Франция между Америкой и Европой. Прогнозы внешней политики Николя Саркози.
Ирина Лагунина: Все-таки изящнее всех с победой на президентских выборах во Франции Николя Саркози поздравил британский премьер-министр Тони Блэр. Он послал видеозапись своего поздравления через веб-сайт Youtube.com. Поздравление Блэр зачитал по-французски.
Тони Блэр: Всем добрый день. Я рискнул направить мое послание по-французски, что, может быть, очень плохая идея. Прежде всего, я хотел бы поздравить народ Франции с этими выборами. Они произвели огромное впечатление на весь мир не только качеством предвыборных дебатов, но и количеством принявших участие в голосовании. Сейчас, когда мы уже знаем результаты, я хотел бы от всего сердца поздравить Николя Саркози с победой.
Ирина Лагунина: От Николя Саркози ждут перемен, в том числе, и перемен во внешней политике. Тем не менее, даже те, кто дотошно следил за предвыборной кампанией Саркози, не знают пока в деталях, какой будет его внешняя политика. Один из экспертов, посвятивших себя изучению внешнеполитических заявлений нового французского лидера, - Вальтер Пош из Института изучения проблем безопасности Европейского Союза. Институт находится в Париже.
Вальтер Пош: Мы ничего не знаем о его взглядах на Ближний Восток. Он никогда не выказывался по поводу израильско-палестинских отношений, по поводу Ирана и Ирака. Говорят, что он пойдет на сближение с Соединенными Штатами, но тоже в классической французской манере: мы – друзья, но мы разные. Единственное, с чем он выступил в ходе предвыборной кампании, - это с идеей возродить Средиземноморский союз параллельно с Европейским Союзом для укрепления доверия и сотрудничества между средиземноморскими странами. Так что будет интересно посмотреть, как он будет развивать свою политику.
Ирина Лагунина: Вы сказали, говорят, что он пойдет на сближение с Соединенными Штатами. Вы в этом не уверены?
Вальтер Пош: Все об этом говорят и все это предполагают. Но я действительно в этом не уверен. Что означает само по себе утверждение «сблизить позиции с Соединенными Штатами»? Трансатлантические отношения не прерывались. Они немного ослабли в какой-то момент, но за последние годы их удалось поправить. Даже в таком вопросе, как Иран. Европейцы сейчас проявляют терпение к Ирану, но это до тех пор, пока Иран не произведет ядерное оружие. Так что, с моей точки зрения, между Европейским Союзом и Соединенными Штатами существует на самом деле хорошие доверительные отношения. И они не зависят от Меркель или от Саркози. Их удалось построить, я бы сказал, за последние года два.
Ирина Лагунина: Действительно, отношения в мире стоятся не на личных отношениях лидеров, а на общности интересов и ценностей. Личность Жака Ширака на посту президента Франции никак не помешала Франции и США работать в ООН над разрешением ливанского вооруженного конфликта, а над проблемой суданской провинции Дарфур в Совете Безопасности ООН в последнее время работают три страны – США, Великобритания и Франция. Коллега Вальтера Поша по институту Сабрина Фишер также отмечает, что вряд ли стоит говорить о том, что отношения ЕС с Россией ухудшатся из-за того, что во главе Франции человек, ориентированный, вроде как, на сближение с Соединенными Штатами.
Сабрина Фишер: Я не думаю. И я бы не стала называть отношения между ЕС и Россией в данный момент уютными и приятными. Существует много причин для напряжения и уже довольно длительное время. Думаю, стоит сказать так, Саркози вряд ли будет пытаться сделать эти отношения более гладкими, а это может несколько добавить напряжения.
Ирина Лагунина: Сабрина Фишер, парижский институт ЕС по проблемам безопасности. Тему продолжит мой коллега Ефим Фиштейн.
Ефим Фиштейн: Чтобы выяснить, как избрание Николя Саркози президентом Франции отразится на отношениях этой страны с Соединенными Штатами и Россией, я позвонил в парижский Центр международных исследований и попросил ответить на этот вопрос Жака Рупника, до недавнего времени – спецуполномоченного Европейского Союза на Балканах.
