Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие президент Международной федерации кинопрессы, известный российский кинокритик Андрей Плахов.
Андрей Шарый: В Каннах, где продолжается 60-й Международный кинофестиваль, одно из главных событий сегодняшнего дня - конкурсный показ картины российского режиссера Андрея Звягинцева "Изгнание". В эфире Радио Свобода - президент Международной федерации кинопрессы, известный российский кинокритик Андрей Плахов.
Андрей Плахов: Картина вызвала большой интерес, можно сказать, повышенный интерес. Этот фильм считается одним из возможных фаворитов конкурса. Реакция же на картину, насколько я могу судить, неоднозначная. Есть большие поклонники, есть и противники. Есть те, кто считает, что это интересный, хороший фильм, но с некоторыми внутренними проблемами. Сюжет картины, с одной стороны, очень простой - он взят из повести Уильяма Сарояна "Что-то смешное", хотя и довольно сильно переработанной. Речь идет о семье, которая живет в городе и часто выезжает в загородный дом. Все действие замкнуто в кругу этой семьи. Жена выясняет, что беременна, и сообщает мужу эту новость в такой форме, что он начинает подозревать ее в неверности. Но сюжет адюльтера очень быстро отходит на второй план, поскольку фильм сделан в жанре потенциальной драмы, в традициях, может быть, даже не Тарковского, а Бергмана. Это подчеркивается также тем, что главную героиню играет Мария Бонневи, известная шведская актриса, работавшая с Бергманом. Религиозное наполнение, которое достаточно настойчиво автором внедряется в сюжет и ткань фильма, библейские ассоциации и просто прямые указания на Библию, они, возможно, и вызывают некоторое ощущение пережима или чрезмерного пафоса, что, наверное, не всем понравилось, не все пришлось по душе, даже тем, кто любит картину "Возвращение", в которой все то же самое было, но в более камерной и менее пафосной форме.
Андрей Шарый: Когда показывают фильм Александра Сокурова "Александра", в котором, насколько известно, снялась Галина Вишневская, и что говорят об этом фильме?
Андрей Плахов: Об этом фильме пока ничего особенного не говорят. Это одна из интриг конкурса. В Канне все фильмы новые, и можно только предполагать, что нас ждет. Но, зная Александра Сокурова, конечно, можно предположить приблизительно, что это такое. Хотя для него эта картина тоже нова, этот опыт - он снял эту картину в Чечне с участием в главной роли именно Галины Вишневской, что даже для Сокурова необычный и очень смелый эксперимент. В общем, все многого ждут от этого фильма. Официальная премьера состоится только на следующей неделе 24 мая.
Андрей Шарый: Из тех фильмов, которые уже показаны в конкурсной программе, что вызвало наибольший интерес?
Андрей Плахов: Наибольший интерес и наиболее высокие оценки критиков достались фильму "4 месяца, 3 недели и 2 дня" румынского режиссера Кристиана Минджиу. Вообще, характерной особенностью нынешнего фестиваля считается то, что здесь, как никогда, много фильмов из Восточной Европы. В очень камерной форме представлена история, связанная с абортом, который делает молодая женщина, молодая девушка-студентка. В этой истории, которая разыгрывается в середине 80-х годов, сказано буквально все, что можно сказать о социализме, очень многое, помимо этого, вообще о человеческой природе. То есть картина очень универсальна, с одной стороны, а с другой стороны, очень конкретна, что является большим достижением румынского кино.
Андрей Шарый: Андрей, я читал довольно много хвалебной критики в адрес вот этого фильма "4 месяца, 3 недели и 2 дня", и в том числе вот это размышление о новой волне румынского кино, о котором я, например, почти ничего не знаю. В чем загадка новых каких-то вспышек локальных национальных? Вот не развивалось это румынское кино, и вдруг неожиданно стали говорить о каком-то поколении молодых режиссеров. Откуда они вдруг взялись?
Андрей Плахов: Да, вот это действительно загадка. С другой стороны, понятно, что кинематограф развивается волнами. Например, в 50-60-е годы многими было замечено, что новые волны в восточноевропейском кино двигались с севера-востока на юго-запад. Сначала появилась новая волна в России - фильмы "Чистое небо", "Летят журавли", "Баллада о солдате", фильмы Тарковского, Кончаловского. Потом - польская школа. Потом появилось очень сильное венгерское кино. Очень интересная новая волна, так называемая "черная волна" в Югославии, в югославском кинематографе. Да, естественно, чешская новая волна, она была, может быть, самой важной. Румыния в этом смысле как-то всегда была на периферии, там были, конечно, отдельные интересные режиссеры, но вот никаких таких волн не наблюдалось. Вероятно, пришло время, что-то созрело, что характерно для фильмов нового поколения румынских режиссеров, они рассказывают о своем собственном опыте, о том, что наболело, о том, что пережито.
Андрей Шарый: Вы упомянули о том, что довольно много фильмов из Восточной или Центральной Европы, как она сейчас называется. Действительно, только в конкурсной каннской программе, помимо тех фильмов, о которых мы с вами говорим, есть еще и фильм Кустурицы, есть, если я не ошибаюсь, и венгерский фильм. Это связано со вкусами тех, кто отбирает картины для фестиваля? Почему вдруг такая мода на это восточно-европейское кино неожиданно?
Андрей Плахов: Жоэль Шапрон, который отвечает за предварительные отбор фильмов из Восточной Европы для Каннского фестиваля, говорит, что, конечно, он очень доволен тем, что пять восточно-европейских картин попали в конкурс, но он вовсе не считает это какой-то тенденцией, а считает это просто совпадением, тем, что, ну, появились фильмы крупных режиссеров, ведь каждый из этих режиссеров - это не просто представитель своей национальной школы, но и крупная личность сам по себе. Поэтому, с одной стороны, это совпадение, но, с другой стороны, как мне кажется, это совпадение все равно косвенным образом отражает некий процесс подъема кинематографа в этих странах. Эти страны пережили трудный период, так называемый "транзитный период". Конечно, в этот период очень много было и приобретений, но много было и потерь, в частности, в культуре. Сейчас прошло время, и культура как-то начинает стабилизироваться, и те люди, которые сумели это время прожить, как-то пережить и сохранить творческую форму, продолжают работать, а их поддерживает уже новое поколение режиссеров, новая волна, которая тоже во всех этих странах как-то проклевывается.
Андрей Шарый: А вот такая теория, согласно которой старая Европа, которая, в общем, живет благополучно, уже не способна выдавать на-гора, производить какие-то радикальные интересные фильмы, а Балканы или Центральная Европа с ее такой злой, дикой кровью, вот она выплескивает раз за разом то, на что не способна уже такая благополучная Дания какая-нибудь, Германия или Великобритания.
Андрей Плахов: Дания - это как раз самый неудачный пример, потому что именно в Дании возникло самое радикальное движение конца ХХ века, которое актуально и сегодня, датская "Догма", Ларс фон Триер. То есть все там возможно тоже. И я не сторонник теории того, что в благополучных странах не может быть кинематографа. Конечно, с другой стороны, действительно, какая-то свежая кровь необходима кинематографу и кинематографу обязательно необходима реальность. Поскольку в восточно-европейских странах реальность проблемна, скажем так, более богата какими-то драматическими коллизиями и конфликтами, то, наверное, здесь остается достаточно много почвы, и когда только экономические условия позволяют киноиндустрии развиваться, то таланты всегда находятся.
