепренер.
Юлия Сафонова : Так вот, у самого для нас привычного из этих слов – слова «шофер» интересная история. И начинается она раньше, чем мы могли бы себе представить. Если открыть воспоминания Григоровича, который в начале 40-х годов в Петербурге жил вместе с Достоевским ("каждый на свой счет", как пишет Григорович), то там можно найти это слово.
Лиля Пальвелева : Простите, а автомобилей еще вроде тогда не было?
Юлия Сафонова : Да, но вот в каком контексте употребляется это слово. Достоевский был замкнутым, сидел себе, писал. Вдруг в какую-то минуту он сказал Григоровичу: "Садись и слушай". И прочитал ему в один присест "Бедных людей". Прослушав, Григорович хватает рукопись, бежит ее показывать Некрасову, тот Белинскому со словами "новый Гоголь явился”, на что Белинский ответил Григоровичу: "Что-то Гоголи у вас, как грибы растут". "Я буду ваш шофер-клакер", - сказал Григорович Достоевскому. Кем хотел быть Григорович для Достоевского? Григорович очень хорошо говорил по-французски, и даже, кажется до 15 лет, по-русски говорил неважно, несмотря на то, что его считали писателем крестьянским. Это уже пришло позже.
Лиля Пальвелева : Да, я тут отмечу, что в русской культуре это было очень распространенным явлением, когда французский язык знали лучше, чем русский. Он, если можно так выразиться, был более родным.
Юлия Сафонова : С Григоровичем была точно такая ситуация. Но вернемся к "шоферу". В каком смысле он употребляет? Дело в том, что изначально "шофер" - это истопник, кочегар. Все мы знаем слово "подшофе". Оно от того же корня образовано. По-русски, что-то вроде "разгорячитель". Григорович говорит: "Я буду вашим клакером". Это понятно - в театре это люди, которых специально нанимают, чтобы организовывать аплодисменты. А "шофер" здесь - это буквально пиарщик, разогреватель вашей славы. Так что, слово уже тогда существовало, просто потом оно приобрело другой смысл. Сегодня, конечно "шофер" - это водитель.
Еще пример, в котором перевод многое объясняет. Все, наверное, помнят любимый фильм "Покровские ворота". Там один из героев кричит: "Давайте без амикошонства!". Когда фильм прошел в очередной раз по телевидению, на "Грамоту.ру" обрушились вопросы, что такое "амикошонство". Это слово французское: "ами" - друг и вторая часть это "свинья". То есть давайте без бесцеремонного, фамильярного обращения.
Лиля Пальвелева : Свинского дружества - можно буквально перевести.
Юлия Сафонова : И, наконец, слово "саботаж". Мало кто знает, но образовано оно от "сабо". А сабо - это название деревянных башмаков во Франции. Эту обувь носили те, кто не были ни господами, ни даже гувернерами у господских детей.
Лиля Пальвелева : Это были крестьяне, это были очень бедные люди, которые не могли себе позволить кожаную обувь.
Юлия Сафонова : Да, бедные, конечно. Я даже думаю, что может быть те, кто когда-то работал на шахтах тоже. И вот когда они стучали в знак протеста этими сабо, отсюда и слово "саботаж".
Лиля Пальвелева : Кстати, со словом "сабО" связана распространенная ошибка. Нередко произносят "сАбо".
Юлия Сафонова : Да. А между тем, во французском с ударением все просто. Там ударение всегда падает на последний слог. Поэтому правильно "жалюзИ". Достаточно помнить, что слово это из французского, чтобы правильно поставить ударение.
Лиля Пальвелева : А не "жАлюзи".
Юлия Сафонова : Да. А теперь вернемся к вопросу о том, насколько в России был популярен французский язык. В начале XIX века существовала самая настоящая диглоссия. Диглоссия - это сосуществование двух языков в пределах одной общности, причем у каждого языка своя функция. Диглоссия в России и на Руси встречалась нередко, скажем, когда письменность появилась, когда был церковно-славянский или старославянский язык, то тоже была диглоссия. На церковно-славянском читали молитвы в церкви, писали этим языком документы, а на древнерусском разговаривали в быту. Так вот, в XIX веке была диглоссия. Французский был языком света, светских бесед, а языком простонародья был русский. И все, конечно, надеюсь, помнят: любимая наша Татьяна из "Евгения Онегина" писала письмо на французском языке. Пушкин, принося извинения публике, говорит, что я сейчас буду своим слогом это переводить, и переводит с французского.
Лиля Пальвелева : А помните, как он не нашел русских аналогов?
"А панталоны, фрак, жилет - всех этих слов по-русски нет".
Юлия Сафонова : Да. “Панталоны", "фрак" и "жилет" пришли к нам из французского, и все они у Пушкина писались на языке оригинала, то есть это были настоящие варваризмы, настоящие галлицизмы французские.
Лиля Пальвелева : А в современных изданиях они пишутся по-русски.
Юлия Сафонова : Да, а у Пушкин не рискнул этого сделать, я думаю, сознательно. При этом, если говорить о Пушкине, надо вспомнить, что он признавался в третьей главе романа "Евгений Онегин", что у него была слабость к галлицизмам.