Жак Рупник: Мне думается, что Николя Саркози в отношениях с Соединенными Штатами перевернет страницу. В последние четыре года эти отношения были скорее натянутыми – особенно выпукло это проявилось в связи с иракским кризисом. Эту напряженность Николя Саркози несомненно попытается преодолеть и начать отношения с чистого листа. Не далее, как вчера, выступая уже после своего избрания, он снова особо подчеркнул эту мысль. Разумеется, это сближение коснется уже не столько нынешнего президента Соединенных Штатов – его мандат подходит к концу – сколько его преемника. Не вызывает сомнения однако его ориентация на укрепление отношений с Америкой как с союзником Франции – возможно даже ближайшим союзником. В отношениях между Францией и США надо, впрочем, научиться различать между риторикой, как она практикуется дипломатией или средствами информации – и реальностью. А реальность сегодня такова, что Франция и Соединенные Штаты тесно сотрудничают по таким направлениям, как Иран, Ближний Восток в целом и положение в Ливане, в частности, и, разумеется, Косово, резолюция по которому должна быть принята на майском заседании ООН. Несмотря на риторическое взаимное пикирование, по всем трем направлениям позиции обеих сторон весьма близки друг к другу, и Саркози намерен довести это сближение до сведения французской общественности. Но в своем вчерашнем выступлении новый президент дал ясно понять, что союзничество с Америкой не означает слепого подчинения, что по многим вопросам мнения могут расходиться – он, в частности, привел в качестве примера различные позиции по вопросу об охране окружающей среды, по вопросу о глобальных климатических изменениях. Саркози выразил решимость европейцев принять действенные меры по улучшению ситуации, и призвал Вашингтон действовать столь же решительно. Подчеркнуть расхождения во мнениях было важно для него, чтобы избавиться от ярлыка политика, слепо следующего в фарватере Америки. По той же причине, на мой взгляд, претерпят изменения наши отношения с Россией. Саркози просто не может проводить ту же линию, что Ширак – однако, из этого не следует, что перемены будут немедленными и радикальными. Опасаться поворота на сто восемьдесят градусов не приходится. У нас во Франции политики любят говорить о предстоящих переменах, но отнюдь не всегда заявленные перемены имеют место в действительности.
Ефим Фиштейн: Так считает французский политолог Жак Рупник. В Чехии партии правящей коалиции, известные своей евроскептической позицией, восприняли избрание политически близкого Николя Саркози с облегчением. Но станет ли Франция под его руководством их союзником в споре с Брюсселем и как повлияет это на позиции Чехии в треугольнике отношений с Москвой и Вашингтоном? На этот вопрос я попросил ответить доцента Мирослава Мареша, сотрудника Института сравнительных политических исследований брненского Университета имени Масарика.
Мирослав Мареш: На мой взгляд, результаты президентских выборов во Франции не окажут непосредственного воздействия на внешнюю политику Чехии. Между двумя странами в последние десятилетия сложились отношения, гораздо более прохладные, чем в период до второй мировой войны. Тем не менее, легко предположить, что сильный мандат и общая политическая ориентация нового французского президента будут работать скорее на упрочение официальной линии Праги, чем на ее ослабление. Это относится как к сфере внутренней безопасности в ЕС, так и к той критике, которую Чехия обычно адресует Брюсселю. Что касается взаимоотношений с Соединенными Штатами, пока трудно прогнозировать, как поведет себя Саркози. В целом можно констатировать только то, что Чехия придает исключительно важное значение не только своему собственному союзничеству с Соединенными Штатами, но и трансатлантическим связям всей Европы. Что касается связей с Россией, то нужно сказать, что выборы нового президента Франции являются тут далеко не единственным фактором. Недавний государственный визит президента Вацлава Клауса в Россию показал, что даже разногласия по поводу размещения американского радара на нашей территории не могли омрачить двусторонние отношения. Прочное место, которое Чехия занимает в трансатлантическом союзе, только способствует развитию качественных отношений с Россией, и французский выбор не может существенно повлиять на них, хотя и может способствовать ускорению наметившихся тенденций.
Ефим Фиштейн: Мнение доцента Мирослава Мареша из бренского Университета имени Масарика.
Ирина Лагунина: С Мирославом Марешем и Жаком Рупником беседовал Ефим Фиштейн. Пожалуй, самым лаконичным в оценке Саркози за эти дни был его бывший британский коллега, в прошлом министр внутренних дел Дэвид Бланкетт. «Забудьте истории-страшилки, с этим человеком можно вести дела», - написал Бланкетт в консервативной британской газете «Таймс».
От кого хотели спасать Косово отряды «Сербской добровольческой гвардии».
Ирина Лагунина: В минувшую субботу в Сербии было объявлено о формировании добровольческой гвардии, готовой с оружием защищать Косово. Сообщение обошло новостные ленты. Но что вышло из этой затеи? Рассказывает наш корреспондент в Белграде Айя Куге.
Айя Куге: 5 мая в церковном дворе в городе Крушевац собрались несколько сотен человек. Так официально прошла церемония формирования так называемой «Добровольческой гвардии святого князя Лазаря». Цель гвардии, как было заявлено, «освободить святую косовскую землю». Город Крушевац был выбран не случайно - отсюда в июне 1389 года сербский князь Лазарь Храбленович со своим войском отправился на Косовскую битву против турков, где погиб и позже был провозглашён святым. Эта гвардия, по словам организаторов, должна стать основой создания будущей «христианской милиции». Командир добровольцев Хаджи Андрей Милич.
Хаджи Андрей Милич: Дорогие братья! С сегодняшнего дня перед вами поставлена задача, выполнение которой вам доверил сербский народ: собрать патриотов, сыновей Сербии, добровольцев, подготовить их к решительному бою за свободу сербского народа в Косове и Метохии.
Айя Куге: Объявление о формировании военизированных добровольческих отрядов вызвало большой интерес в сербском обществе. Многие с тревогой ожидали, что произойдёт в Крушевце, другие радовались, что вот, сербы снова готовы взять судьбу Косово в свои руки. За первым публичным появлением Гвардии добровольцев следил мой коллега, журналист из Крушеваца Зоран Косанович.
Зоран Косанович: Там собрались сербские ультранационалисты, добровольцы, бывшие бойцы разных военизированных бригад и отрядов. Выглядело это несерьёзно на фоне того, как выспренно их лидеры объявляли накануне о предстоящем военном параде какой-то гвардии Святого князя Лазаря. Там должны были появиться бойцы в военной форме, хотя организаторам уже заранее пришлось пояснить, что формы будут разными, потому что покупаются на собственные деньги, без чьей-то помощи. Но это собрание оказалось на уровне деревенской ярмарки.
Айя Куге: Несмотря на то, что было объявлено, что более пяти тысяч сербов уже высказали желание включиться в добровольческие отряды и в случае провозглашения независимости Косово от Сербии включиться в вооружённую борьбу, на месте заинтересованных оказалось мало. Что, впрочем, не смутило гвардейских лидеров. Один из главных организаторов гвардии, председатель движения ветеранов Сербии, депутат парламента от Социалистической партии, Желько Васильевич заявил, что у них нет проблем с оружием, потому, что личного вооружения в Сербии хватает.
Желько Васильевич: Именно сегодня здесь выпущена первая пуля против всех тех, кто собираются отнять у нас Косово. Это может быть началом Косовской битвы.
Айя Куге: Вместо объявленного военного парада новых бойцов и торжественной присяги, в Крушеваце состоялся только митинг. Якобы по той причине, что полиция задержала двадцать семь молодых людей, которые появились с эмблемами расформированных спецотрядов МВД Сербии, так называемых красных беретов, причастных к политическим убийствам во время режима Слободана Милошевича и к убийству четыре года назад первого сербского демократического премьер-министра Зорана Джинджича. Оказалось, что парни в чёрных майках – косовские сербы, которые, по собственным словам, восхищаются красными беретами потому, что они в 99 году боролись в Косово. Местный журналист Зоран Косанович считает, что митинг добровольцев по своей атмосфере был хуже, чем подобные манифестации военных лет.
Зоран Косанович: Там была пара сотен человек, главным образом, старшее поколение, которые пришли посмотреть и прокомментировать. Они обсуждали ситуацию и ссорились между собой о том, кто самый большой патриот, самый большой серб. Как будто воскресло давнее прошлое. Но по-моему, даже те, подобные нынешнему митинги в начале девяностых годов, до начала войны в бывшей Югославии, выглядели приличнее. После всего, что произошло в Сербии за последние 10-15 лет, такие события трагично непривлекательны. Если в девяностых всё указывало на пробуждающийся национализм, то теперь мне даже не кажется, что это собрание имело какую-то прямую связь с национализмом. Не хочу быть грубым, но для меня это больше было связано с «психическим состоянием» собравшихся там людей.
Айя Куге: Организаторы добровольческой гвардии с самого начала заявили, что готовы подчиниться армии или полиции Сербии. Но власти от них отмежевались. Министр обороны Сербии Зоран Станкович.
Зоран Станкович: Войска Сербии поддерживают усилия государственного руководства политическими и правовыми средствами решать проблему Косово и нерушимость государственных границ нашей страны. Я считаю, что действия противоположного характера любого субъекта в Республике Сербия осложняют позицию нашей страны на переговорах. Вооруженные силы Сербии не принимают участие в формировании добровольческой гвардии Царя Лазаря. Я считаю, что нет необходимости создавать ни эту, ни какую-либо подобную организации. Это лишь подогревает напряжённость между людьми и наносит ущерб позиции нашего государства.
Айя Куге: Но министр обороны не сказал, что создание военизированных формирований преследуется законом... Наш собеседник – военно-политический аналитик, профессор факультета гражданской обороны белградского университета Зоран Драгишич.
Зоран Драгишич: Согласно сербским законам, создание военизированных формирований недопустимо. Такие формации, разные добровольческие отряды, находящиеся вне легальных вооружённых сил – войск и жандармерии - противозаконны. Уже само объявление о формировании добровольческой гвардии, представляющей себя защитницей Косово и косовских сербов, указывает на то, что у государства есть серьёзные проблемы. Создание таких формирований всегда опасный процесс для любого государства. Однако теперь, когда учредительное собрание прошло, видно, что гвардия не собрала людей, так что у этой группы не настолько сильна, чтобы создавать проблемы.
Айя Куге: Считаете ли вы, что в данном случае – поскольку гвардия немногочисленна - государство не должно реагировать?
Зоран Драгишич: Нет. Государство должно реагировать в каждом таком случае, и оно реагировало – была задержана группа молодых людей. Я думаю, что государство в этом конкретном случае могло в принципе только установить, что произошло, и проследить за этим. Ничего криминального не было совершено, никто не появился с оружием. Были громкие заявления и объявления. Единственное, что некоторые выступающие на митинге сделали с заявления, на которые государство должно отреагировать.
Айя Куге: Можно надеяться, что попытка создать в Сербии военизированное формирование на этот раз успехом не увенчалась. Но есть ли гарантии, что при вялой реакции властей, такая попытка не повториться?
Зоран Драгишич: Я этого не исключаю. Само событие, процесс, сама идея создать военизированное формирование является опасной идеей, и государство должно пересечь это на корню. Я надеюсь, что девяностые годы для Сербии окончательно ушли в прошлое и что ничего подобного больше не повторится. Не верю, что за этой группировкой стоит кто-то из представителей власти. И хотя один из их лидеров является депутатом парламента, это не означает, что в формировании гвардии участвуют люди из государственного аппарата, как это было в девяностых годах. Тогда Служба государственной безопасности напрямую организовывала военизированные формирования и отправляла их из Сербии воевать в Боснию и Хорватию. Идея бывшего режима была ошибочной, потому что считалось, что если на фронт будут отправлены военизированные добровольческие отряды, государство не должно будет отвечать за их преступления. Такой расчёт оказался ошибочным, и практически все государственное руководство тех времён попало в тюрьму Гаагского трибунала. Я не верю, что в нынешней Сербии какой-то серьезный политик стоит за такими формированиями. В данном случае кажется, что гвардия – это попытка самоорганизации определённых людей. Но хочу повторить: сама идея создания военизированных отрядов заслуживает внимание соответствующих государственных служб.
Айя Куге: Но ведь в Сербии есть люди, которые верят в идею, что Косово придётся защищать оружием. Насколько реален такой сценарий?
Зоран Драгишич: Реально говоря, даже шанса нет. Сербские войска и полиция были в 1999 году выведены из Косово. В данный момент я даже не могу представить себе сценарий, по которому войска с оружием могли бы отправиться в Косово. Сербия может защитить Косово только дипломатическими средствами. Борьба за положение сербов в Косово, за улучшение этого положения, за возвращение туда сербских беженцев, за возвращение им имущества – эти ключевые проблемы Сербии, связанные с Косово, не могут быть решены оружием. Если бы сербские войска двинулись в Косово, что бы они там делали? И что произошло бы ПОСЛЕ? Да к тому же и официальные лица Сербии даже не упоминают возможность вооружённой борьбы. Я не верю в идею, что окончательный статус Косово может быть решен оружием, – не верю!
Айя Куге: Мы беседовали разговор с белградским военно-политическим экспертом Зораном Драгишичем.
Много пыли поднялось в связи с попыткой организовать военизированное формирование «Добровольческая гвардия святого князя Лазаря». Пока всё кажется инициативой фанатиков, не способных реализовать свою идею. Однако, учитывая политическую атмосферу в Сербии, нельзя исключить возможности, что эта попытка не последняя. Ведь только что окончательно развалился демократический блок. Демократическая партия Сербии уходящего премьер-министра Воислава Коштуницы в только что сформированном парламенте вступила в союз с сербскими ультранационалистами. И в последнее время было заметно, что кому-то на пользу нагнетать атмосферу перед окончательным решением косовской проблемы...
Последние дни предвыборной кампании в Армении.
Ирина Лагунина: Парламентские выборы в Армении назначены на 12 мая. Согласно официальным данным, в них примут участие 22 партии и один избирательный блок. Эксперты прогнозируют победу партий, за которыми стоят президент Роберт Кочарян и премьер-министр страны Серж Саркисян – Республиканской партии и «Процветающей Армении». Оппозиционные политики не скрывают своего намерения организовать массовые акции протеста, если в ходе подсчёта голосов власти, на взгляд наблюдателей, прибегнут к фальсификации итогов выборов. Рассказывает наш корреспондент Олег Кусов.
Олег Кусов: Основными претендентами на депутатские мандаты в парламенте эксперты называют две партии власти – Республиканскую партию и партию «Процветающая Армения», а также Армянскую РеволюционнуюФедерацию «Дашнакцутюн». Особенность политической ситуации в Армении заключается в том, что все эти организации представляют различные фланги государственной власти. Остроту в их борьбу между собой добавляет фактор президентских выборов будущего года, в которых действующий глава государства Роберт Кочарян принимать участия уже не намерен. Слово армянскому политологу, ректору Кавказского института средств массовой информации Александру Искандаряну.
Александр Искандарян: Весь смысл этих выборов в том, что разные части истеблишмента или элит борются между собой для того, чтобы быть представленными в парламенте и после ухода президента в 2008 году. В этом смысле власть борется сама с собой, но она не является единым неким организмом, внутри нее есть разные группы. В Армении несколько другая политическая система, не единая партия власти, а коалиция, и существуют довольно серьезные разногласия собственно внутри различных частей этой власти, различных политических партий. И в этом смысле идет борьба между партиями двумя основными Процветающая Армения и Республиканская партия, одна из которых представляет скорее интересы, другая скорее интересы президента.
Олег Кусов: В Армении, после парламентских выборов, политическая схема власти несколько измениться, подчёркивает российский политолог, заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа Сергей Маркедонов.
Сергей Маркедонов: Прежде всего после 12 мая мы будем иметь новую политическую систему в Армении. В 2005 году был принят пакет конституционных поправок, который перераспределил существенно полномочия между парламентом, президентом и правительством. Роль премьер-министра чрезвычайно выросла после этого пакета поправок. Мне кажется, что новая система станет проверкой на прочность армянского государства, как эта новая система будет использована, как будут строиться взаимоотношения еще в течение года действующего президента, премьера и парламента. Вот это чрезвычайно важная тема, которая, на мой взгляд, недостаточно рассматривается экспертами.
Что же касается Запада или России, мне кажется, при любом успехе провластных партий преемник Роберта Кочаряна будет проводить политику не столь однозначную пророссийскую. Для Армении важный момент преодолеть комплекс 2003 году. В 2003 году в Армении были сложные политические процессы. Да, там не было никакой цветной революции как в Грузии или как на Украине, но тем не менее, власти был брошен вызов, взаимоотношения с оппозицией достаточно сложные. Мы помним реакцию Запада достаточно жесткую на президентские и парламентские выборы в Армении в 2003 году. Армении сейчас главное сейчас не повторить 2003 года.
Олег Кусов: Политическая ситуация в Армении сильно напоминает российскую, убеждён ереванский эксперт Рубен Мигробян.
Рубен Мигробян: На сегодняшний день Армения представляет собой тот же путинский режим только в миниатюре и без энергоносителей. Представляется тоже абсурдным, только в более провинциальном исполнении. Все укладывается в ту же самую логику: режим стремится к самовоспроизводству и никакой разницы в средствах для достижения поставленной перед собой генеральной цели. Абсурд напоминает выборы в римский сенат в эпоху заката республики. Тогда уже не было никакого реального выбора, а был изощренный популизм и просто раздача взяток избирателям, монеты разбрасывали в толпу. Ситуация такова. Поставили акцент на решение социальных пробелам в то время, как никто не говорить, что заблокированная республика просто не имеет права жить нормально.
Олег Кусов: Согласно прогнозу ректора Кавказского института средств массовой информации Александра Искандаряна, новый парламент в целом окажется под контролем нынешней власти.
Александр Искандарян: Я думаю, что парламент, в кавычках говоря, будет «двухсполовинный»: две партии, член правящей коалиции Республиканская партия и партия Процветающая Армения возьмут равнопорядковое количество голосов, и они будут примерно равны в парламенте. Это не означает одинаковое количество, но равнопорядковое, условно говоря, 30 и 30, 35 и 30. И еще одна партия Армянская революционная федерация, она займет меньше мест, чем эти партии даже по отдельности, но может быть примерно вполовину. Если эти, грубо говоря, будут иметь по 30-40 мест в парламенте, то она, предположим, 15-20. И эти партии будут занимать политическое поле крепко, если они создадут коалицию, велика вероятность этого, то они будут контролировать парламент. И еще есть партий шесть-восемь, которые находятся на грани 5% барьера, из них три-четыре пройдут этот 5% барьер и, соответственно, войдут в парламент. Но они будут не очень большими и сильно ситуацию в этом смысле не изменят. Какие-то из них войдут в коалицию с правящими партиями, с той коалицией, которая создастся, какие-то останутся в глухой оппозиции. Это у нас было в прошлом парламенте, который сейчас еще действует.
Олег Кусов: Оппозиционные силы, как и в прошлой предвыборной кампании, по мнению Александра Искандаряна, окажутся в проигрыше.
Александр Искандарян: Всего, напомню, 23 партии участвуют в выборах в Армении, всего партий в Армении 73 и среди оппозиционных партий есть такие, которые в выборах не участвуют. В активности вокруг выборов они участие принимают. Так вот некоторые из них пытаются каким-то образом объединиться, но они пытаются это делать давно. И в общем-то не думаю, что к чему-то это приведет. Я боюсь, что никакое объединение до выборов невозможно. Начинают говорить о том, что то, что делается - это для того, чтобы объединиться после выборов. Я думаю, после выборов часть армянской политическую культуры, проигравшая сторона не признает результатов выборов и устраивает митинги и демонстрации. Но я думаю, что не настолько много людей, поддерживающих эти партии, чтобы произошли какие-то резкие изменения в политической жизни. Как обычно после выборов в Армении они некоторое время помитингуют и выборы затухнут. Это бывает всегда, это такая французская политическая модель. Что же касается того, что нужно было делать для того, чтобы стать серьезной оппозицией, как смогла стать партия Процветающая Армения, нужно было объединяться не за девять дней до выборов, а года за два.
Олег Кусов: Оппозиция не только не смогла объединиться, но и окончательно запутала свой электорат. Говорит армянский политик Агафи Енукян.
Агафи Енукян: Сначала была такая идея, что оппозиция выступит единым фронтом, и многие граждане сетуют на то, что они не знают - эти пять партий или три партии четко правительственные, а там еще штук 20 осталось, которые непонятно кто они - оппозиционные или нет. Граждане сетуют на то, что им непонятно, за кого голосовать. А если бы они объединились изначально, то было бы ясно, что это есть оппозиция.
Олег Кусов: Против оппозиции был применён и так называемый административный ресурс, считает Агафи Енукян.
Агафи Енукян: Я думаю, что по итогам выборов у оппозиции нет никаких шансов. Потому что итоги выборов просто пишутся, рисуются администрацией президента и все зависит от его доброй воли. С другой стороны, у оппозиции есть шанс, правда, не очень большой, но есть такой шанс выиграть процесс передачи власти на улице. Возможен грузинский вариант - это не исключено. Но я все же утверждаю, что этот вариант не очень большой. Тот вариант, что вопрос власти будет решаться на улице – это, по-моему, не исключено.
Олег Кусов: Официальный Ереван крепко держит в своих руках властные рычаги, убеждён ректор Кавказского института средств массовой информации Александр Искандарян.
Александр Искандарян: Если властью понимать политический истеблишмент и если в контексте вопрос содержится то, а не будет ли военизированной смены власти или революционных изменений, то да, она держит, на мой взгляд, достаточно в руках события, чтобы такого рода вещи не произошло, то есть «оранжевых революций» не будет и не оранжевых тоже. Что же касается того, насколько ситуация вообще будет развиваться спокойно или неспокойно, то дело в том, что власть не едина.
Олег Кусов: Оппозиционные лидеры утверждают, что в случае массовых фальсификаций в ходе голосования со стороны власти у Армении могут появиться большие проблемы, как внешние, так и внутренние. Слово армянскому политологу Рубену Мигробяну.
Рубен Мигробян: Мне не столь интересно, что будет 12 числа, а что будет 13 числа. Партия законности Артура Багдасаряна была частью коалиции. Но в виду объективных, субъективных причин это был первый осколок, отколовшийся от этой коалиции. Сейчас выходят с риторикой такого более демократического характера, соблюдения закона, честных выборов. И причем Багдасарян сейчас прямо заявляет о том, что если выборы не будут признаны соответствующими европейским стандартам, это будет просто угрожать национальной безопасности Армении. В частности, решение карабахского вопроса – это будет международное давление на власть Армении, если власти не будут легитимными. Мне представляется, что все-таки Артур Багдасарян в случае, если выборы будут подтасованы, это будет соответствующий настрой среди столичного хотя бы населения, Артур Багдасарян будет 13 числа на площади, я просто не сомневаюсь в этом. Власть своими ходами может заставить оппозицию объединиться после выборов.
Олег Кусов: Оппозиция упрекает официальный Ереван в том, что страна попала под полный контроль Москвы. Но, независимо от итогов парламентских выборов, внешняя политика Армении уже в ближайшее время претерпит изменения, убеждён российский политолог Сергей Маркедонов.
Сергей Маркедонов: Роль России в Закавказье объективно снижается. Скажем, российско-грузинские отношения чрезвычайно плохи на сегодняшний момент. Но Армения не имеет выхода в мир другого кроме Грузии и кроме Ирана. С Ираном по понятным причинам выход не очень надежен, а с Грузией вполне надежен. И поэтому взаимоотношения Армении с Западом важны. И повторять 2003 год армянские политики не согласятся. Следовательно, кто бы ни победил в Армении, некая диверсификация внешней политике будет обязательна. Это не значит, что Армения откажется от союза с Россией, потому что да, с НАТО Армения сотрудничает и контактирует активно, но в НАТО есть такой член как Турция, а здесь фактор исторического прошлого играет очень большую роль в армяно-турецких отношениях. Поэтому российский вектор будет в армянской политике, будет значительный. Но я думаю, что западное влияние, западный вектор будет усиливаться, кто бы ни победил на парламентских выборах.
Олег Кусов: Так считает российский политолог, специалист по Кавказу Сергей Маркедонов.
Вертикаль власти против системы образования для детей-инвалидов.
Ирина Лагунина: В России дети-инвалиды не имеют возможности учиться в обычных школах вместе со здоровыми детьми – для этого просто не созданы условия. А специализированные школы в последнее время стали испытывать серьезные трудности: вертикаль власти в образовании оборачивается унификацией и ограничением возможностей для нестандартных учебных заведений. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Обучение детей-инвалидов представляет проблему хотя бы потому, что городская среда вообще не приспособлена к существованию человека с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Только сейчас в некоторых музеях начинают делать специальные поручни и лифты для тех, кто передвигается в инвалидных колясках, а в обычных школах ничего этого нет и в помине. Общеобразовательных школ, где могут обучаться такие дети, в Петербурге всего две, одна из них - школа 584 "Озерки". Павел - 10-классник, мальчик с очень серьезными нарушениями - он не может сам себя обслуживать, но учится прекрасно. Павел, в каком ты классе?
Павел: Здесь всегда была очень хорошая атмосфера, как со стороны взрослых, так и со стороны детей.
Татьяна Вольтская: А ты собираешься дальше учиться после школы?
Павел: Я гуманитарий по своему направлению, буду выбирать что-нибудь из этого. Хотелось бы.
Татьяна Вольтская: Большая неуверенность звучит в словах Павла насчет дальнейшего обучения, и это понятно - таких условий, как здесь, он больше нигде не найдет. А смогут ли родители обеспечить ему возможность закончить какой-нибудь вуз, это еще неизвестно. 584 школу, где Павел не только учится, но и одновременно лечится, поднимали буквально с нуля энтузиасты, некоторые из них - сами родители детей-инвалидов. Но энтузиазм не может быть вечным, кроме него нужно еще очень многое, - говорит директор школы Ольга Безбородова.
Ольга Безбородова: Очень мало ресурсов. Те люди, которые ушли и очень жалко, что они ушли, они вправе говорить, что вы нас отжали и выбросили. Действительно, их выжали все силы, все соки. Если в любом западном государстве есть служба для реабилитации сотрудников при работе с такими детьми. Государство считает, что 20% за работу с такими детьми есть и все. Ведь нам даже не оплачивают воспитателям вредные условия труда в виде подъема этих детей. Подъемников, приспособлений нет никаких и все равно, даже если бы они были, не заменишь руки, которые поднимают, поддерживают, за счет которых ребенок получает полное доверительное состояние в любых ситуациях. И хотелось бы, чтобы люди достойную зарплату получали. А меня как руководителя за это ругают, когда я действительно стараюсь сделать выше, чем по городу зарплату этих специалистов.
Татьяна Вольтская: Сейчас очень часто говорится о том, что такие учреждения как ваше и вообще школы необычные страдают от того, что урезаются свободы школ. Вы чувствуете на себе эту тенденцию?
Ольга Безбородова: Поскольку я очень сопротивляющийся элемент, поэтому, конечно я чувствую на переднем фланге.
Татьяна Вольтская: Что приходится отстаивать больше всего?
Ольга Безбородова: Самое парадоксальное, очевидное приходится отстаивать. Допустим, то же самое очевидное, когда пришла на встречу с предшествующим руководителем отдела образования, были вычеркнуты воспитатели основного дня. То есть как возможен процесс без сопровождающих лиц, когда передвижение просто невозможно. И это приходится доказывать. Или у нас, к примеру, было 78 детей и было штатных единиц 160, сейчас у нас 105 детей, штатных единиц 149,5. Необходима даже по законодательству ставка специалиста по охране труда, потому что сотрудников 134 в учреждении, а свыше 50 уже такой специалист должен быть, тем более у нас повышенные сложности работы. Все смеются, у нас такое требование: обувь ни шагу назад, то есть чтобы не было шлепок, чуть-чуть где-то что-то и вы можете упасть сами и ребенка за собой потянуть. То есть вроде такие мелочи, но они очень существенные на самом деле. Не хватает приспособлений. Мы сами по сути дела все делаем.
Если бы нам дали деньги, сейчас говорят, что школа свободна в своих финансах, если бы тот объем финансирования, который бедно-скудно, но существует, но если бы мне дали возможность использовать эти деньги так, как я представляю как хозяйственник, как хозяйствующий субъект, я бы намного больше приобрела, нежели когда я договариваюсь о том или ином товаре, услуге, поставке. А нужно пройти эту тендерную, конкурсную процедуру, которая, я считаю, по-русски говоря, это маразм. Нельзя, чтобы в нашем государстве параллельным курсом развивалась рыночная экономика и оставлена в бюджетном секторе команда административная. Потому что это команда административная. Вот эта система уничтожает все доверие, которое должно существовать к таким учреждениям, к тем специалистам, которые в этих учреждениях существуют. Ведь за 15 лет можно было убедиться, что учреждение с достаточно высоким КПД работы, просчитать экономически тоже возможно, насколько это учреждение и аналогичные ему снижают потом потребление финансовых потоков в дальнейшем.
Татьяна Вольтская: 15 лет назад, на заре существования школы, ее основатели подбирали на помойках все, что можно было использовать для улучшения качества жизни детей-инвалидов в классе, в коридоре, на лестнице. Теперь этот этап, слава Богу, позади, но методики обучения самых трудных детей учителям и сегодня часто приходится изобретать самостоятельно, на ходу, методом проб и ошибок. Говорит завуч начальных классов, преподаватель искусства развития речи Татьяна Гузенко.
Татьяна Гузенко: Наибольшая сложность в том, что дети у нас индивидуальные и физически разные. И поэтому стандартные пособия не подойдут, приходится разрабатывать индивидуальные пособия под каждого ребенка. Потому что детский церебральный паралич – это такое своеобразное заболевание, которое иногда дает вспышки интеллекта, а иногда у ребенка период застоя, можно так сказать. И в этом период его приходится тормошить, развивать, тогда приходится очень много пособий делать.
Татьяна Вольтская: Не существует какой-то методики, какого-то центра для разработки этих пособий?
Татьяна Гузенко: К сожалению, я не знаю такой методики. Я знаю, что наши дети специфичны в том плане, что имеет поражение верхних и нижних конечностей. Очень много бывает, что у ребенка помимо физических нарушений есть какие-то интеллектуальные проблемы. Эта связь она ядерная. Потому что есть программы по обучению детей с умственной отсталостью, но нет программ обучения детей с проблемами развития. Но если у них помимо этих проблем еще и физические проблемы, то это усложняет.
Татьяна Вольтская: Что бы вы пожелали, вы бы хотели, чтобы какой-то был специальный институт или центр организован, где разрабатывались бы такие пособия именно для вас?
Татьяна Гузенко: Я бы хотела, чтобы на базе нашей школы это разрабатывалось, потому что теория не всегда совпадает с практикой. Последнее время стали выходить книжки про детей с детским церебральным параличом, видно, что люди хотят разобраться в этой проблеме, но не до конца ее понимают. А мы ее переживаем живьем, мы каждый день с ней общаемся и поэтому некоторые наработки у нас уже есть, которыми мы готовы поделиться с другими специалистами. Если наши наработки положить на научный уровень, я думаю, будет очень интересно.
Татьяна Вольтская: Что приходится на ходу делать самим?
Татьяна Гузенко: Например, наша школа пока еще не на достаточном уровне оснащена компьютерами, и у ребенка, который не может писать, приходится прибегать к вспомогательным средствам - это касса букв, например, или пиктограммы мы специально создаем под детей, которые не говорят, и они с помощью пиктограмм общаются. Вот сейчас у нас сложная девочка, она не говорит, она не может двигаться, у нее серьезная спастика и у нас сейчас сигнальная система глазами для нее разработана на ходу. Потому что до этого таких детей не было. Я знаю, что наши специалисты бывали в Германии, во Франции, и они тоже работали с такими ребятами, говорят, что есть такие компьютеры, которые считывают информацию с сетчатки глаз. Нам бы такой компьютер было бы очень хорошо. Потому что мы сейчас французскую программу начинаем изучать, но, к сожалению, это не получило продолжения. У нас осталась их программа, компьютер оснащен специальными датчиками, то есть можно, например, у ребенка выработать определенный двигательный рефлекс на правильный ответ, чтобы он делал какой-то сигнал или звуковой или двигательный. Но когда у ребенка сильная спастика, и он не может сознательно сделать движение, то эта программа не действует. Поэтому надо именно брать ребенка с комплексным заболеванием и на основе его уже подбирать, потому что все рождается в работе.
Татьяна Вольтская: Школа дает возможность не только учиться, но даже работать. Говорит социальный педагог Светлана Щепилова.
Светлана Щепилова: В нашей школе второй год работает мастерская по производству бахил. Мы сотрудничаем с фирмой, которая производит бахилы. Это и медицинские организации, и музеи нашего города. Вот сейчас мы делаем заказ для музея Спас на крови. И ребята ездили на экскурсию и видели партию тех бахил, которую они сами производят. Им очень нравится работа в коллективе, каждый выполняет отдельную операцию, но делают единое целое. Они стараются выполнить норму, чтобы получить деньги. Они получают деньги, они значимы в жизни. У нас есть мальчик, который, например, не может действовать руками и ногами, мы очень долго выбирали, как же его подключить к этой работе. И придумали, что он может работать на станке. И он работает именно нажатием головы, подбородком нажимает на станок и паяет бахилы. От этого получает огромное удовольствие.
Татьяна Вольтская: Юля - одна из лучших работниц.
Юля: Мы начали основательно только с этого года, а в прошлом делали иногда.
Татьяна Вольтская: Сколько тебе удается в день сделать за занятие?
Юля: Мы делаем бригадами, поэтому у нас получается много.
Татьяна Вольтская: По правде говоря, сначала родители были не восторге от этой непрестижной работы, но теперь все понимают, что мастерских в школе нужно больше - самых разнообразных. О том, как обучаются дети-инвалиды в Германии, говорит наш берлинский корреспондент Юрий Векслер.
Юрий Векслер: Традиция совместного обучения детей-инвалидов вместе со здоровыми детьми возникла в Германии в конце 60-х - начале 70-х годов. Это был огромный шаг вперед для страны, которая еще помнила об эвтаназии, уничтожении при нацистах инвалидов как балласта общества. Понятно, что дети-инвалиды нуждались и нуждаются для совместного обучения в различной помощи, в том числе и материальной и разного рода поддержке. В решении этих проблем важную роль играли и играют в Германии те, кто не идет в армию, а выбирает альтернативную службу. Они, эти «солдаты жизни», помогали детям, например, преодолевать лестницы там, где не было лифтов. Сегодня школы, где учатся инвалиды, оборудованы всем необходимым. Альтернативники помогали и помогают детям-инвалидам добираться до школы, они же обслуживают и технические системы, используемые в обучении, например, системы звукоусиления, необходимые в некоторых случаях для лучшего контакта детей с учителями.
Все это по закону должно оплачиваться из земельных бюджетов по специальной статье, но пока это не совсем так и еще нельзя говорить о полной интеграции детей-инвалидов в школьную систему Германии. Обычные школы посещает 14% детей с инвалидностью и почти три четверти из них – это ученики начальных классов. Большинство же детей-инвалидов посещают все же специальные школы, в которых администрация старается собирать детей по типам инвалидности. По закону родителям детей-инвалидов предоставлено право выбора школы, но с оговоркой о реальной возможности финансирования обучения. То есть реализация желания родителей послать ребенка-инвалида в обычную школу ставится в зависимость от материального положения семьи и что еще более важно - от бюджета конкретной школы, которую финансирует правительство земли. То есть де-факто право родителей весьма ограничено.
